«Если», 2003 № 04 - Журнал «Если»

Итак — минус в активе. Идея яркая, но нереальная, и шут с ней, мир ее праху. И что-то ничего другого на горизонте не видно. Значит — ждать случая отличиться? Год ждать, два… Сколько потребуется.

И быть готовым словить случай за хвост, пока это не сделали другие.

Что, кстати, у него прежде никогда не получалось. Кто-то всегда успевал раньше.

Придется учиться быть сжатой пружиной, готовой без промедления распрямиться в нужный момент. Оно и поздновато учиться чему бы то ни было, разменяв четвертый десяток, и уж тем более поздно перекраивать на новый лад самого себя, да уж, видно, судьба. Не век же оставаться мямлей и рохлей, как дразнили в детстве!

Ох, не хочется… И результат то ли будет, то ли нет.

Но разве он уже не ступил на этот путь, сначала нагло прорвавшись к этому надутому радужному пузырю Прохазке, а затем приняв вряд ли наилучшее, но зато СВОЕ решение — стать баталером «Нахального» и единственным на свете корабельным секретарем?

Изучив полный реестр имущества, находящегося отныне на его попечении, Арсений двое суток вникал в тонкости снабжения, в путаницу счетов, ордеров и накладных, актов расхода, порчи и списания. Приходилось заучивать наизусть бесчисленные параграфы служебных инструкций, циркуляров департамента снабжения флота, законов о материальной ответственности корабельных чинов в мирное и военное время, не говоря уже об Уставах Космофлота, и эти параграфы столь часто и явно противоречили друг другу, что Арсений только стонал. Не всегда выручали и подзаконные акты — приказы по Адмиралтейству, специальные разъяснения, судебные прецеденты. От непрерывного пользования мнемоусилителем в голове поселилась ноющая боль. Таблеток от мигрени Арсений больше не принимал: лучше больная голова, чем тупая.

В часы, отведенные корабельным распорядком для личных нужд, боцман Ферапонт звал новоиспеченного корабельного секретаря пропустить стаканчик-другой крепкого и сгонять партию в кости или, на худой конец, в шахматы. В ответ Арсений лишь страдальчески мычал и осторожно, чтобы не расплескать закипающее содержимое, мотал головой: рад бы, мол, но никак не могу, извини.

На третьи сутки Ферапонт не выдержал:

— Ну что ты мыкаешься, как швабра у лентяя? Давай сюда свои бумаги. Да не трясись над ними, я их не съем!..

Арсений с завистью смотрел, как боцман лихо расправляется с пухлой кипой документов. Иные он сразу отбрасывал в сторону, то фыркая, как лошадь, то отпуская замечания вроде: «Вот это отложи — пригодится подтереться». Некоторым бумагам Ферапонт уделял больше внимания, а одну даже пробежал глазами дважды, потратив на ее изучение никак не менее минуты. Потом перетасовал кипу, выбрав из нее более половины документов:

— Вот это тебе надо подписать, да?

Арсений кивнул. Жестом фокусника Ферапонт вытянул из похудевшей кипы две накладные.

— Эти не подписывай ни за что. Остальное либо безвредно, либо обычный мелкий мухлеж, никто не обратит внимания. А если и обратит — чепуха всмятку, на первый случай отделаешься выговором без занесения…

Арсений жадно просмотрел два отобранных Ферапонтом документа. Согласно первому, «Нахальный» принял на борт две тысячи упаковок поливитаминов; согласно второму, в его трюмах покоилось десять тонн пшеничных сухарей торговой марки «Золотая нива». На обоих документах уже красовалась размашистая подпись старшего офицера.

— А в чем дело? — изнывая от любопытства, спросил Арсений. — Уж что-что, а это я бы подписал…

— Хочешь оказаться крайним? Тогда подписывай. Начальство будет очень радо.

