Война и люди - Никита Демин

Противник яростно атаковал с 7 по 13 марта, он дрался не на жизнь, а на смерть, любой ценой пытаясь отстоять Моравску Остраву, закрыть дальние подступы к Праге.

И все же корпус выдержал единоборство, даже продвинулся на 12—17 километров. В эти дни весеннего наступления войска 38-й и 1-й гвардейской армий также продвинулись на 15—20 километров. Соединениям фронта удалось сломить сопротивление противника, перемолоть его части. Это значительно облегчило последующую борьбу.

Вскоре наш корпус снова был отведен в тыл. Прошли разборы боев. К нам зачастили офицеры из штабов фронта, армии. Медведев не любил этих, как он выражался, «представителей».

— Не набили немцу морду, а теперь вот бумажками воюем, — говорил он, читая после очередной проверки выводы представителей вышестоящего штаба.

В те дни мы приводили себя в порядок, получали пополнение. Вскоре в наш корпус вошла Железная Самаро-Ульяновская дивизия. Все мы, конечно, знали, что боевой путь этого соединения овеян легендарной славой.

В небольшое польское село Яблонка (невдалеке от Чарны-Дунаец) в корпус приехала группа работников поарма во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. Выйдя из машины и здороваясь с нами, начпоарм пошутил:

— Карпаты перемахнули, а в Татрах спотыкаетесь!

Выслушав подробный доклад о недавних боях, Леонид Ильич заметил:

— Следует сделать серьезные выводы из этой операции. Вы правильно поступили, что наряду с мерами по командной линии решили собрать и секретарей партийных организаций. Надо спокойно разобраться во всех причинах неудачи. Народ подскажет, где мы промахнулись. Ведь впереди — новые упорные бои. Работники политотдела армии примут участие в этом семинаре.

Работники политотдела армии прибыли к нам за два дня до семинара и помогли его хорошо подготовить. Тем временем генерал Брежнев обстоятельно побеседовал с командирами и политработниками, побывал в дивизиях, выслушал начподивов товарищей Паршина и Вишняка, встретился с воинами различных специальностей. Это дало ему возможность разобраться в причинах неудач последних боев, судить о степени подготовки к новым сражениям. В откровенных беседах поднималось множество вопросов.

После тщательной подготовки было решено начать работу семинара секретарей первичных партийных организаций несколько необычно. Перед армейскими партийными работниками выступили представители местного самоуправления. Они рассказали о партизанской борьбе, о зверствах гитлеровцев, о том, как ждало население советских воинов-освободителей.

А потом все участники семинара встретились с партизанами и местными жителями. Здесь были и словаки, и чехи, и поляки, а среди партизан — венгры, французы, итальянцы. Встреча прошла тепло, по-братски.

Уже стемнело, когда меня вызвал с семинара дежурный офицер. На пороге штаба я увидел давнего своего друга полковника Ивана Васильевича Кузнецова: начальника политотдела И-го стрелкового корпуса. Наши соединения на Правобережной Украине, на Днестре и в Коломые не раз шли рядом. Сейчас его корпус действовал чуть севернее нас.

— Какими судьбами? — спросил я Ивана Васильевича, крепко обнимая его.

— Хочу у тебя на семинаре побывать. Потом у себя такой же проведу, — сказал он и пожаловался: — С боеприпасами и продовольствием плохо в корпусе. Залезли в горы, дорог нет и подвоза нет. Вот и приехал с просьбами.

Генерал Брежнев хорошо знал этого прекрасного политработника. Иван Васильевич воевал в 18-й армии на Северном Кавказе, под Киевом и на Правобережной Украине до Карпат. И сейчас на стыке Польши и Чехословакии наши соединения вновь оказались рядом.

До позднего вечера беседовал с нами в тот день Леонид Ильич Брежнев. Разговор не утихал ни на минуту.

— Весь фронт вокруг Моравской Остравы задействован, — говорил Кузнецов. — Леонид Ильич, разве у нас сил не хватает, чтобы сломить сопротивление врага?

— Дело вот в чем, товарищи, — ответил начпоарм. — Нельзя нам идти напролом к Моравской Остраве. Сами знаете по опыту, бои в промышленном районе — это бомбежки, артобстрел, сражение за каждый дом и квартал, разрушения и пожары. А нам надо сохранить для братской страны ее заводы и меньшей кровью решить такую большую задачу. Поэтому комапдование фронта и бросает ваши соединения в обход. Если враг почувствует, что петля затягивается — уйдет. Он котла боится. Вот эту задачу мы и должны решить в ближайшее время.

