Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - Вадим Ярмолинец

Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - Вадим Ярмолинец

Читать онлайн Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - Вадим Ярмолинец

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Перейти на страницу:

Стоя у перил, за которым открывался вид на порт, ржавые сухогрузы и краны с раскоряченными ногами и сломанными шеями, Наташа, словно ждавшая моего вопроса, сказала:

– А что бы я там могла делать? Я по специальности филолог, кому я там нужна?

– Ты себе не представляешь, какое там число профессиональных школ! – сказала Лариса. – Моя сестра здесь окончила консерваторию с дипломом музыковеда. Там она проучилась год в колледже и сейчас имеет свое туристическое бюро. Большие туристические компании постоянно дают им бесплатные путевки, она уже объездила весь мир, при этом неплохо зарабатывает. Они уже имеют свой дом.

“Неплохо зарабатывает” и “свой дом” были типовой концовкой рассказа о судьбах уехавших.

– Можешь пойти в университет и преподавать русский, – добавил Вадик. – Слушай, я не знаю ни одного человека, который бы не смог там устроиться.

Все казалось таким легким в тот вечер! И потом Вадик сказал:

– Митя, я тебе точно могу сказать, когда вы решите ехать.

– Когда же?

– Когда все твои ученики свалят, и ты в очередной раз потеряешь свой кусок хлеба. Или ты снова пойдешь работать в газету?

Тогда я просто физически ощутил, как из нашей жизни стали исчезать знакомые. Они пропадали один за другим, оставляя после себя ничем не заполненное пространство. Раньше ты шел по улице и непременно сталкивался с кем-то из знакомых. Это время прошло. Однажды мы пришли к Кащею на чай и, когда обсуждали это, он сказал:

– А вы заметили, что фенотип сменился?

– Что? – не поняла Наташа.

– Тип лиц. Местные уезжают, деревня въезжает. Большое переселение народов.

– Вы имеете в виду еврейский тип? – спросила Наташа.

– Евреи, конечно, в первую очередь, но здесь же и масса намешанной крови. Сперва скрывали, что евреи, сейчас находят еврейских бабок и теток, лишь бы было, за что зацепиться и уехать. Потом тут важен не столько тип лица, сколько выражение. Мы тут все – евреи-не евреи – расслабленные, готовые засмеяться над любой шуткой, а вы посмотрите на этих: гунны! Агрессия так и прет, улыбаться не умеют. У нас во дворе семья уехала, так их квартиру заняли в тот же день. Черные, злые – страшно смотреть. На каком-то заводе работают. Пацан их засандалил мне мячом в форточку. Стекло треснуло. Не первый раз, между прочим. Форточка на уровне земли-то. Выхожу во двор. Стоит. Лет девять. Другой бы сказал что-то вроде “дяденька, извините” или просто смылся бы, чтобы за ухо не отодрали. А этот стоит, взгляд волчий, как будто это не он виноват, а я.

Лето прошло в разъездах по ученикам. Одна пара принимала меня на даче, и мы ездили туда с Наташей. Шли на пляж, к четырем я поднимался на дачу, где меня ждали хозяева и их приятели, тоже готовившиеся к отъезду. К половине шестого приходила Наташа. Со стола, за которым мы занимались, убирали тетради, ставили салат из дачных помидоров и огурцов, жарили свиные отбивные, картошку. Доставали из холодильника запотевшую бутылку водки. Снова говорили, как устроились те, кто уехал раньше, как устроились до них те, кто уезжал в 70-е. Те уже просто катались как сыр в масле. Перспектива новой жизни окончательно заслонила от меня все мои бывшие интересы. Я стал меньше интересоваться музыкой, перестал читать. Все словно приготовилось во мне к встрече новой жизни, представленной в нашей реальности названиями волшебных городов: Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес. Уходящее лето, сиреневатые сумерки, тронутая первой ржавчиной листва казались окончанием не лета, а всей жизни в этой стране. Некоторые мои ученики обещали, уезжая, прислать нам с Наташей вызов, его якобы можно было заказать в Италии, и я не без удивления признался себе, что жду такого вызова. Вызов, однако, пришел не от них. Его принес мне Кащей, вручив конверт с уже разорванной золотой бумажной печатью и красной ленточкой.

– С вас причитается! – сказал он.

Мы сели на диван. Развернув сложенные втрое страницы, я прочел, что меня вызывает моя тетя – Рахиль Перец из города Хайфа.

– Мне надо будет ехать в Израиль? – спросил я.

– Глупости! – поморщился Кащей. – Сейчас все едут в Рим, там сидят пару месяцев и оттуда – прямым рейсом в Штаты. Некоторые едут в Австралию, некоторые в Канаду, но все говорят, что в Штаты лучше всего.

– Что теперь?

– Теперь этот конверт надо отнести в ОВИР и начинать паковать чемоданы. Если вы не повезете с собой свой “Бриг” и “Техникс”, то, думаю, сможете все упаковать в рюкзак.

– А все эти скатерти, часы, фотоаппараты?

