Жестокий наезд - Вячеслав Денисов

Не хочется заниматься самобичеванием, но всякий раз, когда она вздрагивает, прихожу к мысли о том, что во всем виноват только я. Никогда нельзя полагаться на порядочность других, вверяя им судьбу, которую тебе вверили. Это посредничество никогда не приводило к хорошему исходу, и у меня на коленях лишнее тому доказательство. Входя в игру Земцова, я совсем забыл, что он борется с преступностью. У нас разное восприятие этого понятия. Мне казалось, что все закончится полным контролем со стороны опера и его команды, что Зверкову не позволят дойти до того важного момента, который называется «момент истины». Тот момент, когда ему будет трудно оправдать свой поступок. Не получится «захомутать» отморозка на участии в «героиновой операции», о существе которой Земцов имеет весьма отдаленное представление, получится с изнасилованием или покушением на убийство. Тут не отвертишься! Земцову совершенно безразлично, по каким статьям Уголовного кодекса покинет свободный мир бандит Зверков. Земцов борется с преступностью, так какая разница, на каком основании он изолирует его от общества?

И Земцова мало трогает мысль о том, что произойдет с тем, кто мне себя доверил. Передать-получить информацию, покинуть если не машину, то – ресторан, и вернуться живой и невредимой. Вот о чем я думал, доверяя Аллу Земцову. Поэтому мне сразу стало страшно, когда речь зашла о даче, то есть – о полной потере визуального и звукового контакта девушки со мной. Что случится там? Неважно. Земцов борется с преступностью, и не нужно таким, как я, развешивать сопли и мешать.

Его бы сейчас сюда, в салон этого красавца «BMW». Да почти спятившую женщину ему на колени положить. Я бы посмотрел, как он резюмировал бы ситуацию...

– Куда вас? – Измайлов поворачивается ко мне.

Удивительный человек. Удивительный в части хладнокровия и умения держать однажды данное слово.

Куда нас?

Вот это хороший вопрос. Алла живет у родителей. Я представляю, что с ними будет, когда я принесу девушку маме и папе.

– Альберт Андреевич, подъезжайте к пятой больнице. Знаете, где она расположена?

Тот кивает головой. Он все знает. И все может. Он игрок, причем игрок – удачный. Другой бы не стал руководить игорным бизнесом. Неудачники тут обречены.

Я отвезу девушку своей школьной подруге, Галке Басмановой. Не видел ее уже лет пять, но точно знаю, что она продолжает работать в стационаре больницы. Очень плохо, что поводом для встреч являются лишь подобные случаи. Ничего, Галка сердиться не будет и все уладит. Приютит Аллу и сделает все возможное. С родителями как-нибудь определимся, и тут поможет Пащенко.

А зачем я, собственно, вообще ввязался в эту историю?

А я ли ввязался? И моя ли вина в таком исходе? Не буду гадать. Моя совесть чиста, что бы ни произошло. Мне нужно было узнать, где находятся Басков и Сериков. Его люди сейчас у Земцова, и я уверен, что ответ на мой вопрос появится уже через пару часов, во время первой же беседы Александра Владимировича с задержанными.

Этот мир жесток, но Алла ввязалась в игру не по причине корысти или азарта. Всему виной женская глупость. Порой за нее приходится расплачиваться и так...

Сделан еще один шаг навстречу разгадке тайны происшествия на проспекте Ломоносова. Желание Альберта Андреевича исполняется пусть не сразу, но с завидной скоростью. Дождавшись у больницы, он доставил меня к суду и напомнил о своей готовности помочь «всем» и в дальнейшем. И дал понять, что это относится и к тому отрезку времени, который начнет свой отсчет после приговора. Он напрямую заявил мне, что будет должен всю жизнь. Интересует ли это меня?

Я не знаю. Сейчас, когда Алла устроена, а в суде закончен рабочий день, я еду в прокуратуру, к Пащенко.

– А где ваш секретарь? – спросил меня Николаев в тот момент, когда я закрывал кабинетную дверь. – Я что-то весь день ее сегодня не видел.

– Она отпросилась у меня. Потом позвонила из пятой больницы. Представляете, Виктор Аркадьевич, у Аллы жар и кружится от слабости голова.

– Пневмония! Ходят по суду в чулочках... – покривился председатель. – И бабы ведь в суде толковой нет, чтобы разъяснила всем необходимость тепло одеваться! Весна – самый благотворный период для воспалительных и вирусных заболеваний!

Николаев проявляет чудеса знания некоторых медицинских аспектов. Он заботлив и постоянно думает о здоровье подчиненных. И я уверен, что после нашего разговора обязательно позвонит в пятую больницу и спросит – поступала ли такая-то Алла? И Галка Басманова ему ответит – да, к сожалению, поступала. У девушки сильный жар, температура и хрипы в груди. Налицо все признаки воспаления легких. Или, по-научному, по-николаевски – пневмония.

