Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней - Иоанн Кронштадтский

† Если хочешь быть в этой жизни внутренно покоен и доволен, да будет сердце твое соединено чрез веру с Богом — вездесущим и вся исполняющим [245], а отнюдь не с земными и телесными предметами — не с пищею и питием, не с сребром и златом. Да не будет оно привязано к лицам человеческим какими–нибудь нечистыми побуждениями и намерениями; да не будет оно привязано к одежде, к домашнему убранству, к книгам, вообще — к предметам земным; ради прилепления к Богу вменяй все земное в ничто, как из ничего оно и создано; а Бога и душу свою, как образ Божий, равно и душу брата, как образ Всетворца Бога, ставь безмерно выше всего. Поступая так, угодишь Сотворившему тебя и будешь на земле блажен.

† Когда молишься Владычице или святому какому-либо, вообрази твердо, что ты член Церкви, в которой Владычица — Главный Камень здания или Начальница мысленнаго наздания [246], и знай, что ты тесно связан внутренно со всеми небожителями, как камень в здании, хотя и маленький и нетвердый. Так понимая себя, поймешь, что молитвы наши слишком доходны к святым: ибо все мы под одним Главою — Христом (Ср.: Еф. 1, 10) и все одушевляемы одним Духом Божиим.

Не прельщайся брашнами: употребляя питательную пищу и в довольном количестве, ты делаешь из нее крепость врагу в сердце своем и горько раскаешься в этом, когда будешь исполнять святое дело: осилит тебя тогда враг и не будет Помо гающего (Ср.: 4 Цар. 14, 26; Пс. 106, 12): ибо сей род исходит молитвою и постом (Ср.: Мф. 17, 21). Особенно в Великий пост не прельщайся пищею: враг особенно воюет на нас в это время. Крепко храни среды и пятки, как в пост Великий, так и в другое время.

Господь — причина и постоянная поддержка (держава) моей органической, тленной жизни (чрез действие легких, желудка, сердца, жил, мускулов) и духовно–органической жизни духа — чрез ум и мышление, чрез озарение сердца светом Своим.

Сребро, злато, пищу и питие, одежду, жилище почитай ничем не больше брения или земли, из которой все это извлечено.

Старайся все делать напротив того, чего хочет враг бесплотный. Подстрекает тебя к гордости, самохвальству и осуждению брата? Ты смирись до земли и пепла (Быт. 18, 27) и осуждай как можно строже себя самого, а брата восхвали в сердце. Если брат твой, по действию врага, обходится гордо и злобно: ты обходись с ним смиренно и с любовию. Если подстрекает тебя к скупости: будь щедр с доброхотством. Так поступай и во всех подобных случаях, а поступая таким образом, заслужишь великую благодать Божию и сам, собственными сердечными очами увидишь ее. — Нет у тебя внутренней силы поступать так; враг силен, — говоришь ты: проси же в молитве Всесильного на всякое время и на всякий час [247] — и Он поможет тебе.

Как мы неразумны в своей жизни! Без числа Господь вразумлял и вразумляет нас, что без Него мы не можем жить в покое ни минуты; в день сто раз иногда вразумляет нас, что зло и горько нам оставлять Его, — а все совершенно не вразумляемся: вразумляемся на минуту, а потом — за старое заблуждение; опять думаем находить жизнь в прелестях мира, а не во Христе: и опять… мучимся. Уж натура! Бей, бей, да и мало.

(Страсти, как удушливые газы, стесняют и душат человека.)

Всякая привязанность к деньгам или к пище и питию — яд для сердца. Здесь яд, говори.

Не говорю о душе, которая не может жить без Христа, моего дыхания, покоя, радости, и тело мое живет Христовым словом: Христос, создав мне тело, дал мне позыв на пищу и питие, без которого я забывал бы принимать ее и тем поддерживать мое тело; дал мне позыв ко сну и сон в упокоение немощи моей плоти [248]; дал мне вату и лен — для согревания и прикрытия тела; для размножения рода человеческого дал мне необыкновенно сильное возбуждение половых органов, подчинив их, впрочем, моему рассудку — так что я и по телу живу совершенно Им, Его премудростию и вполовину есмь страдательное орудие Его премудрости: говорю — вполовину, потому что я почтен свободою, и влечения природы, выходящие из границ закона и умеренности, должен обуздывать силою моей воли, покорной закону Божию; и в этом случае, по благости Владыки, я могу обращать в добродетель и естественные свои стремления обузданием их.

Чрез веру нашу всесвободный Господь прислужит, подчиняется нам и Безначальный отдается в нашу власть (так что я всегда, по своему произволу, одною верою сердечною всегда <могу> обнять Господа). Чудно могущество веры! Живая мысль об Нем, сердечная вера в Него — и Он со мною; сердечное покаяние во грехах с верою в Него — и Он со мною; добрая мысль — и Он со мною; благочестивое чувство — и Он со мною. Но и диавол входит в меня чрез помыслы сомнения, страха, гордости, раздражительности, злобы, скупости, зависти — значит, и его власть надо мною совершенно от меня зависит: только будь я внимателен к себе да содержи непрестанно в уме имя Господа Иисуса Христа с верою и любовию: и он бессилен сделать мне какой–либо вред.

Вся область мысли (ее доброе направление) — Господня. Сфера мысли соответствует воздушной сфере.

Когда я причащусь достойно, тогда, если я спать лягу и во сне Господь, обитающий в сердце, поучает меня о Боге: и сон мой бывает поучением о Боге и славословием Богу.

