Отец Иоанн (Крестьянкин) - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День освобождения запомнился на всю жизнь — ослепительно-солнечный, яркий, с крепким морозцем. У ворот лагеря стояли сани. Провожавший к воротам батюшку начальник лагеря (он принял от о. Иоанна крещение), видимо, решил предостеречь бывшего узника от дальнейших невзгод:
— Батюшка, вы поняли, за что сидели?
— Нет, так и не понял, — улыбнулся о. Иоанн.
— Надо идти за народом, а не народ вести за собой… Что вы сейчас будете делать?
— Пойду в Патриархию, я ведь священник. И подчинюсь тому, что там скажут. А сам не знаю, чем буду заниматься. Может, и там меня заставят таскать в гору ведра с водой.
Начальник насупился — последним лагерным «послушанием» о. Иоанна как раз и было колодезное, 40 ведер воды в день на верх горы…
Застоявшийся конь резво рванул с места, заскрипели полозья. Позади осталась колючая проволока, мрачный четырехэтажный корпус администрации, смрадный барак… Подставив лицо морозному ветру, о. Иоанн горячо молился. И первое место, куда он направился в Куйбышеве, конечно же, была церковь. С весны 1950-го, почти пять лет, не переступал он порога храма!
Тогда в Куйбышеве действовали всего две церкви — кафедральный собор Покрова Божией Матери и Петропавловская. Куда отправился после прибытия в город о. Иоанн, в точности неизвестно, но можно предположить, что в Петропавловский храм, причем сразу по двум причинам — он располагался ближе к вокзалу и там было меньше шансов столкнуться с соглядатаями. Храм был пуст, служба уже закончилась. О. Иоанн застыл посреди церкви, наслаждаясь ни с чем не сравнимыми чувствами. Он так ушел в молитву, что не сразу расслышал обращенное к нему тихое слово:
— Пройдите…
Вздрогнув, он обернулся. Сколько раз за пять лет слышал он это слово от конвоиров!.. Но сейчас от сердца сразу же отлегло. Перед ним стоял улыбающийся батюшка — настоятель храма иеромонах Серафим (Полоз, 1911–1987). Распознав в бывшем з/к собрата по служению и по участи (о. Серафим сам в свое время отбыл шестилетний срок в лагере), он пригласил его к себе домой, накормил ужином и снабдил одеждой, чтобы можно было продолжать путь, не привлекая к себе излишнего внимания внешним видом.
А назавтра поезд «Куйбышев — Москва» уносил странника туда, откуда начались его пятилетние мытарства. Курс Небесной Академии был окончен успешно…
Глава 7. На приходах. Псков и Рязанский край
Москва!.. Первой ее святыней, к которой приложился о. Иоанн по возвращении из изгнания, был чудотворный образ Божией Матери «Взыскание погибших» в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке (эту икону он почитал особенно, а 18 февраля 1955-го как раз совершалось ее празднование). А первой знакомой, которую случайно встретил в метро, была Пелагея Козина. «Стою на перроне, жду поезда, — вспоминала она. — И вдруг вижу, прямо на меня идет Батюшка. Я не поверила сначала, как он может здесь быть?! А он подходит ко мне и говорит: здравствуйте, Пелагия Васильевна. Тут и радость, и слезы».
Не могли скрыть слез радости и другие духовные чада — Матрона Ветвицкая и Галина Черепанова, столько сил приложившие для того, чтобы облегчить участь батюшки в неволе. Радостно встретили освобожденного Иван Александрович Соколов, сам два года как вышедший из тюремной психушки, и о. Сергий Орлов. Конечно, повидал он и братьев Москвитиных — о. Афанасия, служившего настоятелем храма в Солнечногорске, и о. Владимира, тоже недавно прошедшего через лагеря. Встречался с друзьями по академии, был на Введенском кладбище на могиле о. Александра Воскресенского. Повидал и старого знакомого по Орлу, юродивого Афанасия Андреевича Сайко, который тоже был только что освобожден из Томской психиатрички и жил в Москве у знакомых. Бывшая свидетельницей их встречи Лидия Семеновна Кручинова вспоминала:
«Какой красивый был о. Иоанн! Мне даже странно было представить, что он только что был в заточении. У него были великолепные темные волосы, и выразительностью своего облика он был схож с Афанасием Андреевичем. Они обнялись при встрече. Я залюбовалась на них. Оба высокие, статные, с одухотворенными лицами. Меня поразило, как прекрасны могут быть люди. И теперь, когда Афанасий Андреевич как бы на время снял маску юродствующего, его вид был неотразим. Они разговаривали о вере. Но я не вслушивалась в их слова, я любовалась ими».
Все разъезды по Москве были сопряжены с немалой опасностью — ведь находиться в городе ему было запрещено. После пятилетней разлуки в столице у о. Иоанна не осталось ничего — ни жилья, ни прописки, ни места служения. Совсем как в начале 1930-х, когда он впервые приехал туда. Долго оставаться в Шубинском переулке у Ветвицких было опасно — могли пострадать и хозяева, и сам батюшка.
Дальнейшую судьбу о. Иоанна определял человек, хлопотам которого он был обязан своим досрочным освобождением, — митрополит Крутицкий и Коломенский Николай. Владыка принял его в своем деревянном домике в Бауманском переулке — стоя, опираясь на посох. Как положено, батюшка произнес «Молитвами святаго Владыки нашего, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас», совершил крестное знамение на иконы в красном углу, подошел к архиерею и попросил его благословения. А затем почтительно спросил, куда Его Высокопреосвященство благословит его на дальнейшее служение. Владыка задумчиво смотрел некоторое время куда-то вдаль и наконец медленно произнес:
— В Псково-Печерский монастырь.
Псково-Печерский монастырь… Конечно же, о. Иоанну была хорошо знакома его история. Еще в лагере он рассказывал об этой древней обители ленинградскому филологу Всеволоду Баталину. На 1955 год Псково-Печерский был одним из двух действующих на территории РСФСР монастырей, прочие были закрыты. Но почему туда? Что именно прозрел владыка Николай, когда молча всматривался в будущее?.. Или просто хотел укрыть любимого ученика от дальнейших гонений, отправив в далекую провинцию?.. Так или иначе, о. Иоанн воспринял новое назначение с присущими ему смирением и радостью.
Ехать нужно было поездом до Пскова, а оттуда больше часа автобусом до Печор. Сопровождать о. Иоанна в путешествии вызвался его младший друг по академии Константин Нечаев, рукоположенный во священника в декабре 1954-го.
Вечером 9 апреля 1955 года, за два дня до своего 45-летия, о. Иоанн впервые приехал в Печоры — маленький (в то время около пяти тысяч жителей) городок на стыке России и Эстонии. Тогда этот стык был условным — между республиками СССР межи пролегали формальные. Но совсем недавно проходила здесь и настоящая граница. После Гражданской войны, в 1920 году, Печоры были переданы в состав независимой Эстонии и переименованы в Петсери. В составе населения начали
