Дом Дверей - Брайан Ламли

Каким образом выжил Барни? Какие секреты скрывались в голове пса? Джилл почесал зверя за ухом и задумался: «Боже, как хотел бы я, чтобы ты мог говорить!» Но псы не разговаривают. А ведь речь не единственный способ общения. Старый Хамиш Грусть был егерем, так, кажется. А раз хозяин Барни – охотник, то пес мог оказаться неплохо выдрессированным: он мог находить следы, идти по следу, разыскивать любые вещи. Джилл хотел бы больше знать о собаках и их возможностях. В любом случае Барни должен обладать способностями выше среднего.

Джилл зевнул и внезапно почувствовал легкое прикосновение чьего-то разума, неспособного к концентрации. «Старая кляча», – сказал он сам себе, кивнув. Не физически, ментально. Он подошел к выходу из стальной пещеры и выглянул наружу. Атомное солнце садилось. Остался час или чуть меньше до наступления полной темноты. Это было неправильно, но Джилл сейчас не стал размышлять над этим. Видимо, все эти миры подчинялись командам, которые отдавал Дом Дверей или тот, кто управлял Домом Дверей. Невозможно было определить, появишься ли ты в новом мире в начале дня или посреди ночи. Миры создавались каждый раз заново. Может, они были… проекциями, трехмерными изображениями? Откуда у Джилла появилась такая идея, он не мог сказать.

Он покачал головой, потом быстро моргнул. Плохо, но он не мог с ходу решить эту проблему.

– Барни, – позвал он, – давай-ка отдохнем. Ты и я… Я-то буду отдыхать в любом случае.

Экстрасенс оглядел груды ржавого металлического лома и неметаллические останки Баннермена и Вар-ре. Останки машины и человека.

– Спать, – объявил он. – Но, пожалуй, ляжем спать не здесь.

Неподалеку от пещеры он обнаружил большой бункер с выгнутым днищем. В нем со всех сторон были проделаны круглые дыры, закрытые оцинкованными люками. Кроме того, внутри его не валялось никаких металлических обломков. Дрожа от холода, наступившего после того, как атомное солнце зашло, Джилл залез в бункер. Барни присоединился к нему. И остаток ночи человек и пес провели, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло…

Глава тридцать восьмая

Джилл спал и во сне пытался решить некоторые проблемы. Он видел пустое лицо Баннермена, плывущего вверх по туннелю, – улыбающееся лицо и в то же время лишенное всякого выражения. У Баннермена во сне была только одна нога, а из обрубка второй капала кровь и вонючая инопланетная жидкость. Но Баннермен улыбался. Под плотью, под синтетической плотью – под личиной, он носил доспехи, которые компенсировали гравитацию, защищали его жидкое тело. И уже без улыбки влетел Баннермен в многофасеточную сферу через дверь, образовавшуюся в одной из граней.

Потом сон Джилла изменился. Застрекотал проектор, и Джилл стал частью огромного мерцающего экрана. Он лежал, мерцая на мерцающей дюне в мерцающей ржавой пустыне. Прямо в дюне открылась дверь, и мерцающий Варре, мерцая, выкарабкался оттуда и пополз прямо к Джиллу. Невидимый проектор начало заедать, он зажужжал и стал замедлять движение. Рука Варре сжалась в кулак и протянулась в сторону Джилла. Потом открылась, превратившись в волчью лапу, которая попыталась вцепиться в лицо экстрасенсу.

Джилл проснулся в холодном поту и инстинктивно отодвинулся – луч слабого красновато света падал ему на лицо, пробравшись в убежище через один из плохо прикрытых люков. Потом осторожно, то и дело вздрагивая от холода, Джилл выглянул наружу и увидел, на что похожа ночь в мире машин. Барни сидел, наблюдая за ним. Желтые светящиеся глаза во мраке. Опершись о локоть, Джилл выглянул из люка и увидел жизнь… механическую жизнь, которая продолжалась даже после прихода ночи. Все это выглядело столь сверхъестественно, что раскрывшуюся перед экстрасенсом картину можно было бы принять за продолжение сна.

На фоне индигово-черного горизонта поднимались к небу ржавые прутья, спиральные шпили, облепленные строительными лесами, украшенными красными и оранжевыми пульсирующими фонарями, словно ряды шкафов с кокой или сверкающие в ночи печи. Завывания работающих механизмов разлетались на многие мили, и Джилл совершенно отчетливо слышал:

Вуш! Буш! Вуш!

Ближе, почти рядом, но много ниже, в сердце ржавого лабиринта приглушенно бил молот. Звук его напоминал гул метро.

Кер-тамп! Кер-тамп! Кер-тамп!

Эти вибрации проходили через днище контейнера и кровью пульсировали в ушах Джилла.

