Маленькая польза - Батчер Джим

Крошка, должно быть, весил в два раза больше, чем слон. Пять тонн плоти и костей повалились на одну сторону его тела и приземлились, скользя, и неся такой большой импульс, что Крошка более напоминал грузовой поезд, чем любого вида живое существо. Он проскользил через весь пол, врезался в стену арендного автомобильного киоска – посыпались осколки – и прошел прямо через него, почти не замедлившись.

Крошка пытался зацепиться за пол когтями своей огромной руки, но у него ничего не получилось, только завитки воска ободрались с пола, пока он скользил мимо меня.

Я затормозил и попытался вычислить, где Крошка остановится. А потом я потянулся своим желанием.

Это было здорово трудно посреди падающей воды, но мне и не нужно было многого. Когда дело доходит до взамодействия с технологиями, у меня всегда есть кое-что с собой.

Я сосредоточился на огнях выше секции, где должен бы остановиться Крошка, поднял правую руку, и прорычал, “Hexus!” Некоторые из них взорвались снопом золотых искр. Некоторые просто испустили дым – но так или иначе, все они потухли.

Майкл продвинулся в нижний зал далеко от меня, и свет Амораккиуса был теперь огражден внутренними стенами станции. Когда я погасил электрические огни, это создало ряд тяжелых теней.

На внезапно возникший остров темноты потянулись хобы, как мухи на бесхозный труп: подожженные, испуганные, разъяренные хобы, для которых заполненная лакомыми кусочками ночь в городе внезапно превратилась в кошмар. У них не было глаз, но они нашли свой путь к темноте достаточно легко, и я увидел, что больше чем дюжина ворвалась туда, один из них прошел в пределах нескольких футов из меня, нисколько не замедляясь и не принимая во внимание мое присутствие.

Секунду спустя Крошка начал реветь, его огромный голос смешивался с мстительными завываниями сердитых хобов.

– Ну что, – выдохнул я, – ты, оказывается, не настолько большой.

Однако оказалось, что Крошка все-таки очень большой.

Сокрушенный хоб вылетел из теней и обрызгал пол, кажется, в радиусе двадцать футов. Я не хочу сказать, что он упал, как тряпичная кукла. Он был сокрушен, смят, как банка из-под пива, видимо, Крошка своимм огромным кулаком просто схватил хоба, сжал его, выдавив из него различные внутренние жидкости, и затем выбросил.

Свет вспыхнул в тени, длинная полоса искр просыпалась от длинной, длинной полосы стали, и внезапное низкое синее пламя окружило лезвие меча Крошки. Оно было не очень сильное, едва способное светиться под льющейся водой, но оно отбрасывало достаточно света, чтобы позволить мне видеть, что происходит.

Хобы сошли с ума от ненависти.

Это было неизбежно, я предполагаю. Фавориты Зимы и таковые же Лета не особо любят друг друга, и жители Небывальщины не ведут себя, как люди. Их природа является гораздо более основной, более неизменной. Они такие, какие есть. Хищники всегда нападут на добычу, которая упала и уязвима. Зимние фэйри ненавидят чемпионов Лета. Хобы были и теми, и другими.

Несколько из них бросились на голову Крошки, в то время как другие начали рубить его своим оружием или кусать своими акульими зубами. Броня Крошки хорошо послужила ему в этом беспорядке, защищая самые критические области, поскольку хобы пытались добраться до его горла, а графф начал дергать головой назад и вперед. Я было подумал, что это действие было вызвано паникой, но тут он всадил один свой рог в хоба с такой силой, что это сломало череп злого фэйри. Его меч летал взад и вперед быстрыми, точными движениями, и полдюжины хобов свалились, мертвые и горящие.

Другие, издавая вопли ужаса, отскочили подальше, их ненависти было недостаточно, чтобы противостоять упавшему граффу. Крошка перекатился на колени и начал подниматься, и хотя его лицо было искажено болью, его жестокие глаза, рыскали вокруг, пока не разыскали меня.

О, дерьмо.

Я не стал ждать, когда он встанет и убьет меня. Я побежал.

И именно сейчас я позволил себе остаться без моего плаща и посоха. Черт возьми, крикни громко, о чем я думал? Что я смогу так здорово обмануть Лето, что они мне и не понадобятся? Что жизнь меня еще мало чему научила до сих пор? Глупый Гарри. Глупый, глупый. Я поклялся, что, если бы я переживу это, я сделаю фиктивные копии своих вещей, чтобы давать Томасу для маскировки.

Под ногами опять задрожал пол, так как Крошка снова преследовал меня.

Мои варианты были ограничены. С правой стороны от меня была внешняя стена здания, и я не мог выйти наружу в углубляющийся снег. Мое воображение нарисовало мне чудное изображение того, как я увязаю в глубоком по бедра снеге, в то время как Крошка, с его намного большей высотой и массой, легко подходит по мне и вскрывает меня, как банку с пивом. Передо мной была пустая прихожая, приводящая к другой стене, и с левой стороны от меня были только ряды и ряды … … ячеек хранения.

Я завозился в своем кармане, пока бежал по воде, покрывающей пол, и начал пытаться рассматривать числа на ячейках. Я определил ту, соответствующую ключу, полученному от Гард, и, скользя на мокром полу, остановился. Я сунул ключ в замок отчаянным движением, поскольку Крошка, бежал, хотя и хромая, но все же достаточно быстро, и уже оказался совсем близко.

У меня было чуть-чуть времени на подготовку. Я поднял свою правую руку, нацелил на копыто на его раненной ноге, и ждал, когда он перенесет вес на нее, после чего активизировал все энергетические кольца, выпуская мчащуюся колонну силы, которая поразила его с силой ускоряющегося автомобиля.

Копыто граффа опять подвернулось на влажном полу, и он рухнул вперед с рассерженным ревом. Он уронил свое лезвие и пытался схватить меня обеими руками, пока падал.

Я ждал до последней секунды, а потом отскочил назад, раскрывая дверь в ячейку Гард, и убираясь в сторону.

**********************************************

Здесь я должна извиниться и сказать, что последняя фраза Гард перед тем, как она отдала ключ от ячейки, звучала так:

– Не надо, чтобы кто-то стоял прямо перед ячейкой, когда ты будешь открывать ее.

До меня просто сразу не дошел общий смысл, а она предупреждала Гарри, что у нее там какая-то защита.

**********************************************

Я могу описать то, что случилось затем, как вспышку молнии. Это не была молния – во всяком случае, не настоящая. У настоящей молнии не было дикой интенсивности этой … вещи, и я, пораженной вспышкой, вдруг понял, что эта энергия, независимо от того, что она из себя представляла, была жива. Раскаленная добела сила, окрашенная во вспышки алого, выскочила из ячейки, как сто гиперкинетических змей, делая зигзаги с невозможной скоростью. Эта живая молния разорвалась на Крошке, прорубая его прозрачную броню, как будто она была сделана из мягкого воска. Она жгла и резала и трамбовала плоть ниже плеча Крошки до самой ноги, издавая кричащее гудение, какого я никогда не слышал прежде.