Всех принимай с радостию, особенно — детей, особенно сироток. Не щади ничего для живых образов Живого Бога, как для себя самого. Скупость — это диавольское жало — всячески возненавидь.

Обратил я мысленные очи сердца ко Господу в тесноте сердца моего, воззвал о помощи мысленно, и Он спас меня. 16 апреля 1861 г.

Хочу весь быть орудием Бога моего, как пророки и апостолы, хочу быть храмом Божиим, хочу, чтобы сердце мое было престолом Божиим, чтоб слово мое было словом Бога, во мне живущего, чтоб руки мои делали только угодное Владыке. Достойно и праведно [249], я весь — Владыки, не свой, — да действует же Он чрез всего меня.

† Мы привыкли к делам Божиим и мало их ценим; даже человека, величайшее дело и чудо премудрости и благости Божией, далеко не ценим так, как бы следовало. Смотри на всякого человека, домашний он или чужой, как на всегдашнюю новость в мире Божием, как на величайшее чудо Божией премудрости и благости, и привычка твоя к нему да не послужит для тебя поводом к пренебрежению его. Почитай и люби его, как себя, постоянно, неизменно.

Чтобы смотреть с высоким почтением на всякого человека во всякое время и с любовию и радушием принимать его к себе, вообрази себя: как бы ты стал смотреть на царского сына, пожаловавшего к тебе в дом, как бы ты принял и стал принимать его всякий раз, когда бы он стал жаловать к тебе? Не все ли внимание твое, не весь ли ум твой, не всели сердце твое было бы с ним? — Так. Но ведь всякий человек, особенно христианин, есть царский сын, наследник Божий и сонаследник Христов (Ср.: Рим. 8, 17). Смотри же и на него всегда с глубоким уважением и любовию, принимай его к себе постоянно радушно и охотно, помня, что Сам Царь — Бог наградит тебя за такое почтительное и охотное обращение с ним.

Един Само–Живот Бог — в Трех Ипостасях; все прочее живущее из ничего получило жизнь волею Первого Живота; Ангелы — первые после Бога–Живота; люди — вторые; животные — третьи и так далее.

Ты просишь Бога, чтобы Он даровал тебе благоуспешно научить отроков Закону Его, а сам не готовишься ко классу. Молись, надейся, но и делай сам все, что нужно для надлежащего научения мальчиков: читай, размышляй, изощряй, украшай речь свою подобиями, сравнениями, примерами. — Не жди чуда от Бога: ленивым и нерадивым Бог не помогает. — Покажи свое усердие, труд: и Бог поможет.

Вы живете с злым человеком, положим с женою или с тещею, или с свояченицею, и они вас, как говорится, часто грызут, едят словами, не дают покою; или, если жена ваша — мачеха детям вашим, журит вашего сына, дочь; вы и сами на нее злы и тайно с внутренним презрением говорите другим: она зла, как ехидна, и говорите: хотел бы разойтись с нею. Друг мой! Не торопитесь, терпите — это искушение врага для вас: он искушает вас, по Божию попущению, чрез вашу жену (или чрез ваших родственников — братьев, шуринов, своячениц), и она есть жалкое орудие врага: злоба вашей жены (или ваших родственников) есть не что иное как сильный прилог врага; злобные выходки ее можно назвать припадками злобы, точно в таком роде, как у пьяницы бывают припадки пьянства, у прелюбодея — припадки любодейства, у чревообъястливого — припадки объядения или крайней алчности к пище, у сребролюбца — припадки сребролюбия, у скупого — припадки скупости, у гордого — припадки гордости, у празднословного — припадки празднословия, у ленивого — лености. Пройдут эти припадки: и опять ваш враг будет человеком, который, как говорится, в своей тарелке. Именем Господним молю вас, братия, будьте терпеливы, пожалейте о бедном человеке, насилуемом от врага, особенно о женщине: она слабое существо, по своему чувствительному сердцу особенно раздражительна и склонна к злобе вражией, ибо враг нападает на слабые наши стороны; имейте терпение, сносите тысячу раз, без числа сносите: потому что враг не дремлет и неутомим и не считает своих нападений; не горячитесь, не торопитесь; помните, что все мы имеем свои коньки, свои страсти, тоже ненавистные для других. Но что если бы и нас не стали терпеть, если бы не стали сносить припадков наших страстей? Ах! Возлюбленные братья, все мы среди сетей врага ходим, который всеми мерами хочет посмеваться над нами, над нашим, по Христе, житием; чтобы совсем не посмеялся он нам и не погубил нас, остается одно средство: терпеть великодушно его козни и не горячиться: терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21, 19), говорит Господь. Почему терпением? Потому что враг всячески старается затмить, путать нас на пути спасения. Вспомните милосердные слова Спасителя на вопрос Петра: Господи, аще согрешит в мя брат мой, отпущу ли ему до седмь крат? — Не глаголю тебе: до седмь крат, но седмидесят крат седмерицею (Мф. 18, 21–22). Пройдет страсть, и человек опять будет добр. Обыкновенно говорят о таких людях: на него временем находит что–то, а так он хороший человек. Это нахождение имеет прилог врага. † Отчего у Сократа философа — этого нравственного светила языческого мира — была злая жена — Ксантиппа. Она была орудие диавола [250], хотевшего поколебать нравственную твердость философа, а Бог употребил ее в орудие, которым укрепилось терпение философа и возвысилась чистота его нравственности до возможной в язычестве степени совершенства [251]. А ведь Богу приятен человек делали правду и бояйся Бога во всяком языце (Ср.: Деян. 8, 35), хотя бы он был язычник: ибо Бог всем хощет спастися, и в разум истины приити [252].