Повернувшись, Джилл посмотрел в противоположный угол контейнера. Там раскинулся город машин, украшенный белыми, желтыми и зелеными огнями. Высунувшись из гигантской заплаты тьмы, пару раз сверкнула голова гигантского молота, который методично работал. Ржаво скрипели, а потом клацали цепи… И снова скрипели… И так постоянно. Какая-то странная машина на колесах катилась по путям. Спереди и сзади у нее горели огни.

В небе звезды сверкали, словно серебряные подшипники, и снизу казалось, что они такого же размера. Излучаемый ими свет напоминал волны полярного сияния…

Ничего, что могло бы разбудить Джилла. Но он отлично помнил свой сон. Явно был какой-то внешний раздражитель, пробудивший его. «Сон – своего рода наркотик для мозга, – сказал он сам себе. – Во сне вакуум подсознания очищает разум от всего вредного и восстанавливает все разрушения, причиненные реальным миром. Но иногда во сне среди мусора может отыскаться самородок, драгоценность среди пыли и обломков камней».

Джилл чувствовал себя отдохнувшим и свежим. Хотя его тело и было грязным, покрытым синяками, ссадинами, самому себе он казался фениксом, возрожденным из пепла. Вынув серебристую палочку – свое единственное оружие, Джилл стал рассматривать ее в слабых лучах разноцветных огней. Почему при сравнении с машинами, находящимися снаружи – бесполезными, безрукими машинами из кошмара, инструмент, находящийся в руке экстрасенса, казался самым загадочным? Это были дроби, которые невозможно подвести под единый знаменатель. Они были порождением иной цивилизации. К тому же инструмент в руках Джилла имел определенное предназначение. В этом мире он был единственной машиной, имеющей предназначение.

Казалось, оружие в руках Джилла внезапно обрело собственную жизнь. Разум экстрасенса коснулся его… Джилл понял принцип работы серебристой палочки. Он сжимал ее между ладонями, крутил между пальцами, чувствовал ее суть. Словно звенья китайской головоломки, она распалась на две одинаковые части в разных руках.

Джилл посмотрел на одну из частей: палочка с тупым кончиком длиной три дюйма и три четверти и один дюйм в диаметре. «Рабочий кончик – это место, где фокусируется энергия». Экстрасенс коснулся пальцем открытого среза, который напоминал застывшую ртуть. Но когда он наклонил палочку, ничего не пролилось, он царапнул ногтем, «ртуть» оказалась твердой, как сталь. «Каждая молекула знает свою задачу: усиливать и передавать поток энергии к точке приложения – режущему краю».

Джилл посмотрел на вторую половину, зажатую в другой руке. «Это – батарея, источник энергии». Десятиграммовый кристалл, плавающий у поверхности жидкого металла, был размером с последнюю фалангу его мизинца. Он оказался таким зеленым, что Джиллу пришлось прищуриться, чтобы уберечь глаза от яркого света. Мгновение свет находился у поверхности, а потом изменился, и Джилл понял, что энергия полностью израсходована. Джилл знал, что кристалл отдал всю свою энергию и теперь вновь исчез в твердой серебристой поверхности.

«Когда где-то поблизости появится энергетический луч, прибор сам подзарядится». Джилл прикоснулся к кончику палочки, как обычно тушат электрическую зажигалку для сигарет, и увидел, как крошечная нить накала выдвинулась из инструмента. Джилл увидел, что устройство совершенно, что оружие… или инструмент… находится в рабочем состоянии. После этого экстрасенс решил закончить исследования. Затаив дыхание, он соединил две половинки, и они слились воедино.

Потом он проделал все заново, но намного быстрее, со сноровкой. Он прикасался к инопланетной машине, и она отзывалась. Тут не было гаек и болтов, чтобы стягивать или скреплять, не было винтов, которые можно было бы вывинтить. Главное, знать, как проделать весь этот трюк, понимать, что ты – хозяин положения. Сейчас Джилл смог осознать ряд чисел, уходящий в бесконечность. Он чувствовал, что если бы был математиком, то смог бы возвести в квадрат круг, смог бы вычислить число пи, соответствующее этому мрачному миру. Упорядоченный концепциями земных механизмов, обращенный к машинам разум экстрасенса изучал инопланетные творения, действуя инстинктивно.

«Даже новорожденный, который ничего не знает, умеет дышать. Все, что ему необходимо для начала этого процесса, так это хлопок по спине. А после этого весь вопрос в выживании». И Джилл понял, что только что его «хлопнули по спине».

– Барни, – мягко, но достаточно громко позвал Джилл. – Давай-ка спать, мой мальчик. Завтра будет новый день… И нам снова повезет. – Барни уснул сразу, а Джиллу не спалось. Слово «проекция» вертелось в его мозгу, словно ириска, завязшая в зубах. Это напоминало навязчивую идею. Сон никак не возвращался, и Джилл начал вспоминать как, где и кто говорил что-то относительно «проекции».