Ребус. Расшифровка - Андрей Константинов

В какой-то момент бригадир вспомнил, что еще на прошлой неделе клятвенно заверял Нечаева, что его персональное инициативное сообщение будет предъявлено в течение ближайших двух дней. Василий Петрович был человеком незлопамятным, однако про этот их уговор мог вспомнить в любую минуту. Так что, вздохнув, Нестеров убрал папки обратно в сейф, достал оттуда же чистый бланк и со словами «трудно первые три строчки» начал строчить:

«Старший оперуполномоченный подполковник Нестеров А. С. в ходе личного сыска установил, что…»

На этом мысль обрывалась. Что именно он хотел сообщить представителям гласных служб криминальной милиции, бригадир, признаться, не имел ни малейшего понятия. Но что-то сообщать было нужно, поскольку в противном случае – незачет.

Нестеров взял в руки листок, внимательно перечел немногое написанное и в поисках вдохновения побрел в дежурку, в которой прапорщик Прокопенко вдохновенно возился с карбюратором от старого «Москвича».

– Как ты думаешь, Юра, что в приватной беседе, по-соседски, мог сообщить источник старшему оперуполномоченному ОПУ?

– …Что говно, а не запчасти продают, – буркнул о своем прапорщик.

– Фи, это же моветон. Как-то слишком общо… А что-нибудь поконкретнее?

– Говно, а не карбюраторы.

– Местечково мыслите, товарищ Прокопенко.

– Говно, а втридорога.

– Вот! Уже теплее. Разовьем вашу мысль и переведем ее в плоскость всесокрушающей борьбы с преступлениями в сфере потребительского рынка! Где брал?

– В палатке, на «Юноне».

– Почем? – спросил Нестеров. При этом он уже что-то крапал на бланке.

– Считай, три цены. Карбюратор – говно, а куда деваться? Под «мерсы» и «Тойоты» – сколько угодно. А на старого «Москвича» – днем с огнем не сыщешь.

– В магазине брал?

– Я ж тебе говорю – в палатке, на рынке!

В этот момент в дежурке задребезжал старенький телефон.

– Сергеич, возьми трубку, а то у меня руки грязные, – попросил Прокопенко. – Да не этот – вон тот, белый, местный.

По местному телефону звонил неведомый сотрудник, невесть как затесавшийся в покинутых кабинетах центральной конторы:

– Слушай, а где у нас набережная адмирала Пуговкина? – без предисловия начал он.

– Нет, это ты слушай, голос из склепа – очумел? – взорвался Нестеров и продублировал информацию Прокопенко.

– Не может быть такой набережной! – резонно отрезал прапорщик.

– Это почему? – поинтересовался бригадир.

– Потому что адмирала такого быть не могло.

– Это почему?

– Пуговкин потому что!

– Слышал? – фыркнул Нестеров в трубку и положил ее. – Дурка какая-то!

– Ничего особливого, – невозмутимо не согласился прапор.

– Ладно, черт с ним, с адмиралом. Продолжим. Значит, в палатке на рынке? Тогда пишем далее: как сообщил источник, на этом рынке он недавно познакомился с Валерой…

– Почему с Валерой?

– А ты знаешь имя?

– Нет.

– Тогда не мешай!.. Познакомился с Валерой, который занимается перепродажей краденых запчастей для отечественных автомашин… ля-ля-ля… три рубля… Приметы Валеры… Установить не представилось возможным, так как квартира съемная, а он сменил адрес… Посему хули ознакамливать… все!.. А стульев хозяйственникам не видать! – вспомнилось вдруг Нестерову.

– Какие стулья? – не понял Прокопенко.

– Крепкие, кумачовые, числом двенадцать, – задумчиво ответил бригадир.

– Н-да. Вас послушать со стороны нормальным людям – оторопь берет, – пробурчал прапор, отдуваясь от резких движений при починке карбюратора.

– А нормальные люди должны смотреть «Убойную силу» и умиленно сопеть в стенку носом. А для того, чтобы этот бред никому не был известен, я грифую бумаги. Так, ставим в уголке «секретно». Бамц – и таперича никто не имеет права знать! Ловко? Вот и славно. А теперь все, Юра, мне пора баиньки. Будут звонить из Министерства внутренних дел, скажи, что Нестеров Александр Сергеевич принять их сможет, но только завтра. Договорились?…

Нестеров накаркал: около пяти часов утра раздался звонок. Не из министерства, но из Главка. Хорошо поставленный и удивительно не сонный голос объявил:

– Минск-520!!!

Александр Сергеевич, который лежал ближе к телефону, а потому спросонья схватил трубку, на голос среагировать не успел – связь прервалась.

– Ты часом не знаешь, «Минск-520» – это что за зверь такой? – поинтересовался бригадир у одним глазом проснувшегося Прокопенко.