На следующий день генерал Брежнев выступил с докладом. На большой карте была нанесена обстановка на фронтах Великой Отечественной войны. Жирная красная линия фронтов вызывала у всех пас особую гордость за Родину, за ее доблестные Вооруженные Силы. На севере шли бои в Померании, наши воины уже штурмовали логово зверя — подошли к Берлину. Украинские фронты, действовавшие южнее нас, дрались у Будапешта, Вены, Белграда. Наш корпус воевал в самой глубине большой дуги фронтов, что изогнулась с севера на юг. Мы были горды тем, что ломаем хребет фашистскому зверю, несем знамена свободы народам Восточной Европы.

В хорошем настроении покидали мы семинар. Он был хорошей политической подготовкой к предстоящему наступлению.

Доволен семинаром был и полковник Кузнецов. На прощание он сказал мне, улыбаясь:

— Хороший семинар провел. Откровенный деловой разговор. Обязательно такой же проведу у себя в корпусе.

Фронтовая дружба с Иваном Васильевичем Кузнецовым продолжалась и после войны. Выйдя в отставку, Иван Васильевич проживал в г. Орехово-Зуево, принимал активное участие в общественной работе, часто выступал перед молодежью. В июне 1971 года Иван Васильевич после тяжелой болезни скончался. Похоронили его со всеми почестями на родной нам земле в Орехово-Зуеве.

В конце марта 1945 года 17-й гвардейский корпус получил новую боевую задачу. Нас вывели на участок, который находился несколько южнее прежнего. Корпусу было приказано подготовиться к наступлению в направлении на Трстена-Тврдошин. Участок нам дали узкий, наступать приходилось опять по ущелью вдоль шоссейной дороги и реки Орава. Теперь корпус как бы заходил в тыл немецкой группировке, обороняющей долину, в которую мы так безуспешно пытались прорваться в начале марта. Надо было отвлечь часть сил противника с правого фланга фронта, где наносился главный удар и противник бешено сопротивлялся.

Командиры и политработники, весь личный состав деятельно готовился к наступлению. Мы старались учесть опыт предыдущих боев. Солдаты и офицеры хорошо понимали, что война идет к концу, близка победа. Это вызывало огромный наступательный порыв. Большую работу с личным составом проводил партийный актив и бывалые воины.

На рассвете 28 марта наши войска перешли в наступление и за два дня боев заняли свыше 15 населенных пунктов, среди них Гамри, Льесек, Чимхова, Трстена, Брезовица, Хинже и другие. Противник потерял свыше 450 человек убитыми и 450 пленными.

Успех пришел потому, что наступлению предшествовала большая подготовительная работа. Тщательно изучили оборону противника. Разведчики ежедневно приводили «языков». Так, накануне наступления разведчики 138-й стрелковой дивизии под командованием капитана Дармструкова привели сразу 12 «языков». Результаты наблюдения и показания пленных позволили точно вскрыть огневую систему противника, установить расположение его траншей и блиндажей.

Однако противник не собирался складывать оружие. Вскоре последовала первая сильная контратака. Но мы уже были учены. Разведка оказалась на высоте и своевременно доложила о подходе колонн противника. Разбив их в коротком встречном бою, 8-я гвардейская дивизия вновь рванулась вперед.

Весь апрель — беспрерывные бои в горах, отражение контратак, короткие, но ожесточенные схватки в ущельях, успешное продвижение вперед. Корпус освободил ряд населенных пунктов, в том числе сильный опорный пункт обороны врага Тврдошин.

Особенно хорошо действовала сколоченная и боеспособная 138-я дивизия. Интересный случай напомнил уже после войны полковник Киречек. У реки Орава батальон, которым командовал тогда капитан Киречек, неожиданно для гитлеровцев вышел к мосту. Одновременно с противоположной стороны к мосту подходил небольшой отряд противника. По-видимому, вражеские саперы опоздали взорвать мост и теперь пытались сделать это.

Наши бойцы атаковали врага, но огонь противника был настолько силен, что пришлось залечь у самой реки. Я как раз в этот момент подъехал к высоте, где расположился комбат.

— Как дела?

— Бой за мост ведем. Боюсь, что взорвут... — доложил Киречек.

В это время к немцам подошло подкрепление.

— Пошлите офицера на развилку, — приказал я комбату. — Там наш эрэсовский дивизион. Пусть ударят по дороге и берегу за мостом.

Через полчаса заиграли «катюши». Тяжелая волна дыма и огня заволокла немецкие позиции. Еще бушевали взрывы, а наши бойцы решительным броском захватили мост целым и невредимым.