Бункер. Иллюзия - Хью Хауи

Она вспомнила, что этот этаж должен быть жилым, и задумалась, не стоит ли зайти, позвать кого-нибудь на помощь или поискать одежду и припасы в многочисленных комнатах, но стремление уйти ниже пересилило. Верхние этажи подсознательно воспринимались ею как слишком близкие к входу и опасные. И не имело значения, было ли виной ее воображение, или сказался печальный опыт проживания наверху в своем бункере, — тело испытывало отвращение к этому месту. «На глубине» было безопасно. Впрочем, так она думала всегда.

В голове всплыло обнадеживающее воспоминание: на верхней кухне ее бункера стояли ряды банок с консервированными продуктами — запас на случай неурожая. Джульетта предположила, что такие же запасы отыщутся и в нижних столовых. Когда она отдышалась, воздух стал казаться ей вполне нормальным, — по крайней мере, жжение в легких и на языке ослабло. Или в огромном бункере остался запас, которым теперь никто не дышал, или здесь все еще сохранились источники кислорода. Все эти мысли о ресурсах давали надежду. Так что Джульетта бросила драную грязную одежду на лестнице и, вооруженная лишь большим кухонным ножом, отправилась нагишом вниз. С каждым шагом ее тело все больше оживало, а решимость справиться с любыми проблемами крепла.

На тринадцатом она остановилась. Оставалась вероятность, что структура этого бункера окажется совершенно другой, так что не имело смысла что-либо загадывать. Джульетта осмотрела лишь несколько зон наверху, и до сих пор в обоих бункерах они совпадали. На тринадцатом ей предстояло получить окончательный ответ на этот вопрос. Есть определенные вещи, которые узнаешь в самом раннем детстве и запоминаешь навсегда. Приоткрывая дверь, Джульетта мысленно находилась не в незнакомом заброшенном бункере, а в собственном прошлом — это была дверь в ее молодость.

Внутри оказалось темно, не горели ни дежурные, ни аварийные лампы. Запах здесь был несколько другой, нежели на лестнице. Воздух застоялся и отдавал тленом.

— Эй! — крикнула Джульетта в глубь коридора.

Эхо отразилось от пустых стен. Собственный голос показался ей более далеким, слабым и высоким. Она представила себя девятилетней девочкой, бегающей по этим коридорам. Джульетта представила и мать: как она старается догнать ту девочку и заставить вести себя спокойно, — но призраки постепенно растворились во мраке. Последнее эхо стихло, оставив ее в дверях — одинокую и обнаженную.

Когда глаза привыкли к темноте, она с трудом разглядела стол дежурной в конце зала. Свет отражался от окон — именно там им и следовало находиться. Планировка тут была точно такой, как в отцовском роддоме на средних этажах — там, где она не только родилась, но и выросла. С трудом верилось, что это другое место. Что здесь жили другие люди, что другие дети рождались и росли так близко, всего лишь за холмом. Что там и здесь они играли в салки и в прочие игры и совершенно не подозревали друг о друге. Джульетта стояла у входа в роддом и не могла не думать, сколько же людей здесь обитало. Людей, которые рождались, влюблялись, хоронили своих мертвых.

И все эти люди теперь лежали снаружи. Их тела она осквернила ботинками, когда разбрасывала кости и прах, пробираясь в то самое место, откуда они сбежали. Как давно это произошло, сколько времени бункер стоит заброшенный? И что тут случилось? На лестнице еще горел свет, что означало: в аккумуляторной пока остался запас электричества. Ей нужна была бумага, чтобы сделать расчеты и выяснить, насколько давно жизнь покинула это место. Кроме зудящего любопытства, имелась и практическая необходимость узнать.

Бросив внутрь последний взгляд и еще раз пожалев, что не зашла повидаться с отцом в те последние несколько раз, когда она проходила мимо его роддома, Джульетта закрыла дверь, ведущую в темноту к призракам, и задумалась над ситуацией, в которую попала. Она вполне могла оказаться совершенно одна в умирающем бункере. Эйфория от осознания, что она вообще жива, быстро улетучивалась, сменяясь ощущением одиночества и неопределенности будущего. В животе урчало. Джульетта все еще ощущала запах остатков супа на теле и кислый привкус во рту после того, как ее стошнило. Ей требовалась вода. Требовалась одежда. Эти насущные проблемы выдвинулись на первый план, оттеснив мысли о ее бедственном положении и сожаления о прошлом.

