Крушение империи (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

— Еще бы! Ну а если что и забуду — так есть как вспомнить, — и жена, шаловливо улыбаясь ткнула пальчиком в сторону торжественно водруженного на туалетный столик дорогущего фотоаппарата «Nikon F4». На него ушла добрая часть тех денег, которые успели накопиться на моем французском счету после того, как были закрыты все долги, образовавшиеся из-за ремонта нашей квартиры. Это был мой ей подарок, который привел Аленку в шок. Ну не было у нее до этого никаких поползновений в сторону фотографии. Но для меня это было вполне осознанным решением. Причем на перспективу.

Дело в том, что я не хотел, чтобы она после декрета снова выходила на работу. На хрен то кубло, которое подзуживало мою любимую к измене с «творческой личностью»! Да и смысла особенного не было. Денег нам хватит и тех, что я сам заработаю, а нервы у человека не железные. Работа же в школе — дело очень нервное. А если учесть какой скоро начнется раздрай и развал — то и вообще говорить не о чем… Ну а пенсию, я надеюсь, мы даже оформлять не будем. Пусть наши налоги пойдут тем, у кого пенсия — единственный источник дохода, а мы и так проживем. Так что стаж нам тоже не интересен… Но и просто сидеть дома ей, с ее характером, было бы скучно. Поэтому в нашей прошлой жизни она у меня, в конце концов, увлеклась фотографией, а потом и написанием картин. У нее, даже, выработалась ее собственная вполне узнаваемая творческая манера, которая многим нравилась. Так что и ее фотографии, и написанные ею миниатюры среди знакомых разлетались как горячие пирожки… Вот я и подумал — почему бы ей не заняться этим лет на двадцать-тридцать пораньше?

Именно из-за этого мы, кстати, сразу по приезду и задержались в Париже, хотя по плану должны были выехать в спланированное мной с Изабель путешествие уже на четвертый день после прилета. Оно должно было подарком ей к уже скорому Дню рождения… Я вообще любил делать любимой подарки. Она была очень благодарным человеком и всегда так искренне радовалась всему, чего бы я ей не дарил — от какой-нибудь мелкой финтифлюшки до чего-то дорогого и серьезного, что просто подсадила меня на эту ее радость. Ее хотелось видеть и ощущать еще и еще… То есть реально организовала все как раз-таки Изабель — прозвонила и забронировала отели, прошерстила справочник «Мишлен» по поводу самых известных таверн и ресторанов на запланированном нами маршруте, выяснила насчет возможности взять нам машину в прокат. С этим, кстати, возникли самые большие трудности. Увы, не смотря на развитость этого сервиса в Европе взять напрокат машину с советскими правами на руках оказалось невозможно. Несмотря на то, что ездить с ними по Европе было вполне разрешено… Но Изабель и тут придумала как нам выйти из ситуации. Она предложила вариант, при котором прокатную машину она возьмет на себя, а мы воспользуемся ее собственной. Потому что, как выяснилось, для того чтобы ездить на чужой машине во Франции не требовалось никаких доверенностей и иных документов — достаточно было просто иметь при себе права и техпаспорт… У нее был компактный «Renault 19» в версии — кабриолет. Но нам с нашей пока еще не слишком большой семьей этого должно было вполне хватить. Правда, чтобы наши чемоданы влезли в багажник, на перегонах между городами ехать приходилось с поднятым верхом. А покататься «как Люба Успенская» у нас получилось лишь тогда, когда мы останавливались в каком-то месте на несколько ночей, и чемоданы выгружались из багажника… Так вот, в Париже пришлось задержаться из-за того, что мсье Жубер оказался настолько любезен, что, узнав о моих планах насчет фотографии, созвонился с каким-то своим приятелем, который был весьма известным во Франции мэтром фотографии и договорился с ним о трех днях индивидуальных уроков для Аленки. Тот уже давно проживал в Нью-Йорке, но, на нашу удачу, как раз сейчас ненадолго прилетел в Париж. Так что все сложилось наилучшим образом… База у Аленки, благодаря «художке», была — как строить композицию и сочетать цвета она представляла, так что на первый раз трех дней должно было хватить. Тем более, что «техническим вопросам» — ну там, как проявлять пленку, как печатать фотографии, мэтр уделил минимум внимания. Мол, играть с проявочными растворами и всем таким прочим — это уже потом, после, на более высоком уровне мастерства, а пока сдадите в ближайшую лабораторию «Eastman Kodak», там вам все проявят и напечатают в лучшем виде. Эх, где только их взять-то в России…

