Саквояж со светлым будущим - Татьяна Устинова

— Представляете, я пришел, а она спит! Я думал, что ее тоже… того… прикончили, подошел, а она храпит! Во все горло! Как матрос в кубрике! Ой, анекдот!

Он нырнул и вынырнул у самого бортика, подтянулся и уселся на краю, смахивая с лица воду.

— Красота, — сказал он и потянулся. — Вот красота-то! Буду дом строить, обязательно бассейн выкопаю, ну, точно выкопаю!

— А дом у тебя где будет? — поинтересовался Родионов. — В экваториальной зоне? В нашей зоне девять месяцев зимы, будешь в своем бассейне на коньках кататься.

— Это точно, — жизнерадостно согласился Весник, — но все равно выкопаю. Из принципиальных соображений!

— А у тебя есть принципы? — поддел его Родионов.

Илья Весник был вовсе не дурак и, вообще говоря, соображал всегда быстро и безошибочно.

— Так, — сказал он и перестал улыбаться. — А что случилось-то? Что за делегация такая, уроды? Простите, Катерина Дмитриевна, это у нас такая форма корпоративного общения. Это к вам не относится.

Катерина пожала плечами:

— Пожалуйста, пожалуйста, — разрешила она. — Как вам удобней.

— Илюш, — начала Маша. — Дмитрий Андреевич мне сказал, что вы утром разговаривали по телефону.

— Я все утро разговаривал по телефону, — быстро ответил насторожившийся Весник. — Я только и делаю, что беседую по телефону, блин! У меня других занятий-то и нет. А что такое? Я под подозрением, да?

Маша молчала, и Родионов молчал, а Катерина Кольцова вдруг предложила Сильвестру пойти в дом и съесть булку. Сильвестр заныл, что не хочет он никакую булку и в дом не пойдет, потому что он уже не маленький и, может, ему интересно!

— Так, — сказал Весник, поднялся и пошел к своему шезлонгу. Сначала он потряс рубаху, потом джинсы, потом опять рубаху, выудил сигареты, достал одну и сунул в рот. Руки у него были мокрые, сигарета моментально намокла, и он вынул ее изо рта и швырнул в траву.

— Что происходит, я не понимаю?!

— Кому ты сказал по телефону, что должен меня изолировать, что я не совсем дурак, что ты ничего не можешь поделать, только прирезать меня, как Головко, а вообще, постараешься обойтись без членовредительства? Кому, Илья?

— Блин, — сказал Весник с изумлением, — откуда ты узнал?! Откуда?

— Слышал.

— Ты не мог ничего слышать.

— Я слышал.

— Как ты мог слышать?!

— По телефону я слышал! — заорал Родионов. — Не хочешь, чтобы тебя подслушивали, не валандайся со своими техническими усовершенствованиями! Режим конференции, режим ожидания, твою мать!… Я все был в режиме ожидания, а потом мой телефон подключился к твоему! С кем ты говорил, Весник?!

— Режим ожидания?! — протянул безмерно удивленный Илья Юрьевич. — Ты все слышал?! А мне говорили, что такого просто быть не может, что у меня стопроцентная гарантия от прослушки!… Мать, мать, мать!…

— Стопроцентную гарантию даже презервативы не дают, — буркнул Родионов. — Это ты замочил Головко, Весник?

— Ты что? — вдруг оскорбился главный пиарщик издательства. — С ума, что ли, сдвинулся?! Еще не хватает!

— Тогда о чем шла речь? — Это Маша спросила. Тут Весник вспомнил про нее, повернулся, нацелил на нее палец и пошел в наступление:

— Так это твои идеи, Марья Петровна? Про то, что я убийца и мясник?! Ну, конечно, твои, Родионову это бы и в голову не пришло! — Маша пятилась к бассейну, а Весник пер на нее, как танк. Родионов стал подвигаться поближе, чтобы в случае чего схватить его, хотя Весник был почти голый, ни пистолета, ни ножа выхватить не мог, просто неоткуда было. — Что это ты придумала, дорогая?! Да еще и… растрепала всем?! А?! Ты чего?! Дура совсем?!

— Илья, зачем ты с нами полетел? — пискнула Маша, которую он уже почти столкнул в бассейн. — Ты же никогда не летаешь, а тут вдруг полетел! Зачем? Про Тимофея Кольцова и про то, что ты с ним мечтал познакомиться, сказок не рассказывай, пожалуйста, потому что это неправда.

— Что неправда?

— Все неправда! — крикнула Маша и сделала еще шаг назад. Следующий шаг — и она упадет в воду. Родионов стремительно приблизился к ним и растопырил руки, собираясь хватать Весника за бока, но тот неожиданно остановился сам.

— Вот дает девка! — восхищенно сказал он и покрутил головой, зажмурился и наконец захохотал. — Огонь-девка!

Маша, замершая на краю бассейна, смотрела на него во все глаза. Весник повернулся и хлопнул Родионова по плечу.