Если структура бункера была такая же, то первая гидропонная ферма должна находиться четырьмя этажами ниже, а еще чуть ниже — и самая крупная из верхних ферм. Снизу тянуло холодным ветерком, и Джульетта начала дрожать. «На глубине» будет еще холоднее. Но Джульетта все равно пошла вниз — потому что чем ниже, тем лучше. На следующем этаже она приоткрыла дверь. Здесь тоже оказалось слишком темно, чтобы заглянуть дальше прихожей, но тут, похоже, находились офисы или мастерские. Она попыталась вспомнить, что было на четырнадцатом этаже в ее бункере, но не смогла. Ничего удивительного, верхняя часть ее дома всегда казалась ей странной. И это делало новый бункер чем-то совершенно чужим.

Придерживая дверь, Джульетта вставила лезвие ножа в решетку на площадке. Рукоятка теперь торчала вверх, мешая двери закрыться. Это давало достаточно света, чтобы можно было прокрасться внутрь и осмотреться в ближайших помещениях.

На дверях изнутри не висело рабочей одежды, но одна из комнат была оборудована для совещаний. Вода в кувшинах давно испарилась, но фиолетовая скатерть выглядела достаточно теплой. В любом случае, в ней будет теплее, чем нагишом. Джульетта передвинула чашки, тарелки и кувшины и сняла скатерть. Она накинула ее на плечи, но скатерть постоянно норовила соскользнуть. Джульетта попробовала завязать ее узлом спереди. Когда и из этого ничего не вышло, она вернулась на площадку, к свету, и сняла ткань с плеч. Вытащив нож — дверь за ее спиной закрылась, зловеще заскрипев, — она сделала длинный разрез в центре скатерти. Джульетта просунула туда голову, и ткань спереди и сзади складками легла до самых пяток. Поработав ножом еще пару минут, Джульетта откромсала лишнее, из одной отрезанной полосы соорудила нечто вроде тюрбана, а другой подпоясалась. Теперь она не должна будет мерзнуть.

Ей нравилось что-либо изготавливать, находить инженерное решение для конкретной проблемы. Теперь у нее был инструмент — он же при необходимости и оружие, а еще одежда. Длинный список задач чуточку сократился. Джульетта пошла дальше вниз, ощущая пятками холод ступеней, мечтая о ботинках и о воде и слишком хорошо представляя, сколько всего ей предстоит сделать.

На пятнадцатом этаже ее усталые ноги едва не подкосились, напоминая о другой насущной потребности. Она ухватилась за перила и осознала, что смертельно устала. Джульетта постояла, упершись руками в колени, и сделала несколько глубоких вдохов. Сколько часов она уже на ногах? Сколько еще сможет выдержать? Она взглянула на свое отражение на полированной плоскости ножа, ужаснулась увиденному и решила, что не пойдет дальше, пока не отдохнет. И отдохнет сейчас, пока еще достаточно тепло.

Было очень заманчиво поискать в жилых помещениях кровать, но Джульетта отказалась от этой идеи — в кромешной темноте за дверью ей будет очень неуютно. Так что она свернулась калачиком на лестничной площадке пятнадцатого этажа, подложив руки под голову и целиком накрывшись скатертью. Усталость одолела ее быстрее, чем она дошла до конца длинного списка дел, формирующегося в голове. Джульетта провалилась в сон, лишь на миг испугавшись, что ей не следовало доводить себя до такого состояния, что это может оказаться тот сон, после которого не просыпаются. И тогда она присоединится к обитателям этого странного места — скрюченная и неподвижная, замерзшая и безжизненная, очередная напрасная жертва.

43

Но это право старых хитрецов —

Плестись и мешкать, корча мертвецов.

— Ты сам понимаешь, что предлагаешь нам сделать?

Нокс посмотрел на Маклейн, стараясь выдержать взгляд ее мудрых глаз. Эта маленькая женщина, руководившая всем производством запчастей для бункера, казалась личностью на удивление внушительной. У нее не было широченной грудной клетки или густой бороды, как у Нокса, и запястья у нее едва превосходили по толщине два его пальца, но она обладала веским опытом многих прожитых лет, из-за которых Нокс ощущал себя рядом с ней всего лишь подмастерьем.

— Это не восстание, — повторил он. Запретные слова теперь дались ему легко. — Мы наводим порядок.

Маклейн фыркнула:

— Не сомневаюсь, что это же говорили и мои прапрадеды.

Она отвела назад пряди седых волос и всмотрелась в разложенный на столе чертеж. Маклейн вела себя так, как будто знала, что Нокс не прав, но все же решила ему помогать, а не мешать. «Наверное, причина в ее возрасте, — подумал Нокс, глядя на ее розовую макушку, просвечивающую сквозь волосы, такие седые и тонкие, что они напоминали стекловолокно. — Возможно, проведя в этих стенах достаточно времени, человек смиряется с мыслью, что лучше уже никогда не будет, да и изменится мало что. Или постепенно теряет надежду — единственное, что стоит хранить».