Проклятье Пустоты - Александр Лиграс

М именно так обставил ситуацию. Рассказав Фримену правду, что заподозрил в Диане шпионку и угрозу, он мог вызвать у писателя ненужные вопросы и нежелательное недоверие. Вместо этого ловко выдуманная легенда о воровке и охотнице за артефактами древности с успехом повисла на ушах Макса.

– Жаль книгу, она очень вдохновляла меня, и, по твоим рассказам, очень ценная вещица.

– Мне тоже, – спокойно и искренне произнёс М.

Его очередные лживые слова не вызывали подозрений. Конечно же, он знал, что дьявольская рукопись никуда не исчезла и, более того, находилась в комнате отеля. М после утраты этого темного писания не расставался с ним ни днем ни ночью. Храня во внутреннем кармане своего длинного плаща, первое время проверял его наличие каждый час, как бы опасаясь своей расхлябанности. Однако спустя неделю смог себе довериться полностью.

Неожиданно для себя М вспомнил момент, когда познакомил двадцатипятилетнего Макса с ней. Постепенно раскрывая секреты своей сущности, он решил показать неизвестный труд, способный испугать неподготовленного и впечатлительного человека, поскольку Фримен уже частично был знаком с жуткими глубинами неизвестности, работами забытых деятелей культов, которые в высшей мере впечатлили его. Да, он не мог прочитать, проникнуться содержимым, но прочувствовать невидимую ауру, энергетику рукописи ему удалось. Вдохновившись вольным переводом М, а также дьявольскими символами и иллюстрациями, Макс написал роман о катакомбах Асбеса, не поддающихся археологической датировке, и два рассказа, оказавшихся особенно успешными. И все же сила, а главное, истинное предназначение кровавого труда осталась далеко за пределами знаний писателя. Естественно, М это было на руку, он достиг желаемого результата, а раскрытие аксиомного значения книги являлось недопустимым.

Конференц-зал представлял собой большое помещение круглой формы. На площади не менее четырехсот квадратов с лёгкостью и комфортом могли уместиться до двухсот гостей. Для каждой пятой точки здесь предусматривалось мягкое кресло, схожее с теми, что можно увидеть в любом кинотеатре. Высокие потолки гарантировали хороший акустический эффект. Расположенные по полюсам динамики также способствовали этому. Входя в помещение, человек оказывался вблизи задних рядов странноватого помещения с деревянными стенами из бука и мягким полом, устланным ковровым покрытием серого цвета. По другую сторону, строго напротив двери, висело небольшое полотно белой ткани для трансляции презентаций. Под ним стоял черный замысловатый стол в форме полуовала, на котором располагался микрофон, рядом стояла бутылка с водой и прозрачный стакан.

М наблюдал за постепенно наполняющимся залом из небольшого помещения над входом, где находился проектор. Крайне удобное, а главное, лучшее место для просмотра, по соображению Фримена. Один за другим люди рассаживались по своим местам, кто-то судорожно перелистывал блокнот, а кто-то без устали болтал, увлекая собеседника личными ожиданиями. Некоторые, более сосредоточенные и замкнутые, молча усаживались и робко ожидали начала. Контингент был крайне разномастный, и присутствовавшие здесь резко отличались друг от друга одеждой и манерой поведения. Однако кое-что их точно объединяло – желание увидеть писателя и возможность узнать кумира поближе.

Стоило Максу войти в забитый зал, как букет из всевозможных звуков завял, а сотни глаз устремились к фигуре прогулочным шагом пересекавшей круглую комнату. Вездесущий агент Кевин Спайс, один из немногих, с кем Макс продолжил общаться после событий, поменявших его отношение к жизни, в своей скупой и строгой манере поприветствовал присутствующих и незамедлительно передал слово Фримену.

Писатель произнес вступительную речь, состоявшую из благодарности за поддержку и внимание к столь «скромной» персоне. Далее последовала короткая история о нелёгких шагах к успеху и реализации амбиций. На особо банальных моментах наблюдавший за ним М ехидно улыбался, восторгаясь лицемерию и фантазии своего подопечного. Фримен никогда не испытывал излишней симпатии к своим фанатам, а после перерождения вовсе не воспринимал их, считая успех заслугой одного человека – себя… любимого… И сейчас он, говоривший в микрофон, олицетворял саму искренность, не давая усомниться в этом ни на секунду. М не мог разглядеть лиц свидетелей такой прекрасной игры, однако безошибочно чувствовал восторг и нездоровый интерес, исходящий от них.

Опьянённые харизмой уверенного в себе Макса, а в некоторых случаях жаждой наживы, зрители с радостью пожирали ушами каждое слово. Спустя пятнадцать минут Фримен закончил и предложил переходить к своей самой любимой части мероприятия – к вопросам. Сказать, что поднятых рук было много, – ничего не сказать. Каждый второй, сидевший в зале, мечтал стать услышанным Максом. Естественно, опросить всех – невозможная задача. Так что лишь счастливчики получили такой шанс. Фримен случайно и на свое усмотрение указывал перстом на сидящего, который потом задавал свой вопрос.

Наскучившая М пресс-конференция подходила к концу; благодарный и удовлетворённый люд вознаградил виновника торжества аплодисментами. Именно в этот момент М наконец-то, спустя долгие годы, увидел результат своих трудов. Его спокойные карие глаза смогли разглядеть в толпе рукоплескавших определенно странных и подозрительных людей. Сначала М обратил внимание на одного немолодого мужчину, сидевшего неподвижно. Затем ещё, но уже молодой, попал в поле его зрения. Третья фигура, такая же холодная и безэмоциональная, однако женская, сидела ближе всего к Максу. Обежав всех присутствующих взглядом, М насчитал четырнадцать таких пришельцев, сидевших разрозненно по залу. Он не видел их лиц, но по инородному поведению на фоне общей массы с легкостью можно было понять, что цели ликующих и безмолвно наблюдавших кардинально отличаются. Не выделяющиеся каким-либо странноватым видом, одеяниями или прическами, они были абсолютно невидимы, однако не для того, чей продолжительный путь пролегал к этой встрече. Подозрения и уверенность М усилил и тот факт, что, как только Фримен попрощался с публикой и пошел к выходу, а сотни глаз устремились ему вслед, в этой сотне, одурманенной и захмелевшей, не хватало четырнадцати пар.

Окаменевшие долгожданные гости продолжали оставаться на своих местах, не проявляя никаких признаков своей заинтересованности. Лишь спустя десять минут, когда оставшийся Спайс сообщил о полном завершении «мессы», толпа направилась к выходу, и М сумел разглядеть таинственных прихожан, пытавшихся слиться с общей массой, их лица, пустые и безмятежные, не имевшие особых черт. Одни были помоложе, другие же обладали редкими морщинами на лбах и нижних частях скул. Почти все они имели темные волосы с разбросом оттенков: от глубоко черного до светло-каштанового. Однако кое-что М смог безошибочно определить и узнать – ярость. В их глазах пылали неумолимые языки ярости, знакомые и очень понятные для него. Этот костёр, вызванный предательством и раскрытием тайны, с легкостью способный воспламенить всё здание «Северного Пика», сумей он вырваться наружу, находился в заточении человеческого тела.

Особое любопытство вызвал мужчина, покидавший зал одним из последних из этой группы. Глубоко впалые щёки и обильный наплыв седины говорили о