Возлюбленная одинокого императора (СИ) - Юлия Цезарь

Его рука позволила себе зайти немного дальше и, проведя от самой шеи по тонкой ткани к бедру, она опустилась ниже, почти к самой коленке, а после медленно поползла обратно, чуть задирая ночнушку. Вернувшись к вороту, Император оттянул ткань, чтобы оголить плечо и ключицы, которые тут же нашел губами, лаская поочередно, пока рука проникла дальше под ткань, накрывая грудь. Он не был груб, а руки его на удивление оказались мягкими, но с надоедливой тканью он расправился с лёгкостью, разрывая ее, чтобы не мешала увидеть столь желанные округлости.

Рефлекторно она прикрыла свою грудь руками, на которых ещё осталось немного ткани, но это сделало ее только более соблазнительной. Привыкая к его взгляду, такому не похотливому, но просто полного желания, Амелия медленно расправила руки, показывая всю себя для услады глаз Императора. Ножки её то и дело чуть сгибались, прикрывая так же и оголенные трусики. Вся такая невинная, хоть и тронутая другим мужчиной.

Её смущало такое разглядывание, и пусть это было не единственной причиной, Амелия приподнялась на локтях, потянулась ладонью к лицу Императора, которое он так охотно подставил. Коснувшись его подбородка и заскользив пальчиками к виску, Амелия хотела его поцеловать, чтобы он не был так жесток назойливым взглядом, но её глаза зацепились за его. Потом нос, лоб… Амелия поняла, что никогда не рассматривала его так близко.

Привыкала.

Он был очень красив. Если было другое время и другая ситуация… Но уже ничего не изменить. Ей придётся заставить себя полюбить его. И с каждым днём казалось, что это будет сделать намного легче.

Закончив рассматривать его, запомнив каждый изгиб лица, Амелия поцеловала его. Ей предоставили роль исследователя, и маленький язычок с позволения проник в его рот, мгновенно натыкаясь на его язык, с которым тот стал неуверенно играться.

Император получил зелёный свет, и его руки продолжили изучать тело Амелии, пока её ладони проделывали с ним тоже самое. Торс, живот, плечи и спина. И последнее особенно понравилось трогать. Сейчас его лопатки выпирали особенно, а плечи были расправлены, и тактильно создавалось ощущение, что Император был больше, чем он есть сейчас. Да и нравились Амелии мужские спины. Эта не станет исключением.

На кровати стало очень неудобно и неприятно. Её бельё сильно намокло, продолжали намокать простыни, и Амелия почему-то постыдилась своего естества. Крепче сжав ножки, но уже прижимаясь к Императору, она дала себе секундный перерыв — оторвавшись от губ и вновь ложась на подушку, предоставляя себя своему господину, Амелия только пыталась вытащить ручки из равных рукавов, что только сковывали движения.

Император ей помог в этом, испепелив ткань огнем, что не нес боли телу. Он открыл ее всю для себя, для услады своих глаз, но долго не разглядывал, ведь услады требовали не только глаза.

Немного сменив положение, он уже сильнее нависал над ней и прижимался всем телом. Рука свободно гуляла по оголённым участкам, выискивая чувствительные точки на коже, а губы и язык игрались с затвердевшими сосками. И вот он решил, что пора уже переходить к главному блюду, но подошёл он к этому опять со всей подготовкой.

Лаская бедра, рука подбиралась к сокровенному. Но стоило ему ощутить пальцами влагу на трусиках, как он потерял голову. Резко оторвавшись от груди Амелии, Император шумно втянул воздух и уже с напором стал гладить ее, проникая под ткань. Она была готова принять его, и когда он уже не мог больше терпеть, последние препятствия в виде ткани полетели прочь. Раздвинув её ножки, он вошёл не спеша, наслаждаясь каждым моментом. Сравнивая ощущения с тем, что представлял иногда одинокими ночами, он приходил к выводу, что овладеть Амелией по-настоящему было гораздо приятнее, чем в любой, самой нескромной фантазии.

Тихий женский стон нарушил тишину комнаты. Она не могла поверить, хотя прекрасно знала, к чему все шло. Вот он и овладел ею. Добился своего, и ведь по её собственному желанию. Но пока ещё Амелия не могла найти причин жалеть об этом. Об этом можно и завтра подумать. Сегодня же ею пусть будет владеть не только Император, но и потребности.

Император задвигался, и в такт его движениям Амелия тихо постанывала. Он умел приносить удовольствие, и из-за простых и обыденных движений она просто сходила с ума, ворочаясь под ним, ища места для рук, которые то до боли сжимали ткани на кровати, то коготочками цеплялись в его спину. Последний вариант был удобнее, ведь чем дольше он был внутри неё и чем сильнее прижимался, тем острее было желание не разрывать телесный контакт. Стоило Императору приподняться, чтобы наблюдать, как Амелия получает от него удовольствие, так она тянулась за ним, держась руками то за шею, то за плечи, ведь становилось без его тела так холодно! Зима было близко, но её ветра будто уже задували в эту комнату, и лишь тело Императора могло спасти от них.

Он шел ей навстречу и поднимался все реже, но лишь затем, чтобы снова почувствовать, как она тянется к нему. Улыбка не сходила с его лица, пока его губы не были заняты ее телом или устами. Но он старался целовать ее быстро, чтобы и уши могли насладиться тихими стонами.

Неожиданно что-то цапнуло ногу Императора когтями, и он рефлекторно толкнулся сильнее в Амелию, выбивая из нее более громкий стон. Обернувшись, он согнал наглого котяру магией с кровати, одновременно защищая ее от новых вторжений. Вернувшись вниманием к Амелии, он с толикой злости возобновил действие, движения стали более рваными, но сильнее, глубже, резче. Впившись в её шею, он ускорил темп, чувствуя, что уже скоро будет на пике наслаждения, и желая подвести к этой вершине Амелию.

Когда она выгнулась под ним, сильно прижимаясь всем телом и болезненно впиваясь ногтями в спину, Император толкнулся последний раз и с глухим стоном излился в нее. Сердце бешено колотилось в груди, мозги до сих пор не могли поверить в произошедшее. Чтобы доказать самому себе, что это не сон, он смотрел на Амелию, пока восстанавливал сбившееся дыхание, и гладил ее по волосам. Но и ей тоже нужно было пространство, чтобы прийти в себя, поэтому он с неохотой переместился с нее и устроился рядом на спине.

Амелия раскинулась на кровати, продолжая ворочаться, но все из-за того, что пик экстаза все никак не покидал её тело, продолжая до боли проникать