Час дракона - Роберт Говард

— Он не переправится через реку, — твердо заверил его Ксальтотун. Амальрик поднял голову и взглянул ему в лицо.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В горах, далеко на севере, у истоков Ширки, сегодня начнутся ливневые дожди. Поднявшаяся вода сделает невозможной переправу у Танасула, даже если Конан этого захочет. И почему бы нам тогда не рвать когти, а пойти туда с той скоростью, с какой сможем, напасть на него, разбить и, когда вода спадет, переправиться на тот берег и покончить с проклятыми его приспешниками? Так мы сможем разбить противника по частям, и части эти будут уступать нам по численности.

Валерий рассмеялся, как всегда радуясь возможности увидеть чью-либо смерть, а потом нервно провел ладонью по своим золотым регалиям, висящим на груди. Амальрик же смотрел на ахеронца со смешанным чувством страха и удивления.

— Да… там мы действительно разобьем его… — согласился он. — Но ты уверен… что дожди… пойдут?

— Уясни себе, — ответил Ксальтотун, поднимаясь, — что тебе не следует пытаться понять меня. Шли гонца к Тараску. И пускай никто не подходит к моему шатру.

Последние слова явно были лишними. Даже за большие деньги в армии вряд ли нашелся человек, что подошел бы к таинственной палатке со всегда задернутым пологом. В нее не входил никто, кроме самого Ксальтотуна, но, тем не менее, иногда изнутри доносились голоса. Стены этого павильона колыхались даже в безветренную погоду, и оттуда часто слышалась необычная музыка. Бывало, посреди ночи сквозь полотно начинали просвечивать алые отблески пламени и становились видны пляшущие по стенам бесформенные тени.

Отправившись спать, Амальрик услышал доносившееся из этого странного шатра ритмичное гудение бубна. Немедиец мог бы поклясться, что временами этому бубну вторил низкий хриплый голос. Его передернуло — голос этот не принадлежал Ксальтотуну. Бубен ворчал и грохотал, словно далекий гром, и утром, перед рассветом, выйдя из своего шатра, Амальрик заметил на далеком северном горизонте красные сполохи молний. Остальная часть неба была ясной и усыпанной звездами, но эти молнии сверкали неустанно, словно отблеск пламени на острие ножа.

На следующий вечер прибыл Тараск со своей армией. Солдаты его были измучены долгим маршем, причем пехота пришла через несколько часов после конницы. Остановившись неподалеку, они расположились на ночлег, чтобы с первыми лучами солнца вновь выступить на запад.

Вперед были посланы группы разведчиков, и Амальрик нетерпеливо ожидал их возвращения с известием о том, что половодье застало Пуантенцев врасплох и они теперь находятся в ловушке. Но, когда они вернулись, удивлению его не было предела: Конан переправился через реку!

— Что?! — орал Амальрик. — Он переправился через половодье?

— Не было никакого половодья… — ответили испуганные разведчики. — Вчера поздно ночью он добрался до Танасула и перешел реку…

— Не было половодья!? — теперь кричать настала очередь Ксальтотуна, впервые на памяти Амальрика сбитого с толку. — Это невозможно! Ведь у истоков Ширки уже два дня идут сильные дожди!

— Может быть, Ваше Сиятельство, — ответил один из разведчиков. — Вода была мутной, и жители Танасула утверждают, что вчера уровень реки поднимался примерно на фут, но этого было недостаточно, чтобы помешать переправе.

Ксальтотун подвел! Эта мысль стала лихорадочно биться в мозгу Амальрика. Его страх перед удивительным пришельцем из прошлого постоянно нарастал с той самой ночи в Бельверусе, когда он увидел, как порыжевшая сморщенная мумия увеличивается в размерах, чтобы превратиться в живого человека. А потом смерть Ораста превратила этот страх в панический ужас. Он уже уверился было, что этот человек, а может быть, и дьявол, — непобедим. Однако сейчас налицо было его явное поражение.

«Значит, даже величайшие некроманты порой совершают ошибки!»— подумал барон. Но он не осмелился сказать что-либо против ахеронцу — по крайней мере, пока. Ораст был мертв и жарился в каком-то одному черту ведомом пекле, и Амальрик прекрасно понимал, что меч его значит довольно мало, там, где не помогла черная магия жреца-отступника. Еще неизвестно, что в дальнейшем может взбрести в голову Ксальтотуну, а в настоящее время реальной опасностью оставался Конан со своей армией. И поэтому помощь чернокнижника сейчас могла оказаться совсем не лишней.

Вскоре они достигли Танасула, расположенного в месте, где естественный скальный мост делал возможной переправу даже через реку при большой воде. Передовые разъезды сообщили, что Конан встал лагерем в видневшихся в нескольких милях за рекой горах Рокимантана, и перед самым заходом солнца соединился с гандерами.

Наступила ночь. Взгляд Амальрика был прикован к лицу Ксальтотуна, непреклонного и какого-то нечеловечески величественного в мерцающем свете свечей.

— Ну и что теперь? Твоя магия подвела… Теперь Конан занимает более выгодную позицию, чем мы, и армия его почти не уступает по численности нашей. И выбор сейчас у нас невелик: либо ждать его нападения, либо отступать к Тарантии, ожидая удара в спину.

— Ожидание для нас равносильно смерти, — ответил Ксальтотун. — Поэтому нам тоже необходимо переправиться и стать обозом на той стороне, в долине. А на рассвете мы начнем наступление.

— Но ведь его позиция гораздо лучше нашей! Мы будем обречены!..

— Дурак! — неожиданная вспышка гнева сорвала с чернокнижника маску его обычного спокойствия. — Может, ты забыл Валку? Или считаешь меня бездарем, раз какая-то паршивая шутка природы предотвратила половодье? Да, я хотел бы, чтобы врага уничтожили ваши мечи. Но раз все изменилось, не беспокойся: мои заклятия раздавят мятежников. Конан попал в ловушку. И завтрашнего захода солнца ему не увидеть. Начинай переправу!

Переправляться пришлось уже при свете факелов. Копыта их коней громко громыхали по камням, поднимая фонтан брызг на отмелях. Черная поверхность воды искрилась отблесками огня, точно так же, как и сталь лат. Каменный мост был широк, но, несмотря на это, армия сумела выйти в долину и разбить там лагерь лишь к полуночи. Где-то высоко в горах были заметны огни костров, — это Конан расположился на стоянку в горах Рокимантана, уже не раз становившихся последним местом расположения лагеря королей Аквилонии.

Так и не сумев уснуть, Амальрик вышел из своего шатра и решил обойти лагерь. В палатке Ксальтотуна вновь мерцал необычный свет, время от времени тишину прорезали истошные крики, а гудение зловещего бубна скорее походило на рев.

Барон, инстинкты и чувства которого обостряли ночь и опасность, интуитивно почувствовал, что силе Ксальтотуна противостоит какая-то иная сила, не принадлежащая обычным людям. Теперь все его подозрения окончательно рассеялись. Он взглянул на далекие огни и лицо его перекосила судорога ярости. Армия его сейчас стояла в самом сердце враждебного дикого края. Там, высоко в горах, притаились тысячи утративших человеческий облик существ с волчьими сердцами и душами, из которых ненависть к оккупантам и неутоленная жажда мести вытравили все иные чувства, мысли и надежды. Ожидать чего-либо или бежать от всей этой орды обезумевших врагов значило смириться со своим полным поражением и гибелью. А утро могло поставить его лицом к лицу со страшнейшим из всех воинов запада варваром и его полудикой толпой. И если магия Ксальтотуна подведет и на этот раз…