Argumentum ad hominem - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он говорил, а я мысленно сопоставляла официальные данные с тем, что видела своими глазами. И кое-какие странности Петера понемногу обретали хотя бы частичное объяснение.
– Это сразу выглядело странным. Потому что в вещдоках не было ничего ценного, сам дом давно и благополучно перепродали через муниципалов, претендовать на наследство или возмещение ущерба уже не получилось бы. И совсем странно стало, когда выяснилось, что объектом интереса было вовсе не имущество, а ребенок.
А мне вот не странно совсем. Человек всегда будет выше вещи. Хотя бы потому, что цену вещам определяет он сам.
– Сведения о несовершеннолетних – дорогой товар, если есть покупатель. Полиции повезло, что взятку предложили офицеру, что называется, старых правил… Любопытствующего задержали, и поскольку правонарушение проходило по повышенному классу опасности, допросы велись с пристрастием.
Лео помолчал, словно воскрешая в памяти события прошлого.
– Он отвечал через силу. Через очень много силы и песен. Отвечал непонятно, путано, и его слова были во многом похожи на горячечный бред. Но в конце концов проговорился о том, что мальчик должен вырасти рыцарем. Тем самым.
– Я так понимаю, тот человек не…
– Не выжил. Если вам это важно, я не желал ему смерти и делал все, что мог. Просто в какой-то момент он… В нем что-то оборвалось. И спасать стало нечего. А потом, на основании полученных сведений при участии коллегии было решено установить наблюдение. Вот и вся история.
А мне почему-то кажется наоборот. Ладно, оставим в покое вопрос о том, как Петер вообще оказался в этой самой академии и своем нынешнем подразделении – тут все ясно, как божий день. Но что они вообще хотели увидеть, наблюдая? Восхождение? Так увидели же. И снова недовольны?
– Дальше-то что?
На меня посмотрели рассеянно и удивленно:
– Дальше?
– Вы получили потенциального рыцаря. Пялились на него, бог знает, сколько лет. А зачем? Чтобы однажды испугаться и начать распускать руки… то есть, песни?
– Я не…
– Ну да, ну да. Спасали мир от чудовища. Я помню. Только какой именно мир, позвольте спросить?
– Вы не совсем…
– Может даже, совсем не. Я тоже предпочитала бултыхаться в привычном родном супе, до недавних пор. Пока шеф-повар не решил, что нужно освободить место для новых ингредиентов. И тут выяснилось, что мир-то, оказывается, разный.
Мне гордо и непреклонно заявили:
– Я думал о благе всего сообщества.
– Звучит красиво, но не забывайте уточнять, пожалуйста. Нашего сообщества. Песенного. Потому что миру людей это самое чудовище успешно приносило пользу. Возможно, даже спасало жизни. Станете спорить?
Не стал. Насупился и нахохлился.
– Я только мельком пробежалась по официальным сводкам, но и то поняла: форсы, в число которых он вашими же усилиями входит, вообще, ребята нужные и полезные. И без них точно будет хуже. Тому миру, который далек от вражды между рыцарями и песенницами. Тому миру, который…
Озарение всегда так приходит? Неожиданно, нелепо, но очень вовремя?
– Нам ведь он тоже очень нужен. Мир нормальных людей. По большому счету, без него мы – ничто. Мы не можем даже помочь друг другу своим даром, и если схватим насморк, лечиться идем к обычному врачу. Я уж не говорю… Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Так же и рыцари, наверное. Сами по себе – просто люди. И только в сочетании с нами…
Некстати вспомнился полет. А потом его виновник, мертво дрыхнущий в номере маленького отеля.
– Мы все чудовища, если честно. И пытаемся пожрать друг друга в борьбе за мир. Причем не свой собственный, а, по сути, чужой. Потому что он-то без нас справится, легче легкого, а вот мы без него – вряд ли.
Я не надеялась, что меня услышат. Хотя бы послушают, и то ладно. Первый шаг. Первый камень в фундамент, а там, глядишь, может и домишко какой построится.
И вообще, чудовище, оно ведь от слова «чудо», правда?
– А все эти междоусобные жертвы и разрушения… Вот лично вы сколько раз лоханулись на заре своей карьеры?
Сощурился.
– Вы всегда так прямолинейны?
– Настроение сегодня такое. Не располагает к прелюдиям. Предпочли бы, чтобы я зашла издалека?
– Нет, пожалуй.
– Так что там с ошибками? Много их было? Я свои помню все наперечет, и скажу честно: пальцев не хватит.
Вздохнул, признавая:
– Были ошибки.
– Конечно. Потому что я училась, вы учились. Вот считайте, что и он… учится.
– И чего нам ждать на выпускном экзамене?
Как-то по-особому прозвучало это коротенькое «нам». С явным подтекстом.
– Понятия не имею. Но тем и интереснее!
Разделить мой энтузиазм он не решился. Наверное, просто не дозрел. И хотя в зеленых плодах есть своя прелесть, я все же предпочитаю… читаю… читаю…
Ох, да. Совсем забыла же. Главное.
– Ваше наблюдение, конечно, штука напрягающая, когда о ней знаешь, ну да ладно. Бог с вами, наблюдайте. Но если вздумаете что-нибудь учудить, так и знайте: засужу. За препятствия законной хозяйственной деятельности малого бизнеса.
– Препятствия… Бизнеса… Чего?
– Не чего, а кого. Меня. Вот, ознакомьтесь.
Вчерашний контракт, так и оставшийся в кармане, оказался как нельзя кстати. Хотя бы для того, чтобы насладиться совершенно очумевшим видом Лео, вникающего в печатный текст.
Не знаю, где и как юристы клана Сантини добывали информацию о личности Петера, включая все необходимые реквизиты, но составлены бумаги были явно грамотно, так что по итогам чтения мистер Леонард Портер смог спросить только:
– А он на это согласился?
Я поболтала печенькой в портвейне, облизала порозовевший край и гнусно улыбнулась:
– Он не возражал.
* * *
На самом деле, конечно, следовало спросить. Заодно объяснить, в чем суть, что требуется, какие могут быть или не быть последствия. В общем, подписывая кого-то на работу, неплохо заранее убедиться, что он в принципе готов её выполнить. Но в тот момент критический взгляд на собственные действия у меня отсутствовал полностью, да и теперь…
В способностях Петера я не сомневалась. В его покладистости тоже. Оставался сущий пустяк: поставить в известность и постараться сделать это наиболее безопасным образом. Например, попробовать взять рыцаря в оборот тепленьким.
Хотя, когда он на стук двери высунул голову из-под пледа, весь взъерошенный, рассеянный