Раскладушка прапора заскрипела, и тот отвернулся.

– Спасибо, однополчанин! – кивнул Нестеров.

Он посопел, поглядел в потолок и понял, что теперь просто так заснуть не сможет – его не покидала рябь секрета.

– А может, это тревога тревожная такая?! – взорвался из-за безразличия коллеги Нестеров. – Может, наши батальоны в смертельной схватке…

– Ага, шас Молотов под утро громыхнет: «Граждане и гражданки Советского Союза!» – озверел Прокопенко. – Чего ты разошелся? Тебе что скомандовали?

– Минск-520!

– Ты – «есть» ответил?

– Практически!

– Тогда все – спим!

– Нет, мне интересно – что за команда такая?

– Команда секретная – мы ее не знать, а исполнять должны!

В этот момент вновь зазвонил прямой с ГУВД:

– Отбой Минску-520!!!

Это сказал тот же самый, правда, уже чуть подуставший голос, в котором бригадир, тем не менее, различил победные нотки.

– Во дела! – почесал затылок Нестеров. – Похоже, наши-то ядрену атаку отбили! Очередного Пауэрса прищучили! Отбой Минску!

– Во! А ты еще узнавать хотел! – ворчал Прокопенко, не слезая со скрипучей раскладушки.

– Может, кто к ордену приставлен? – ерничал Нестеров.

– Ага, с закруткой на спине, – уже сквозь сон парировал прапорщик.

Остаток сна был недолгим, ибо уже без пятнадцати шесть в отдел прискакал дежурный по Управлению начальник отдела кадров майор Шлемин. Майор был выбритый, строевой и резвый. Ужасом, летящим на крыльях ночи, он ворвался в дежурку и объявил тревогу.

– Что вы голос повышаете? Мне что, коней седлать?! – недовольно пробурчал Прокопенко и принялся искать журнал, по которому надо было обзванивать сотрудников. – Сергеич, ты случайно не в курсе, где наш главбух?

– Не главбух, которая с толстой жопой и в очках, а гроссбух, который прошитый и с пронумерованными страницами, – назидательно поправил Нестеров. – А я почем знаю?

– Вы что? Команду «Минск-520» не принимали? – ужаснулся Шлемин. – К шести часам все сотрудники должны быть на своих рабочих местах!

– Да принимали мы, и «Минск», и «отбой Минску», и город Брест «с боем брали», – проворчал прапор. – За сутки чего только ни напринимаешь… А, вот он, главбух, нашелся. За сейф, гад, завалился.

– Журнал должен храниться не за сейфом, а в сейфе. Вы, вообще, в этом году зачет по секретному делопроизводству сдавали?

– А сегодня тревога нейтронная, али так – пехотно-полевая? – поинтересовался Нестеров, просматривая сообщения телетайпа. И вслух, дабы перевести огонь проверяющего на себя, начал без разбору зачитывать сообщения с ночной сводки:

– …Неизвестный преступник открыто похитил с прилавка магазина, по адресу Космонавтов 28. корп. 1 коробку конфет стоимостью 36 рублей! Приметы: ХТС, 170 сэмэ! Что творят! Надо бы на контроль взять!.. Так. Во Всеволожское РУВД обратился гражданин Мурашкин Андрей Николаевич, 1962 года рождения, с заявлением о том, что, будучи в состоянии алкогольного опьянения, при переходе через реку Морья в районе деревни Леспари упал в реку Морья. Попытки извлечь из воды ружье положительных результатов не дали… Вишь, как обернулось! Сегодня тревога, а народ не вооружен!

– Вы глумитесь? – поднял брови Шлемин.

– Просто читаю информацию. Продолжить? Тут вон еще голень выловили, не поймут чью – видать, никому не подходит.

– Не надо читать! – отчеканил проверяющий.

Наконец в отдел потянулись сонные сотрудники, поднятые в ружье не тревожным зовом из Минска, а местной системой оповещения, накануне наспех разработанной подполковником Копытовым. Впрочем, к назначенному часу пришли не все, а лишь те, кто непредусмотрительно поднял трубки телефонов.

В результате вместо к 6:00 в полном составе отдел собрался лишь к 8:30.

– …Можно было и не тревожить! Все одно к девяти на работу, – ворчал Пасечник.

– Вот, вижу старые кадры! Опыт! И тревожный чемоданчик с собой! – обрадовался Шлемин, заприметив в руках Николая Григорьевича портфель. – Ну-ка, покажите молодежи, что там у вас? – чуть игриво и подобострастно начал проверяющий.

– Чего показывать-то? Знамо что – все необходимое для тревоги, как учили, – постарался отмахнуться Пасечник и с хрустом сжал ручку старого, потертого дипломата. Давным-давно опытным путем было установлено, что в этот самый дипломат влезало одиннадцать бутылок портвейна по 0,7 литра.