Обитель Солнца (СИ) - Московских Наталия

Альберт поджал губы.

Что, думаешь, папочка защитит? Да твой папочка плюнет на тебя, как плевал на своих верных солдат! — прозвучали в его голове слова дразнящих сокурсников.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я… забылся, — выдавил Альберт.

— Постарайся впредь помнить, что ты принц и должен вести себя соответственно, — кивнул Рерих.

— Я это учту, Ваше Величество. — Альберт прочистил горло. — И, дабы не отнимать времени у государственных дел, перейду к своему вопросу, если позволите. Скажите, матушка не упоминала, как часто во время обучения мне приходилось отстаивать честь нашей страны в драках?

Задав свой вопрос, он тут же потупился. В его голове эти слова казались куда более громкими и весомыми, а на деле прозвучали как жалоба обиженного ребенка, которая вызвала у Рериха лишь снисходительную улыбку.

Королева Лиана подалась вперед, но ничего не сказала. Шаг она также сделать не решилась.

— Драки школяров трудно назвать защитой чести страны, Альберт, — с оттенком легкой насмешки произнес Рерих. — Хотя в свое время и меня отсылали учиться в Военную Академию, и я тоже дрался с сокурсниками. — Его лицо озарилось легкой улыбкой ностальгии. — Правда, защитой чести страны я это не называл даже тогда.

Альберт сжал кулаки, почувствовав какое-то странное опустошение, которому не мог найти объяснения.

— Возможно, во времена вашего обучения никто не понукал вас историей о Ста Кострах Анкорды, и вам не приходилось жить в комнате, которую когда-то занимал анкордский кукловод.

При упоминании Мальстена Ормонта Рерих вспыхнул, лицо его раскраснелось, брови угрожающе сдвинулись. Королева Лиана все же сделала шаг вперед, но тут же замерла, посмотрев на сына. Альберт не сумел разобрать ее взгляд, но нашел его многозначительным. В его душе всколыхнулась тревога, какую он привык испытывать в Академии в те моменты, когда дело доходило до драк. Принц сделал осторожный шаг назад.

— Что ты хочешь этим сказать, сын? — пробасил Рерих.

— Репутация страны всплывает в мелочах, Ваше Величество. Военная Академия полнится слухами, и, полагаю, не только она. Во многих уголках Арреды над именем нашего рода нависает нечто недоброе, и, обучаясь, я чувствовал, будто должен изменить это.

— Пытаясь рьяно опровергнуть то, что болтают невежды, ты лишь укрепишь эти слухи, Альберт! — с нажимом произнес король. — Ты еще слишком юн, чтобы понимать это, поэтому просто поверь на слово.

Неубедительно, — пронеслось в голове Альберта, и, казалось, лишь взметнувшаяся в душе тревога заставила его не сказать этого вслух.

— Но вся Арреда уже обратила внимание на эти слухи. Теперь, когда выяснилось, что анкордский кукловод…

— Одним тем, что ты произносишь это гнусное прозвище, ты потакаешь тупым россказням! — прорычал Рерих. — Мальстен Ормонт тайно проник в ряды армии нашей страны, нарушив Вальсбургскую Конвенцию…

— Но не вы ли приняли его, Ваше Величество? — перебил Альберт.

— Мой собственный сын обвиняет меня в нарушении Конвенции? — нервно усмехнулся Рерих. В его усмешке все еще слышалась угроза.

— Я не…

— Твоя мать говорила, что ты чтишь дисциплину, но, похоже, ты преувеличил степень своего почтения! — грозно воскликнул Рерих.

— Отец, — тихо произнес Альберт, чувствуя, как в ответ на это замечание лицо его предательски вспыхивает красками смущения, — выслушайте меня. Я ведь не клевещу на вас, я стремлюсь достичь понимания и благополучия. Как бы вы этого ни отрицали, по Арреде расползаются нехорошие слухи о вас…

— Альберт! — королева Лиана перебила его, приблизившись к трону и положив на него руки. — Прекрати дерзить и веди себя, как подобает принцу. Бенедикт Колер упустил Мальстена Ормонта, и гибель солдат Кровавой Сотни стала напрасной трагедией. Именно Бенедикт Колер теперь должен исправить эту ошибку.

— Об этом я и толкую! — повысил голос Альберт. — Я пытаюсь сказать, что теперь, когда я окончил Военную Академию, я мог бы присоединиться к анкордским воинам, выступающим на стороне Бенедикта Колера.