Арсений наморщил лоб. Ферапонт следил за ним с ухмылкой, не спеша прийти на помощь. Наконец Арсений сдался:

— Нет, не пойму, где подвох. Вроде все совершенно невинно…

— Невинно! — Боцман крякнул. — А количество? Наш рейс продлится не более месяца. Экипаж корвета — тридцать человек. Десять тонн сухарей — не многовато ли будет? А две тысячи упаковок поливитаминов? Кстати, упаковка — это не коробочка с сотней шариков драже, а сорок восемь таких коробочек. И заметь, это не попутный товар, иначе он был бы оформлен совсем иначе. По бумагам, он предназначен для экипажа. Для какой надобности, по-твоему, нужна такая прорва? Чтобы умертвить всех на борту гипервитаминозом?

Арсений пожал плечами:

— Ну, если на большой срок… Допустим, имеют место перебои со снабжением, вот старший офицер и вытребовал впрок…

— Чего-о? На Земле? Перебои с такой ерундой, как сухари и витамины?

— М-м… запас для «Атланта»?

— У мухи запас пищи для слона? На «Атланте» трюмы не пусты. Парень, тебе совсем мозги отшибло.

— Контрабанда? — прозрел Арсений.

— Уже теплее, — одобрил боцман. — По витаминам чистая контрабанда и есть, это ты в точку попал. А следовало бы тебе изучить сначала наш маршрут, а потом уже в бумажках ковыряться. Мы сопровождаем «Атлант», а он идет круизным маршрутом «Земля — Новый Тибет — Твердь — Рой — Архипелаг — Земля». Где в чем нуждаются? Я тебе скажу: на почве Нового Тибета не приживаются земные растения. Кое-что из местных травок-корешков съедобно, да и местное зверье ничего на вкус, я ихнее мясо пробовал, но, вот витаминов там нет и в помине. Ни в зелени, ни в сырой печенке скальных ящеров. Витамины туда с Земли завозят, и вывозная пошлина — ого-го!

— А синтезировать на месте? — удивился Арсений.

— Пробовали, — махнул рукой боцман. — Что-то у них там с экологией не получается, с выбросами предприятий. Вроде как они для местной жизни сугубо ядовиты, а очищать — дорого. В общем, новотибетцы покумекали и решили, что выгоднее витамины покупать. Они и сами продают кое-что уникальное да еще имеют доходы с туризма, так что живут — не тужат. И контрабанду, между прочим, всячески поощряют. В отличие от наших властей.

— С витаминами ясно, — покивал Арсений. — А сухари?

Боцман облизнулся в предвкушении.

— О сухарях особая песня. Можно, конечно, продать их где угодно, хоть на том же Новом Тибете, но это выгода малая. В накладной вообще не указано человеческим языком, что это за сухари. А они с тмином! Скажу больше, тмина в них не меньше, чем муки. Спецзаказ, понял? Ну так вот. На Тверди есть заповедный материк, населенный дикими аборигенами. Кто говорит — гуманоиды они, кто — нет. Нам — тьфу. По мне, гамадрил краснозадый больше похож на топ-модель, чем те аборигены на человека. Но не в том дело. С ними идет полуподпольно кое-какая меновая торговля, а тмин для них — наркотик. Понял смысл? Выковырял из сухаря тмин, а для этого, я слыхал, даже специальная машина придумана, нашпиговал тмином местный огурец — там во-от такие огурцы растут, — угостил огурчиком аборигена и дури его сколько хочешь, пока он под кайфом… Что? А, ну да, тмин на Тверди расти может. Пытались его там разводить, только лабуда получилась. Нет в нем каких-то там свойств, какие есть в земном тмине… а синтезировать активное начало пока не удалось, хотя местные жучки, и заправилы даже, уж сколько лет переманивают к себе лучших химиков, пытаются создать хотя бы эрзац… и еще долго будут пытаться. А пока что ввоз тмина на Твердь запрещен под страхом сурового наказания. Это тебе уже не заурядная контрабанда, это куда хуже. Вот подмахнешь не глядя еще одну бумажку — о списании испортившихся сухарей — и молись, чтобы унести с Тверди ноги. На Земле ты за такую подпись получишь в худшем случае года три условно, а на Тверди состариться в камере успеешь. Выйдешь лет в восемьдесят лысым и дряхлым. Усек?