— Женись на ней, — велел Весник. — Горя не будешь знать! Вот я во второй раз женился и… А с первой дурой, думал, подохну, и похоронят меня с бомжами и бродягами, потому что дома было невозможно, ну невозможно!

Тут он вдруг проворно поклонился Катерине Кольцовой и галантно перед ней извинился, во-первых, за то, что по-прежнему без галстука, а во-вторых, втягивает ее в семейные дела, потому что у нас в издательстве практически на всех одна семья. Одна семья на всех.

— Ты сумасшедший? — осведомился Родионов мрачно. — Или только что спятил в Конче-Заспе?

— Марков меня отправил, — сказал Весник серьезно. — Дай мне сигарету, я все свои промочил.

Он закурил, подошел к шезлонгу и стал натягивать джинсы, смешно и неуклюже прыгая на одной ноге.

— Ужасно, — вдруг заявил он и перестал прыгать. — Гадкое чувство. Как ты мог подумать, что я Головко зарезал? И что? Тебя тоже собирался?

Все смотрели на него. Он застегнул свои штаны, накинул рубаху и стал по очереди застегивать пуговицы.

— А ты, Марья Петровна? Тебя куда понесло? Ну ладно, ладно, — остановил он себя. — Меня отправил Марков, потому что он не договорился с Ольховским. Вот и все.

— Кто такой Ольховский? — спросила Катерина Кольцова.

Все оглянулись на нее, словно забыли, а тут вдруг вспомнили про нее.

— Ольховский — глава издательства «Русская литература», — машинально ответил Родионов. — Они наши главные конкуренты.

— При чем тут Ольховский, я не понял?

— А при том, что Марков с ним встречался и не смог ни о чем договориться.

— О чем, Илья?!

— О тебе. Наши узнали, что Ольховский собирается тебя перекупить и хочет предложить какую-то… сногсшибательную сумму.

— Родионову? — встряла Маша, которая слушала очень внимательно.

— Да, и именно в Киеве. Марков собирался с ним договориться. Чтобы подстраховаться заранее, и… Короче, у Маркова не получилось ничего. Не знаю я подробностей, но они встречались и так и не пришли к соглашению, мне Марков особенно не рассказывал. Ты же долгосрочные договоры с издательством не подписываешь, мать твою! Только на одну книгу! Держишь всех в подвешенном состоянии. А сумма предполагалась с шестью нулями. Ты же у нас… раскрученный и вообще… Гений русской прозы, это всем известно.

— Марков мне не доверяет? — холодно спросил Родионов.

— Он бизнесмен, Дим. А бизнес у нас конкурентный. Ольховский полетел в Киев, чтобы встретиться с тобой, а у меня была задача этого не допустить. Ни при каких обстоятельствах. Хоть силой тебя в самолет посадить и в Москву вернуть, понимаешь? Марков звонил и сказал, что Ольховский прилетел и живет в «Премьер-Паласе», там же, где и мы. Просил тебя изолировать, ну и далее по тексту, все, что ты слышал. Вот такие дела.

Он замолчал, и стало слышно, как птицы радостно переговариваются в листве и храпит красотка Олеся: «Хр-р-фью-ю, хр-р-фью-ю». С присвистом храпит, в свое удовольствие.

— Конкурентный бизнес, говорите, — сказал Родионов и тоже закурил. — Сумма с шестью нулями!…

Весник пожал плечами.

— А что ты хочешь? Чтобы Марков тебя просто так отдал чужакам, да?

— Да не надо меня отдавать, я не школьник! — фыркнул Родионов. — А поговорить со мной нельзя было? Просто поговорить, и все?! Объяснить мне что-нибудь!

— Да что тебе объяснять-то?! Ты миллион у Ольховского не бери, он плохой мальчик?! Мы хотели, чтобы ты вообще ни о чем не знал!

— Лучше бы вы мне гонорар повысили, и дело с концом. Миллион!…

— Да где мы тебе возьмем миллион?!

— А Ольховский где его взял?!

— Да он и не взял! Он бы тебе один раз заплатил, а потом всю жизнь имел бы!

— Но ведь все-таки заплатил бы!

— Стоп, — сказала Маша Вепренцева. — Больше не надо, пожалуйста, а? Зря ты со мной не поговорил, Илья.

— Да все знают, что с тобой говорить — это все равно что с Воздвиженским! Ты ему тут же все бы и доложила! Разве нет?

— Д-да, — с запинкой сказала Маша. — Доложила бы. Ну и что?

— Марков вообще не хотел, чтобы кто-нибудь об этом знал!

— Мам, может, чаю выпьем? — все-таки встрял Сильвестр, который понял, что все завершилось благополучно или относительно благополучно, и это самое главное. Катерина Кольцова что-то там говорила про булки, но тогда он не хотел, тогда он занят был и вообще должен был контролировать ситуацию, а теперь отчего же, теперь можно и булку, очень даже замечательно!

— Да, — согласилась Маша. — Пошли. Надо довести дело до конца.

— Да-а? — протянул Весник. — У нас такие радужные перспективы? Мы можем довести дело до конца?