— Это исключено! — прорычал Рерих.

— Почему? — упорствовал Альберт. — Разве не будет это лучшим доказательством, что Анкорда хочет исправить ошибки прошлого?

Эти слова произвели на Рериха впечатление, но вовсе не то, которого ожидал принц. Рерих рассвирепел сильнее прежнего, поднялся с трона и сделал несколько шагов к сыну, нависнув над ним огромной скалой. Альберт внутренне сжался, желая дымом испариться из тронной залы, но ноги будто приросли к полу.

— Да ты, я погляжу, веришь в правдивость этих россказней, — тихо сказал Рерих.

— Нет, я… вовсе не… — голос предательски сорвался, — я только… я хотел… проявить участие в делах страны, я ведь…

— Не дорос ты еще до государственных дел! — отрезал Рерих. — Не можешь отличить правду от домыслов!

— Вы говорите о домыслах всей Арреды, отец. — Альберт попытался собрать остатки смелости.

— Ты судишь обо всей Арреде по издевательствам школяров? — фыркнул Рерих. — Или ты считаешь, что пожил в комнате Мальстена Ормонта и обрел прозрение?

Альберт снова зарделся. Проводя ночи в той комнате, он и вправду чувствовал связь с анкордским кукловодом. Его не покидало предчувствие, что боги не просто так указывают ему на этого загадочного данталли. Альберту казалось, что в истории Кровавой Сотни не все однозначно, но не мог уловить, что именно заставляет его раз за разом возвращаться к этим мыслям. Покидая Академию, он верил, что действительно набрел на некий знак, но теперь, когда Рерих произносил его мысли вслух, они звучали сущей околесицей.

— Нет, — прерывисто вздохнув, ответил принц. — Я не чувствовал прозрения. Я чувствовал желание разобраться в том, что оставило темное пятно на нашем королевстве. И если бы я участвовал в малагорской операции…

— Думаешь, операция Колера — романтичное развлечение для желторотых юнцов?!

— Нет, — вновь потупился Альберт. — Но она — способ узнать правду, какой бы та ни была.

Рерих посмотрел на него холодно и презрительно.

— Какой бы она ни была? — прищурившись, переспросил он.

— Я лишь хочу быть уверенным, что вы… — Альберт запнулся, понимая, что жестоко поплатится за свои слова. Рерих навис над ним сильнее.

— Уверенным, что я — что?

Альберт чувствовал, что начинает дрожать.

— Ну? — подтолкнул Рерих. — Договаривай!

— Что Сто Костров — не знамение… — испуганно выпалил Альберт.

Тяжелая пощечина заставила его пошатнуться и упасть на пол. Он вскрикнул, испугавшись, что удар отца сломал ему челюсть. Лицо вспыхнуло, в ушах зазвенело, а из глаз от обиды и боли брызнули слезы, которые не получилось сдержать. Королева Лиана в ужасе ахнула.

— Неблагодарный щенок! — прорычал Рерих. — Ты называешь родного отца вестником конца мира?!

Альберт не сумел выдавить ни слова, горло сжал тяжелый ком, рука лежала на ушибленном боку, а упрямые слезы продолжали бежать по горящим от позора щекам.

— Тебе, видимо, мало розг досталось в Академии! — Рерих шагнул к сыну, будто намереваясь ударить его еще раз.

Лиана подоспела к Альберту и преградила Рериху путь.

— Ваше Величество, смилуйтесь! Он усвоил урок и не станет больше потакать слухам. Сокурсники давили на него три года. Молю, дайте ему время оправиться от этого.

Рерих недовольно цокнул языком. Он посмотрел на сына через плечо королевы.

— Убирайся с моих глаз, — пробасил он. — И чтобы я больше не слышал этих глупостей. Не то, обещаю, я выбью из тебя эту дурь силой. Ты меня понял?

Альберт утер слезы обиды, воззрившись на Рериха с ненавистью и испугом.

— Понял, или нет? — воскликнул король.

— Понял… Ваше Величество, — пролепетал Альберт.

— Тогда убирайся.

Альберт поднялся и на дрожащих ногах направился к дверям. Плечи его пристыженно горбились, а лицо пылало от обиды и стыда. Удаляясь, он понимал лишь одно: Рерих неспроста так взвелся, услышав о стремлениях сына. А, стало быть, Альберт ни за что не оставит историю Кровавой Сотни и Ста Костров, пока — пусть и тайно — не выяснит правду.