Вадим слушал меня с чувством легкого раздражения. Я не понимал этого недовольства до того самого момента, пока он, выслушав меня до конца, не бросил:

– У тебя славная девочка, Антон. Очень жаль, если она уйдет из суда.

– Она обязательно уйдет, – заверил я, в надежде, что Пащенко докажет обратное.

Но доказывать прокурор не стал, и я понял, что в своих безнадежных мыслях не одинок.

– Зема, завладев людьми Баскова при подобных обстоятельствах, вряд ли теперь поделится информацией о его местонахождении. Как уродливо все делается в наших ведомствах! – Он дернулся, как от удара током. – Делаем одно дело, а получается так, словно вырываем кусок друг у друга. Ладно – ты! Ты рассматриваешь дело, где замешан Басков, и тебя вряд ли заинтересует остальное. Но я расследую дело, где Бася участвует изначально в части контрабанды, а Земцов вырывает эту жертву из моей пасти в части его деятельности в городе! И каждого интересует свое, и при этом каждый не прочь полакомиться делом другого, присвоив это дело себе. Каково? Я вижу мертвую тушку оленя, которую не могут поделить несколько хищников.

«Диалоги о животных» продолжаются, и «есть мнение»...

– Мне и операм из управления внутренних дел на транспорте нужен Басков. Но сейчас Земцов выходит вперед. Ты помог ему задержать его «шестерок». Не думаю, что они будут долго играть роль юнармейцев. Сольют Басю, едва запахнет жареным. Думаю, уже слили.

Я вздохнул:

– Жаль, мой чемодан сейчас у Земцова. Нужно забрать.

Пащенко стоял у окна и сосредоточенно жевал фильтр сигареты.

– Твой чемодан у Земы?

– Да. Я же говорил тебе – Алла с ним пошла на встречу.

– Сейчас Александр Владимирович вынет из него кассету и вернет кейс без нее. – Вадим хмыкнул. – Чтобы ты не знал лишнего.

– Черта с два он вынет кассету! Чемодан на коде. Я включил аппаратуру внутри и запутал код на панели снаружи.

– То есть... – Прокурор с сигаретой в зубах отвернулся от окна и вперил в меня свой взгляд. Он был похож на Витьку-хулигана с Привоза. – Ты хочешь сказать, что кейс до сих пор работает?..

– Ну да. – Я устало потянулся на кабинетном диване. – Работает, только кассета давно кончилась. Сейчас это лишь передатчик.

– Черт!.. – Лицо Пащенко слегка побледнело, что бывало с ним лишь в минуты азарта. – Он на какую частоту у тебя настроен?!

Испугавшись такого всплеска, я признался, что на УКВ. На этой волне работают спецы УБОПа.

– «Спецы»! – передразнил меня прокурор. – Хреновы спецы! Закупают технику из-за кордона за сотни тысяч баксов, а зачем она нужна, если есть «Спидола»?! – Он сорвал с сейфа радиоприемник шестидесятых-восьмидесятых, поднес к лицу и состроил рекламную рожу. – А?!

Признаться честно, я мало что смыслю в технике. В радиоаппаратуре же не смыслю ничего. Поэтому, когда Пащенко тащил меня к машине, сжимая в одной руке свою дубленку, а в другой – антикварный приемник, я лишь слепо повиновался.

Уже через четверть часа мы были у здания УБОПа.

– «Спецы»... – бормотал Вадим, останавливая машину. – Только бы эти спецы чемодан держали там, где сейчас с людьми Баси «бакланят».

Схватив «Спидолу», он нажал на ней огромный переключатель, на котором виднелась стертая аббревиатура «УКВ», и стал аккуратно вертеть ручкой настройки. Сначала я прослушал прогноз погоды, потом фразу из выступления мэра на сессии гордумы и сразу после этого услышал:

– А почему ты решил, что Басков решил устранить Малыгина?

Это был голос Земцова. Ему вторил его заместитель Макс:

– И почему Басков с Сериковым решили, что Малыгин присвоил героин себе?

– Потому что братва из Прибалтики сообщила, что иконы в «КамАЗе» липовые, а героина в баллоне – малая толика. Малыге грозил срок по суду, и Бася совсем слетел с катушек. А тут еще он узнал, что Малыга ведет с кем-то переговоры о продаже героина.

– С кем? – спросил Земцов невидимого нам допрашиваемого.

– Это до сих пор неизвестно. В тот день Бася с Сериковым были «на газу», поэтому и начудили больше нужного. Два идиота стали гонять бухого Малыгу по городу. Вот и загоняли... «Геры» нет, Басю с Серой прокуратура ищет, и судья этот еще какими-то «темняками» занимается... Короче, финиш.