– Не говорите глупости! – Кащей поморщился. – Во-первых, вас там сразу подхватят еврейские организации, которые дадут пособие на питание и жилье. И потом – вы знаете язык! Ручаюсь, что будете преподавать его, причем своим старым ученикам. Только они будут платить вам не рублями, а валютой. Лиры, доллары.

Помолчали.

– Вы поедете один? – спросил Кащей.

Я посмотрел на него удивленно.

– С Наташей.

– Вам надо расписаться, вы знаете это?

– Распишемся.

– Вы говорили, что ее отец какой-то начальник. С его стороны не будет возражений? Главное, чтобы он сам не чинил препятствий. Если он не проявит инициативу, то его мнения не спросят.

Я слышал истории о детях, которых задерживают родители, задерживают по самым разным причинам. Наташиному папаше отъезд мог поломать всю его карьеру. Когда вечером я спросил ее об этом, она ответила:

– Он когда маму оставил, моего разрешения не спрашивал. Скажу, что постригусь в монахини. Пусть выбирает.

– Послушай, – сказал я. – Я хочу тебе сказать одну вещь, которую обычно говорят в торжественной обстановке...

Я увидел, как у нее радостно поднялись брови и расширились глаза.

– Но тут все так складывается, с этим отъездом...

– Я согласна! – весело сказала она и засмеялась.

Мы обнялись.

– С тобой ужасно неинтересно, – сказал я. – Ты все заранее знаешь.

На следующий день мы подали документы в ЗАГС. Осень была долгой и теплой. Деревья нехотя сбрасывали листву, трава не торопясь бурела на газонах. У меня стало меньше учеников. Мы ходили на вокзал, провожать тех, с которыми у нас устанавливались приятельские отношения. Казалось, мы все теперь были частью большого перенаселения народов, объединенные одной целью и заботами. Устроив багаж в своих купе, они выходили на перрон, где мы пили шампанское и водку, открывали коробки конфет. Составы с тяжелыми вздохами трогались, из уплывающих окон, как из прикрытых венками гробов, на нас смотрели лица отбывающих в Новый свет. Во время одного из таких прощаний я столкнулся и простился с Костей Швуимом.

– Столько было надежд, – сказал я.

– Какие надежды, чувак? Все развалилось. Одни в Москву уехали, другие в Штаты. Помнишь Толика Таржинского? Гитариста нашего? Уже в Австралии. Алика Акопова – ударника, помнишь? В Германии. Валера Прессман в Италии, ждет вызова из Нью-Йорка. Ганькевича помнишь из “Бастиона”? Умер.

– Ганькевич умер? – это было невероятно. – Почему?

– Одни говорят – порок сердца, другие говорят, бухал, как лошадь. Знаешь, есть такой анекдот: Хаим умер. Как? Как поц! Вот он стоял, вот он упал.

Ни он, ни я не смеялись.

– Ну, давай, чувачок, – он протянул мне руку. – Будешь в Лос-Анджелесе, спроси Костю.

Пришла зима с ледяными дождями, ветром, обледеневшими тротуарами. Небо потемнело и прижалось к земле. По вечерам, когда мы устраивались с книгами на диване, чаще звучали те пластинки, которые принесла из дому Наташа – Вивальди и Альбинони, записанные на “Мелодии”. Когда я спросил ее, как произошло то, что наши вкусы так незаметно поменялись, она, помедлив, ответила:

– Наверное, потому что с этой музыкой у нас ассоциируется семейный уют.

– У нас дома никогда не звучала эта музыка, – ответил я. – Первая музыка, которая у меня связана с ощущением моего дома, это – Цеппелин, и это ощущение одиночества и холода. Я услышал их впервые зимой, и я тогда был один. Это был их блюз Since I’ve Been Loving You. Там гитара так совершенно потрясающе начинала тему: та-та-та-та-та, и потом вступал Бонэм бух, бу-бух. Мне тогда казалось, что я был влюблен и что эта песня про меня, но на самом деле я просто хотел быть влюбленным.

– Бедный, надо было позвонить мне!

– Мне было всего 15 лет.

– Так ты что, еще не умел пользоваться телефоном?

– У нас тогда не было телефона.

– Значит, надо было выйти из дому и ходить по улицам до тех пор, пока ты не встретил бы меня. А ты что делал?

– Занимался рукоблудием перед цветным календарем. Там были такие красивые девушки в купальниках с сигаретами “Уинстон”.

– Нет, в свои 15 лет я не смогла бы тягаться с твоими девушками из календаря, – вздохнула она. – У меня все было такое маленькое. У меня просто не было шансов. И все, что мне оставалось, это слушать Вивальди и мечтать о том, как я буду танцевать с каким-нибудь принцем в огромном дворце, и вокруг нас будут кружиться в танцах другие принцы и принцессы в пышных платьях, а потом мы бы выходили на балкон, и над нами бы светила луна и звезды, и он говорил мне, как он любит меня, и все стихами...

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - Вадим Ярмолинец торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит