Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

Итак, первое – мой поднадзорный и тот переполох, что он учинил в Турове и не только своим геройством и просто невероятной удачей; второе – его любимый дедушка эпарх Кирилл, придавший безобразию масштаб и законченность, особенно хорошо было то, что об его пожаловании в эпархи объявили его племянники Святополчичи – побочная и проигравшая борьбу за власть ветвь рода здешних мегаархонтов, это само по себе как удар грома, но мало того, они публично назвали его дядюшкой, так что теперь и мой поднадзорный, и его дед де-юре Рюриковичи, хоть и не из-под венца. Чем такое часто кончается, ты, Макарий, прекрасно знаешь на примере империи. Итак, многие в Турове, включая нашего дорогого Иллариона-Георгия, после этого известия три дня не вылезали из латрины[76], хотя друнгарий, как я понимаю, исключительно от злости. А ещё у деда с внуком сотня катафрактов, полторы сотни конных скиритов и сотни две либурнариев[77]. Более чем серьёзно. Ты помнишь, Макарий, что мы творили такими силами на Островах, когда Жаворонков на время превратили в либурнариев? Угу… А тут людей куда меньше, чем в империи, и такая сила значит куда больше.

Так, что там у нас дальше? Ах да, третье – едущий в этом же обозе дядюшка поднадзорного Никифор. Богатая и хитрая сволочь, вроде солеторговца Вассоса, о котором в годы моей молодости болтали, что ему принадлежит через подставных лиц половина Города. Этот из той же породы и так же любит играть в политику. Нет, пожалуй, не играть – делать! Феофан о нём много чего рассказал. Просто превосходно! Это ещё один компонент для удачного заговора – большие деньги.

Список закончился? Как бы не так! Четвёртое – погорынский логофет[78] патрикий Фёдор. Это сейчас он забытый богом логофет в заднице мира, а во времена мегаархонта Святополка – почившего в бозе мужа игуменьи Варвары – был синклитиком[79] и служил по части иностранных дел. Даже апокрисиарием[80] бывал, несмотря на молодость. А в юности служил эскувитором[81] у уже упоминавшегося Святополка, причём в одной банде с эпархом Кириллом и сыном великого князя архонтом Ярославом. Говорят, это была та ещё троица… По слухам, именно с помощью своих друзей Кирилл смог жениться на внебрачной дочери мегаархонта, да ещё против воли отца, и остался при этом жив, здоров и счастлив в службе и браке. Сейчас этот достойный муж следует в одном с тобой обозе, Макарий, и, как ты можешь видеть, он и сейчас ещё ого-го. А в довесок целиком и полностью в рукаве эпарха Погорынского. Занятно, правда?

Пятое – спафарий Путята. Я съем свою скуфью, если он не имеет никакого отношения к тайной службе цезаря Мстислава. Без соли. Иначе зачем бы он увязался с моим поднадзорным? Проведать детей побратима, которых после гибели родителей взял под покровительство эпарх Кирилл? Ты ведь не веришь в сказки, Макарий?

Шестое – купец Григорий. Дядя тех самых сирот, к которым едет Путята. Вроде бы он компаньон Никифора, а на деле бог его знает, но у него явно есть какое-то дело к дядюшке моего поднадзорного. Или к нему самому?

В высшей степени достойная компания! И до сих пор не укорочена на голову. Как, кстати, и архонт Городненский Всеволод, которого за прямую измену не казнили, не ослепили, а наоборот, встретили с почётом. Поч-чему? Нет, конечно, его измена была вынужденной – у него семью похитили и держали в заложниках, но этот малозначительный факт никого не остановил бы. Отсюда следует, что архонт сумел чем-то купить себе жизнь, свободу и даже почёт вкупе с увеличением влияния. А по рассказам Феофана, Никифор частый и почётный гость при дворе деспота городненского архонта Всеволода – нашего прощёного изменника. Да ещё и его торговый агент до кучи.

Теперь про моего поднадзорного. Деспот, тьфу, пора бы поместному – князь Всеволод – пленник боярича Михаила. А это значит выкуп. А от выкупа наш резвый вьюнош весьма благородно отказался. Невместно, мол. В этом сходятся Феофан, Илларион и Варвара. Он идиот? Не думаю. И они так не думают. И даже мне об этом сказали. Каждый порознь.

Кстати, княгиня Туровская тоже высокого мнения об умственных способностях моего поднадзорного. Вообще гинекий взял нашего юного сотника в оборот. Не хотел бы я предстать перед таким синклитом: Порфирородная, две княгини и языческая боярыня из Погорынья, с которой Порфирородная ведёт беседы о вере и почти склонила к крещению. Да, особенно любопытно то, что мой поднадзорный, оказывается, служит у этой язычницы воеводой, а она сама является одним из прониаров Погорынской эпархии. Постараемся не сойти с ума, а, Макарий?

И что же они предлагали моему поднадзорному? Руку и сердце воспитанницы князя Всеволода Евдокии. Особенно усердствовала законная супруга последнего. Мол, хочет устроить счастье своего спасителя от похитителей и своей воспитанницы, которая ей как родная дочь. Ослу понятно, что Евдокия – внебрачная дочь Всеволода, Варвара это особенно подчеркнула. И обмолвилась, что если Михаил себя покажет, то отец может дочку и признать… Интересно, как себя должен показать мой поднадзорный? Гине-кий, как известно, такое место, по сравнению с которым змеиная яма кажется вполне милой компанией, а интриги, что там плетутся, поставят в тупик самого Отца лжи… Да, Варвара прямо и просто сказала, что сердце оной патрикии Евдокии наш удалец уже имеет. Короче, влюбилась девчонка как кошка – розовеет ланитами, выгибает спину, задирает подол, тьфу, прости господи, хвост. Словом, поднадзорный с успехом продолжает славное дело деда и по этой части. Превосходит даже…

Но вот что интересно, Макарий: ему же всего четырнадцать, и он почти не вылезал из своих болот! В этом возрасте о девках думают исключительно нижней головой, а верхней думают о славе. И тут такое предложение – стать княжеским зятем. Куда уж выше? И славы выше крыши, и почёт, и девица вполне себе, а года через два вообще расцветёт. Тут и вполне состоявшемуся мужу впору голову потерять, схватить свою награду и, размахивая готовой к делу елдой, тащить её к алтарю. А что делает наш герой? Соскакивает, засранец! И как красиво! Прямо сразу под венец не пошёл, помолвкой ограничился и насчёт приданого торговался как жид, и похоже, не только за себя. Успешно, кстати. На пиру, Макарий, ты