Ну а по нашему возвращению мэтр, уже собиравшийся улетать обратно в свой Нью-Йорк, отсмотрел снятые ей фотографии и высказал запунцовевшей Аленке свое ценное мнение. После чего, неожиданно предложил опубликовать парочку ее фотографий в местном журнале «PHOTO», завив, что «у вас, мадмуазель, очень неплохо получаются природные панорамы». Отчего Изабель пришла в полный восторг, сообщив нам, что это несомненный успех, потому что пробиться на страницы этого журнала страстно мечтают тысячи современных фотографов. Причем, не только французских. Ибо это самый крутой журнал по фотографии в мире! Я скептически хмыкнул — вряд ли американцы или англичане с этим согласятся, а потом, улучив момент, поинтересовался у нее насчет того, а с какого хрена тогда там захотят публиковать фотографии вполне себе начинающего фотографа. На что Изабель безапелляционно заявила мне, что фотографии, рекомендованные «дядей Патриком», они опубликуют непременно… Вот так и закончился наш первый заграничный вояж, который я впервые полностью спланировал сам, и по шаблону, которого я собирался выстраивать и другие наши путешествия. Ну дык этот шаблон я в своей прошлой жизни вырабатывал десятилетия — пока не получилось то, что нас с моей любимой устраивало наилучшим образом.

Ну а по возвращении в Москву пришло время плотно заняться подготовкой к предстоящим катаклизмам. Так что я занялся скупкой максимального числа долго хранящихся продуктов и всего, что могло пригодиться для жизни — от трусов и носков и до запасов зубных щеток и бритвенных лезвий. Увы, с одноразовыми «Gillette» или, хотя бы «Bic» в стране пока были большие трудности. Нет, кое-что я попутно прикупил во Франции, но существенную часть привезенного пришлось раздать в качестве подарков… Кроме того, батя, по моему совету, заказал на работе сварить полутонный бак из нержавейки. Мы установили его в деревенском гараже у дедуси, который вышел-таки на пенсию и практически переселился вместе с бабусей в деревню, в ее родительский дом, и постепенно заполняли бензином… Хоть женщины не верили до конца моим апокалиптическим прогнозам, совсем уж пренебрегать моими советами никто не рискнул. Потому как от того, чего я в жизни сумел достичь к настоящему моменту — так же было не отвертеться. А раз я этого достиг — значит не такой уж и дурак. Недаром же американцы говорят: «Если ты такой умный, то почему ты еще не богатый?». Вот совсем не универсальная формула, но какая-то сермяжная правда за ней есть.

Кроме того, я смотался на самолете в Таллин, где пробежался по знакомым и рекомендованными знакомыми местным валютным «маклерам», скупив у них около двадцати тысяч долларов. Если бы кто-то успел узнать суммарный объем моих покупок — живым бы я оттуда не выбрался. Но я поставил на то, что «валютчики» в принципе не болтливы. Ибо болтливых уже давно «зачистил» КГБ. Ну и на скорость. В Таллине я все сделал за один день, прилетев в столицу уже не совсем советской Эстонии (или, скорее, теперь уже совсем не советской), рано утром, и убыв из нее ночным поездом, на который, кстати, я сел совсем не в Таллине, а в Нарве, добравшись до нее на каком-то левом «бомбиле». Авантюра, конечно… но, слава богу, она удалась.

Пьянку под девизом «Прощай СССР» я придумал устроить еще до отъезда во Францию.

То есть, «официально» все собрались послушать наши рассказы о путешествии, посмотреть фотки… но я знал, что именно сегодня, восьмого декабря тысяча девятьсот девяносто первого года, в белорусских Вискулях подпишут те самые Беловежские соглашения, поставившие крест на нашей большой стране. Жалел ли я об этом? Да. Мог ли я либо кто-то другой это предотвратить? Нет. В этом я был совершенно уверен. Даже если убить Горбачева, Ельцина, Яковлева, Шеварнадзе, Бурбулиса и еще десяток человек, наиболее сильно в этом «замазанных» — это все равно бы произошло. Нашлись бы те, которые продолжил бы дело покойных до полного успеха. Так уж, как это говориться, сошлись звезды… То есть пороки социалистической экономики: когда мест в гостиницах никогда не было, даже если они стояли полупустыми, когда все — от продуктов до одежды и мебели приходилось не покупать, а «доставать», когда урожай убирали всем миром — от солдат до студентов и рабочих оборонных предприятий, а перебирать гнилую картошку и капусту на овощебазах регулярно, по разнарядке, отправляли ученых, рабочих и школьников, и этого все равно не хватало для того чтобы накормить страну, вследствие чего очень многое — от зерна до колбасы (предметы главного вожделения советских людей еще с конца 60-х — венгерский сервелат и финское салями) приходилось закупать за рубежом, наложилось на падение цен на нефть и усугубились крайним раздражением людей от слишком большой разницы между благостной телевизионной картинкой, а так же речами, возглашаемыми с трибун, и реальной действительностью, в которой все боле-менее качественное — от одежды и обуви и до автомобилей было представлено исключительно импортом или, максимум, «импортным вариантом», то есть товарами специально сделанными для иностранцев, обрушение стало практически неизбежным. А уж когда поверх всего этого ракетой взлетел ввысь национализм — все закончилось вполне закономерно. Страну разорвало аккурат по тем границам, которые были проведены советской властью… Так что для меня это было именно «прощание с СССР».