Обезличенные (СИ) - Смитт Таня
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
События, украсившие мою жизнь несколько дней назад, заставили меня метнуться наверх и раствориться в тишине парадного, поскольку уж больно затейливо прозвучал вопрос от неизвестной. Уже влезая в приоткрытый люк и обдирая себе бока о выдранные доски, до меня дошел истинный смысл послания. Медицинская помощь отсутствовала на законодательном уровне, но это не означало, что граждане перестали в ней нуждаться. Немного отдышавшись и обдумав услышанное, я спрыгнул обратно и резво потрусил вниз.
На мой вежливый стук дверь приоткрылась снова, и в этот раз осторожная хозяйка все же добавила немного конкретики. Как выяснилось из ее обрывистого шепота, за обращение к традиционной медицине новой властью предписывались жесткие штрафы, и очевидно, не желая им подвергнуться, хозяйка принялась убеждать меня в слуховых галлюцинациях.
«Ты кто такой и чего бродишь неурочно?» — на всякий случай завершила она свое сумбурное повествование.
Я осмелел настолько, что решил признаться испуганной гражданке в принадлежности к проклятому племени и уточнил причину тревоги.
«Я оставлю вашу беду в тайне, — негромко заверил я, — и даже, возможно, смогу дать дельный совет. Если вы расскажете мне, в чем все же проблема.»
Гражданка изобразила на румяной роже муки противоречий и наконец, пропустила меня внутрь тесно заставленной прихожей. На меня пахнуло затхлым сладковатым душком, пугающе напомнившим мне события прошлой осени, но проявляя воспитание, я только аккуратно обтер подошвы и прошел за хозяйкой. В такой же захламленной комнате на старом выцветшем кресле испуганно пялилась на гостя невысокая полноватая дамочка. Она не выглядела больной, и в целом ее решительно настроенная поза говорила о небывалой энергии. Но оказалось, что помощь требовалась именно ей.
«Вот посмотрите, доктор, — все так же шепотом обратилась ко мне хозяйка, это что же?»
Моя возможная пациентка довольно бодро поднялась, демонстрируя свою плотную коренастую фигурку, и смело уставилась на мое лицо. Я не назвал бы барышню сказочно красивой, но она могла бы считаться вполне миловидной, если бы не стекший вниз подбородок. Со стороны казалось, что ей под кожу закачали некоторое количество воды, и теперь она вынуждена таскать этот балласт, закрывая им шею и большую часть грудной клетки. Очевидно, та, что вызвала меня с лестницы, была ее матерью и теперь вовсю строила предположения относительно странного недуга.
«Может, это от той еды, что раздается сейчас в этих магазинах? — вполне разумно озвучила она наиболее щадящую версию, — жрем всякую гадость, а потом вот на тебе!»
Дамочка заметно отличалась от большинства граждан своей неповторимой манерой слишком эмоционально излагать мысли. То, что я видел сейчас, пугающе напомнило мне преображение потусторонних обитателей, но я, понятно, не стал делиться с заполошной хозяйкой своими выводами.
«Когда вы в последний раз покидали дом? — вместо этого поинтересовался я и вызвал на лице барышни странную гримасу. Ее матушка тут же принялась пересказывать мне примерный график их перемещений, но мне хотелось знать, когда именно девушка уезжала из квартиры на неделю или чуть дольше. Хозяйка резко осеклась, настороженно уставившись на меня.
«Откуда вы это знаете, доктор? — подозрительно проговорила она, для убедительности склоняя набок голову. — вы что же, следили за ней? И вообще, что-то непохоже, чтобы вы имели соответствующее образование!»
Как выяснилось значительно позже, барышня и правда в начале прошлого месяца уезжала к родне на юг, но по причине полного отсутствия связи и любых других средств сообщения, мать только верила ей на слово. На протяжении нашей, так называемой консультации сама пациентка не произнесла ни слова, с видимым интересом рассматривая непрошенного гостя. Когда прием закончился, так толком и не принеся ощутимой пользы, я протиснулся обратно к двери и с ужасно важным видом произнес:
«Возможно, вы правы, мадам, все дело в той химии, которой изначально были напичканы продукты. Сейчас, подвергшись неправильному хранению, они дали реакцию на организм. Думаю, что скоро власти сами поймут неправомерность действий и наладят производство нормальной еды»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Хозяйка согласно закивала, слыша в моих словах собственные суждения, и с почетом проводила меня к лестнице.
«Вы уж не выдавайте нас, — напоследок пробормотала она, закрывая за мной дверь, — штрафы-то нынче немалые, а сил сортировать этот ужас у меня уж не осталось.»
Последние слова были произнесены без тени осуждения или порицания, и я снова подумал о всеобщем оболванивании.
Мои выводы, рожденные воспоминаниями, могли быть ошибочными, а девушка просто страдала особой формой гормональных расстройств. Так я внушал себе, не желая культивировать разрастающуюся панику, пока позади не зазвучали торопливые шаги.
«Подождите, — странным звенящим голосом окликнула меня моя недавняя пациентка, — почему вы спросили про отъезд?»
Я резко замер от внезапности вопроса, но больше всего меня поразило само его звучание. Я обернулся и уткнулся глазами в комично колышащееся жабо, остановившееся в шаге от меня.
«Я подумал, что вы подхватили какую-нибудь заразу в поездке», — ляпнул я первое, что пришло в голову, однако девушка только покачала головой.
«Мне целыми днями мать талдычит о необходимости устроиться на работу, сортировать ношеные тряпки и говорит, что это очень почетный и уважаемый труд. — с видимым сожалением произнесла девушка, не отводя от меня мутного взгляда, — грозиться из дома выгнать, если к труду не приобщусь. А мне все это кажется омерзительным. Только вы ей это не говорите, а то и правда угрозу исполнит. А что касается поездки той, то я и вовсе не знаю, что про то подумать. Я, когда вернулась, была уверена, что и в самом деле к родне моталась, но вот теперь сомневаться начала, после вашего вопроса. Мне кажется, что и не было никакого путешествия, и что оно мне просто приснилось. Чудное чувство…»
«Приснилось? — переспросил я, — что значит, приснилось?»
Девушка резко и звонко рассмеялась, примеряя игриво кокетливое выражение на оплывшую физиономию.
«Что же тут непонятного? — прозвенела она, — вы прямо как моя знакомая, спрашиваете всякую ерунду. Она тоже все последнее время интересуется, как в закрытые упаковки попадают шоколадные конфеты. А приснилось, это значит картинку увидела, но только с закрытыми глазами. Неужели непонятно?»
Мне было понятно только одно, барышня мало чем отличалась от всех остальных, и мои вопросы так и останутся без ответа.
«Как вас зовут, доктор? — продолжала светский треп неотвязная собеседница, — это некрасиво, общаться, не зная имени. Меня зовут Эвелина, мне ужасно не нравится это имя, но ничего не поделаешь.»
Я не испытывал большого желания знакомится с невнятной Эвелиной, мне вполне хватало общения с Эммой и ей подобными, и я наугад снова назвался вымышленным именем, при этом напомнив новой знакомой о своей невероятной занятости. Эвелина горестно вздохнула, картинно взмахнув толстыми руками, и неуклюже потопала обратно в квартиру.
Глава 42.
«Гошка, — глухо пробормотал я, вернувшись наконец на чердак, — плохие новости. Негодяй Матвей возобновил свою деятельность, либо изобрел наземный способ влиять на человеческие мозги.»
Я коротко пересказал Волкову наш разговор с негаданными соседями и вызвал на Гошкиной роже нечитаемую гримасу.
«Я не стал бы прислушиваться к словам обновленной, — прокомментировал он непривычно неуверенно и едва слышно, — я предлагаю больше не отсвечивать, Гурий Трофимович. И еще. Я никогда не считал себя трусом, да и еще год назад любой мог бы подтвердить мои слова, но сейчас мне откровенно страшно. Представьте, когда закончатся эти гнилые запасы, новая сумасшедшая власть придумает другой способ пропитания, и я не уверен, что он мне понравится.»
Волков пророком не был, но его слова почти сбылись спустя невероятно короткое время. Каждое утро мы с Гошей начинали с долгого и непродуктивного сидения возле тусклого окошка, расположенного под самым потолком. Других занятий не находилось, поскольку на улицу выбираться желания не было, а что нам делать еще, мы не знали. Иногда ко мне забредали мысли о неминуемой деградации, и я отчаянно принимался декламировать наизусть выдержки из медицинских учебников, чем немало развлекал совершенно растерянного приятеля.
