Сводный Тиран - Вероника Царева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первое, что я замечаю, после темноты, — это низкие, прерывистые сигналы где-то рядом со мной. Я слышу биение своего сердца на аппарате.
Мне требуется огромное усилие, чтобы открыть глаза, но когда я это делаю, мне просто хочется закрыть их снова. Свет настолько яркий, что может показаться, будто в глаза светит солнце.
— Аххх, — тихо стону я, так тихо, что это больше похоже на хрип, чем на стон боли.
Когда я, наконец, могу рассмотреть окружающую обстановку, я быстро понимаю, что лежу на больничной койке. До моих ушей доносится знакомое хныканье, и я бросаю взгляд в направлении шума. В другом конце комнаты, на кровати, свернувшись калачиком, лежит маленькое тело. Лера.
Я как будто смотрю в калейдоскоп, шквал образов врывается в мой разум. Отец Леры. Лера в опасности. Нож. Жар и боль. Она любит меня. Она. Любит. Меня. Я должен беспокоиться о том, что со мной, но все мои мысли поглощены ею, ее словами.
— Лера…
У меня во рту пересохло, язык как наждачная бумага. Она вздрагивает, ее прекрасные голубые глаза медленно открываются. Когда она замечает, что я проснулся, она тут же вскакивает со своего места, чуть не споткнувшись о собственные ноги.
— Костя, Боже мой. Ты проснулся, — говорит она, ее крошечные руки вцепляются в меня, словно я могу раствориться в воздухе.
— Ты ни за что не избавишься от меня так легко.
Ее красивые розовые губы складываются в хмурую гримасу.
— Ты напугал меня. Я думала, что ты… — ее глаза наполняются слезами, я никогда не видел ее такой бледной, такой… обеспокоенной. — Я думала, что ты умрешь. Всю дорогу до больницы ты был в отключке, а после тебя забрали в операционную.
— Шшшш… — успокаиваю я, прижимаясь к ее щеке. — Я здесь, жив и дышу, так что больше не плачь.
Я ни за что на свете не выдержу, если она сейчас заплачет. Я хочу обнять ее, но не могу, а когда пытаюсь сесть, то по спине пробегает пронзительная боль.
— Блядь, — рычу я, стиснув зубы. Мне кажется, что моя спина прибита к кровати, и с каждым движением из меня вырывается плоть.
— Просто не двигайся. Врачи зашили рану, ты же не хочешь, чтобы швы разошлись.
— Где… — начинаю я, но делаю паузу, в глазах Леры мелькает чувство вины.
— Полиция забрала моего отца. Моя мама и твой отец поехали в туда после того, как операция закончлась, и доктор сказал нам, что ты полностью поправишься. Лезвие не задело жизненноважные органы, но ты потеряла много крови, поэтому потеряла сознание.
— Я рад, что на этой постели лежу я, а не ты.
Не думаю, что смог бы выдержать такое.
— А я бы хотела, чтобы это была я, а не ты, — полушепотом говорит она, опустив глаза на уродливое больничное покрывало, на котором я лежу.
— Не говори так, я более чем заслужил это после всего, что сделал с тобой. Теперь мы в расчете.
Я игриво подмигиваю.
Лера глубоко вздыхает.
— Как наша жизнь стала такой сложной и запутанной?
— Я не знаю точно, но могу пообещать, что постараюсь сделать все возможное, чтобы с этого момента она стала куда приятнее чем раньше. Я люблю тебя, и теперь знаю, что ты тоже любишь меня.
Лера открывает рот, собираясь возразить, но ее прерывает легкий стук в дверь за секунду до того, как она со скрипом открывается.
Медсестра средних лет с длинными светлыми волосами заглядывает внутрь, ее губы растягиваются в улыбке, когда она видит меня.
— Добрый день Константин Александрович. Я рада видеть, что вы наконец-то проснулись и разговариваете.
Она открывает дверь до конца и заходит внутрь.
— Я тоже рад, — говорю я ей. — Спасибо, что залатали меня.
— Для этого мы и нужны. Как спина, болит?
— Терпимо.
Последнее, что я хочу делать, это упоминать о своей боли. Я уже мечтаю выбраться отсюда и отправиться домой.
— Хорошо, чуть повернитесь, мне нужно осмотреть спину.
Стиснув зубы, я делаю, как она просит. Она наклоняется надо мной, и прощупывает спину. Ее руки нежны, и, по большей части, мне не больно.
— Выглядит хорошо. Я сообщу заведующему, что вы очнулись и рана не болит. Вам нужно будет что-нибудь съесть и пару недель соблюдать режим и если доктор разрешит, вы, вероятно, сможете отправиться домой сегодня.
— Спасибо, — более бодрым голосом говорю я, пока она записывает что-то в блокнот и направляется к двери.
— Если вам что-то понадобится то медсестра на посту, можете позвать ее. Я вернусь через некоторое время и сообщу решение по выписке.
Она искренне улыбается нам обоим, а затем выскальзывает из комнаты, закрывая за собой дверь.
Как только она уходит, я поворачиваюсь к Лере. Она покусывает нижнюю губу и от этог зрелища мой член моментально твердеет. Потянувшись к ней, я прижимаю ее к своей груди и практически кладу на кровать.
— Может, я и был не в себе, но я слышал, как ты это сказала.
— Что сказал? — с наигранным непониманием спрашивает Лера.
— Не прикидывайся дурочкой. Я знаю, что ты любишь меня. Я слышала, как ты это сказал. Ты не можешь этого отрицать.
— Ты ничего не слышал, наверное, это было твое воображение или глюцинации.
Лгунья.
— Я люблю тебя, Лера. Прости за мое поведение, за все, что случилось, за то, что наши жизни такие хреновые, я виноват во многом. Прости меня. Ты заслуживаешь лучшего, чем я, на сто процентов, но если ты примешь меня, я буду тратить каждый день, чтобы загладить свою вину перед тобой.
— Давай не будем говорить об этом сейчас, — бормочет Лера, а я беру ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.
Ярко-голубые глаза пронзают меня.
— Нет, мы должны. Я мог умереть. Ты могла умереть. Мы уже потратили столько времени впустую. Я не хочу терять больше ни минуты. Я хочу проводить с тобой каждый день. Я хочу держать тебя в своих объятиях, когда засыпаю, и будить тебя поцелуями.
— Что за наркотики они тебе давали? — спрашивает она, ее глаза загораются весельем.
— Им не нужно было ничего мне давать. Я уже принимаю лучшие из них… те, от которых сердце бьется
