Сто одна причина моей ненависти - Рина Осинкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В наступившей тишине из прихожей донесся скрежещущий шелест. С таким звуком сдвигается к плинтусу их придверный коврик, если его не придержать ногой. За коврик цепляется и сдергивает с места край войлочного утеплителя, щедрой полосой наклеенного по периметру входной двери Миколиным-старшим для предотвращения сквозняков в холодное время года.
После паузы настороженный голос спросил:
– Эй, жильцы, есть кто дома?
Дыхание оборвалось. В висках застучали молоточки. Кто-то пришел? Старик Калугин пришел? Один или с ньюфаундлендом?
Что делать, кто бы там ни пришел? Набрать воздуха побольше и крикнуть «Помогите!»?
Чайник стукнулся днищем о мойку.
– Неужели забыл дверь запереть? Точно помню, что захлопывал, – озабоченным тоном проговорил Витюша, торопливо извлекая из коробочки шприц. – Валерьевна, как такое произойти могло?
Людмила, оттолкнувшись с усилием от столешницы и привалившись спиной к подоконнику, жадно глотала воздух. Воздуха не хватало.
Поправляя перчатки, с загадочной полуулыбкой на губах Ступин двинулся в прихожую.
Он возник снова на кухне неожиданно быстро – спотыкаясь и не желая отчего-то повернуться к вошедшему спиной.
Витюшиного лица в тот момент Людмила видеть не могла. Но когда она рассмотрела, кто к ним пожаловал, выражение ступинской физиономии сделалось ей безразличным.
Сначала Ступин закрыл от нее обзор, когда пятился от кухонной двери к обеденному столу. Упершись задом в стол, обогнул его и прошмыгнул в угол между окном и тумбочкой, откуда недавно забирал чайник. Лишь после того как он оказался рядом с Людмилой и ухватил ее за правое плечо, стала понятна причина его паники.
Она увидела Серегу, недоуменно замершего в дверном проеме. Серегу в пузыристых на коленках джинсах и флисовой толстовке, надетой поверх линялой тельняшки и распахнутой на груди. Серегу, который плечами едва не касался дверных косяков.
Как же ей было приятно на него смотреть! Людмила облегченно вздохнула. Теперь все будет в порядке.
– Стой, где стоишь, лосяра, иначе дамочка получит укольчик, – послышался над ухом надтреснуто-свистящий голос, в котором к глумливой ненависти примешивался страх.
Она почувствовала, как в шею что-то кольнуло, и дернулась, но это было все, на что сейчас Миколина была способна.
– Я стою, – ровным голосом заверил его Портнов. – Видишь, не шевелюсь. Отпусти девушку.
Ступин, не меняя позы, не убирая иглы от ее шеи, зашелся визгливым смехом и проговорил:
– Прикинь, Людок, до него не доходит! Сейчас объясню. А хочешь, сама объясни. Я покамест с мыслями соберусь. Думается, новый вариант тоже неплох. Даже получше первого. Если только Кирюха не подкатит. Или ты не Кирюху ждала, а, красавица? Может, ты лося этого дожидалась, а меня задурила? Не беда, исправим.
Людмила сидела и молча Портнову улыбалась. А он не улыбался. Между бровями собрались морщины, глаза в прищур, кулаки сжимает и разжимает. Смотрит на нее, ждет.
– Сереж, – сказала Людмила, не переставая улыбаться, – у этого типа целых три причины, чтобы меня убить. А основная, ты не поверишь – жаждет наблюдать агонию. Но он повременит с инъекцией, пока новый алгоритм не сочинит. Он сейчас твою персону пытается в сценарий включить, Ступин у нас художник, как оказалось. Сценарист и режиссер, а только потом ценитель. Но если ты сделаешь шаг, нервы Витюшины сдадут. Я правильно все обрисовала, Витюша?
Ответить тот не успел, его опередил Серега:
– Я понял, понял. Послушай, парень. А давай мы девушку отпустим, а укольчик ты мне засандалишь. Можешь даже двойную дозу для надежности, я вон какой лосяра, как ты заметил. И агония у меня будет покруче, уж я постараюсь. Записку напишу, что с собой покончил, все будет чики-поки, ты только Людмилу отпусти. Пожалуйста.
– Ты шутишь? – прошептала Людмила, а потом выкрикнула сипло, насколько могла кричать: – Нет! Не слушай его, Ступин, не нужен он тебе, пускай уходит!
– Ой, ой, ой, какие страсти, – ерничая, проговорил компьютерщик. – Я прослезился. Знаешь, Валерьевна, до соплей обидно, что я не вколол ему дозу сразу же в коридоре, как планировал. Я не испугался! Не смей так обо мне… Просто мысль мелькнула, что его шкура, как у носорога, иголка сломается. Глупая мысль, а я повелся. Лишил себя зрелища премиум-класса в результате. Недотепа. Однако ругать себя не стоит, неполезно это. Так вот, уважаемый, такой обмен мне неинтересен. Потому как подружка твоя школьная для меня еще и помеха. Помехи нужно устранять. Расскажи, расскажи ему, Людочек, похвастайся напоследок, чем меня огорчила.
– Я про него кое-что узнала, Сереж. Это ведь он Зинаиду убил. И доказательства у меня есть, но я их не успела в полицию снести.
– Да ты что?! – с тем же каменным выражением на лице как бы удивился Портнов. – Не ожидал. А зачем ты в таком случае старика Калугина напугала?
– Откуда ты про Никитовича знаешь?
– Пожаловался он на тебя. Решил больше с тобой не разговаривать, так ты его обидела. А я вот решил, наоборот, разобраться, в чем дело, откуда версии такие взялись. Подошел к двери, а она приоткрыта, от сквозняка колышется.
– Но ведь захлопывал же я дверь! – разволновался Витюша.
– Ну и что, что захлопывал? У нас нет на замке фиксатора и не было. Почему ты думал, что есть?
– Гадство, – выругался Ступин, но, снова решив себя не ругать, потому что «неполезно», продолжил сварливо: – Ты про «кочегара» еще не рассказала. Похвастайся, следопыт ты наш юный.
– Так ведь незнакома я с твоим Дошираком, Ступин. Не то что не разговаривала с ним, а даже и не встречалась. А тебе все померещилось от страха, мнительности и подозрительности. Так всегда бывает, когда мерзость сделаешь.
Ступин молчал, осмысливая услышанное. Потом весело произнес:
– Все к лучшему, Людочек. Не померещилось бы мне про «кочегара», так и не узнал бы, что ты догадалась про Зинаиду. А я теперь знаю, что ты в курсе, и сейчас проблему свою решу.
– Я не догадалась. Я другого человека подозревала. Николая Никитовича. О чем и собиралась с ним сегодня поговорить.
– Гадство. Получается, что сам себе я проблему устроил. Ну не придурок ли? – хохотнул Витюша. – Однако пора ее решать. Вы, наверное, довольные такие, думали, что здорово меня отвлекли, и я забуду, зачем мы все здесь. А я не отвлекся, я размышлял. Вот, бугай, лови. Там антидот.
Витюша швырнул в Портнова коробочкой из-под леденцов. Когда он успел ее вытащить из кармана? И главное – как? Ведь все это время Людмила чувствовала его руку на своем правом плече и иглу на шее слева. Только могла ли она
