Позови меня, дорогой - Люси Уокер

— Интересно было бы знать, какую роль сыграли вы в этой маленькой комедии, — сказала она.

Она пыталась сдержаться, но голос выдавал ее, хотя было совершенно очевидно, что Эльза Смит не знала, о чем говорила мисс Диттон.

— Простите, — сказала она. — Что-нибудь случилось?

Не было никаких сомнений, что Эльза даже не подозревала о причинах огорчения мисс Диттон, так что той пришлось сделать видимое усилие, чтобы обуздать свои эмоции.

— Боюсь, я несколько несдержанна. Я вдруг обнаружила, что вынуждена отправиться в двухдневную поездку домой с Хитченсами. Не могу сказать, что очень довольна такой перспективой.

— Может быть, вам стоит подумать о другом способе добраться до дома? — не задумываясь, спросила Пенни.

— Автобусом? Вряд ли стоило рассчитывать на то, что я с радостью буду смотреть на факт оказаться единственным человеком, который возвращается в Грин Вэлли общественным транспортом.

— А я не стала бы возражать, — сухо заметила Эльза Смит. — Мне часто приходится пользоваться автобусом. Там я предоставлена сама себе, хотя знаю, что я человек со странностями.

Мисс Диттон посмотрела на нее так, что и без слов стало ясно — она согласна с последними словами.

— Но в какой-нибудь из машин, возможно, найдется свободное местечко. — Пенни была смущена.

Хотя она догадывалась, что отец организовал все это с особой целью, она не могла не сочувствовать мисс Диттон. Действительно ли эта женщина намеревалась увлечь Джона Дина или ее отца? И было ли это доказательством ее неудачной попытки? Если это так, то Пенни почувствовала облегчение, но она не могла хотя бы чуточку не испытывать жалость к мисс Диттон.

Чуть позже по пути домой она сказала об этом Эльзе Смит.

— Пока еще рано ее жалеть, — ответила Эльза. — Когда такие решительно настроенные люди терпят неудачу, они в большинстве случаев стараются отплатить тем же.

— А как это может быть? — Пенни была явно озадачена.

— Все зависит от их склада ума, моя дорогая. Однако я могу ошибаться. Мы обе можем ошибаться. Возможно, мистер Бартлетт задумал все это по другим соображениям.

И только когда отец целовал ее, желая доброй ночи, она узнала, что все это делалось ради нее самой.

— Мне бы хотелось отправить тебя домой на машине, — сказал он. — Фактически за последний час я приложил усилия к тому, чтобы это было осуществимо. Завтра я должен быть свободен. Боюсь, мне придется ехать на большой скорости по дороге из гравия между Мултой и «Фармерс-Отелем». Я думаю, с Джоном тебе будет спокойнее. Он сказал, что прихватит с собой моего пассажира.

С минуту Пенни раздумывала, что ответить.

— С Джоном будет надежнее, папа, — сказала она наконец. — Во сколько мне вставать?

— В девять тридцать. Успеешь? Джон подъедет за тобой.

— Успею, — спокойно ответила она.

Выполняя свое обещание, Пенни была готова к девяти тридцати. Не прошло и десяти минут, как она уже сидела рядом с Джоном в его огромном «Кастом Лайне», поглядывая на его серьезный профиль, когда он сосредоточил все свое внимание на плотном потоке автомобилей в стремлении поскорее выбраться на главное северное шоссе.

— Так-то вот, — сказал Джон, несколько расслабившись.

Он сдвинул на затылок свою новую шляпу, которой так гордился, и вынул из кармана пачку сигарет. Он начал закуривать, пытаясь справиться со спичкой и коробком одной рукой, в то время как другой держал руль.

— Может быть, я подержу руль или зажгу для тебя сигарету, Джон?

— Пожалуйста, — он протянул ей коробок, спичку и сигарету, — а я послежу за дорогой. В такие моменты мне хочется стать городским лихачом. Ты знаешь, для чего существует красный, зеленый и желтый свет?

— Это указатель движения для городских лихачей и своеобразный ограничитель, «уздечка» для таких, как мы, — ответила Пенни и тут же спросила: — Ты и в самом деле не возражаешь, чтобы я зажигала тебе сигареты?

Он искоса посмотрел на нее с вопросительной улыбкой.

— Тебе придется делать это все время по дороге до Бинду, а я буду выкуривать их со скоростью одной сигареты в час. Следи по часам. Хорошо, Пенни?

К нему опять вернулось прежнее настроение. Он вновь стал тем Джоном, который проводил с ней время в тире и на карусели. Однако когда он смотрел на нее, где-то на дне его глаз притаился большой вопросительный знак. Пенни многое бы отдала, чтобы узнать его истинные мысли. Иногда ей казалось, что он обожал ее, а иногда был так далек от нее за барьером отчужденности, что она боялась никогда не дотянуться до него.

— Хочешь, поговорим, Пенни? — спросил Джон через некоторое время.

— Нет. Я чувствую себя слишком усталой. Как бы то ни было, сейчас еще утро после вчерашней ночи, не так ли?

— О'кей. Поедем молча. Если ты увидишь, что я начну засыпать, потяни за ручной тормоз, ладно?

— Ты тоже устал, Джон?

— Очень, очень устал.

Он сказал это так просто, что Пенни почувствовала, что он имел в виду что-то еще, кроме физической усталости.

Она свернулась в уголочке и предалась своим размышлениям. По крайней мере, целый день в пути с Джоном! Она предполагала, что от «Фармерс-Отеля» до Бинду она будет добираться с отцом, а между тем… целый день… сегодня…

Почему мисс Диттон отправили с Хитченсами вместо того, чтобы предложить ей место в машине Джона? Где пропадал Джон в тот вечер, когда Беннеты пригласили всех друзей на обед? Был ли он и в самом деле с мисс Диттон, как она на то намекала? Был ли отец сердит на мисс Диттон, и если так… то почему.

Глаза ее сомкнулись, и она провалилась в сон.

Пенни очнулась, когда машина затормозила по гравию и остановилась. Она вздрогнула и села на свое место. Джон прислонился к спинке сиденья и смотрел на нее.

— Как хорошо быть Пенни, — сказал он. — Она может спать, пока я работаю. Не наступило ли время для утреннего чая… соня… Мы в Кейвз Инлет.

Пенни встряхнулась и выбралась из машины.

— Позволь мне повести машину до ланча? — попросила она с мольбой в голосе. — Тогда и ты сможешь вздремнуть немножко.

— Что тебе снилось? Как ты перескакиваешь через заборы на своей «старушке»?

— Никаких «старушек», Джон. Чтобы я от тебя больше этого не слышала. Моя Уинтер теперь чемпион. Извини, но «как я тебе и говорила».

Они пили чай с сандвичами в придорожном кафе-кондитерской. К Джону вновь вернулась серьезность.

— Я всегда знал, что у тебя замечательная лошадь, Пенни. И что ты прекрасная наездница. Просто мне не нравилось, когда ты перескакивала через ненадежные преграды с таким легкомыслием.