Тайна Спящей Охотницы - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Кит приготовился к худшему. Хотя что хуже, а что лучше во вселенной уже нельзя было понять.
А Петр Андреевич посмотрел на него и спросил:
- Ну чего, готов?
- Всегда готов, - мрачно ответил Кит.
- Тогда, пионер, пора. Труба зовёт, - веско сказал прадед. – Пора прощаться нам.
Холодок пробежал у Кита между лопаток.
- Мы и так успели друг другу много чего сказать такого, над чем всю жизнь потом размышлять придется, - словно решив все-таки немного потянуть время, проговорил Петр Андреевич.
«Как-то не заметил», - подумал про слова прадеда Кит, но сказать вслух не решился.
- Ты на меня так строго-то не смотри. Я только приказ выполняю. Нынче время приказов, - продолжал прадед. – Зла на меня не держи. И главное, что не просто посоветую, а слёзно попрошу тебя напоследок: не удивляйся ничему, что будет.
- А что будет? – вспорхнул Кит, все еще не потеряв надежды на последнюю откровенность предка, раз он замялся.
- Убей, а сказать не могу, - сделал горестный вид и развел руками предок. – А то они, как увидят тебя, так сразу и смекнут, что я тебе лишнего сболтнул. Тебе-то ничего, а меня еще потрепать могут… Загонят куда-нибудь под Воркуту, на мороз… Этой-то ноге – ничего, - ткнул он пальцем в свой пиратский протез.
Предок не раскололся, и назло ему Кит выступил пророком:
- Никуда тебя, дед, не загонят, глаз даю.
- Да-а?! – обрадовался прадед. – Ну, раз ты говоришь, значит, так и будет.
И обернувшись к двери, кликнул сына.
Коля Демидов вошел, поморгал и как-то ошалело поглядел на обоих, будто увидал незваных гостей.
- Ну, прощайся со своим внуком, - велел Петр Андреевич.
- А что, больше ничего не будет? – страшно огорчился юный дед Кита.
- Хорошенького понемножку, - не смягчая тона, сказал Петр Андреевич. – Еще увидишь на своем веку чудеса… вон, коли до рождения внука доживешь. – И с лукавым прищуром посмотрел на Кита. – Доживет?
В запрещенную зону полез-таки прадед. Но Кита уже было не смутить.
- Колян, ты долго проживешь, не очкуй, - сказал Кит уклончиво.
- Чего не делать?! – растерялся предок.
- Не бойся, короче, - объяснил Кит и сразу перешел к короткому прощанию.
Не говорить же Коляну, что до рождения своего внука, Никиты Демидова, меньше года не дотянет. Вот оно, бремя пророков и пришельцев из будущего!
Пожали они друг другу руки. Коля бросил последний грустный взгляд на белые кроссовки Кита.
- А левой рукой-то ты отныне осторожней маши, - предупредил Никиту Петр Андреевич. – Она у тебя теперь «Катюши» пострашнее, если разозлишься хорошенько… Потренируйся на досуге на немецких танках, что ли. – И протянул к Киту обе руки. – Дай-ка обниму тебя.
Кит покорно подался и снова вздохнул тяжелый табачный осадок, сидевший в прадеде.
- Да-а… так и не поверил толком, что ты живой… настоящий, пока вот так не обнял, - по-отечески ласково, только очень грустно прошептал прадед в ухо Киту. – Ты уж меня лихом-то не поминай… Потерпи, пока всё не сойдется и не решится. Тогда поймешь, прав я или нет. Тогда и помолишься за упокой моей души, как надо. Обещаешь?
- Обещаю, - твердо, от души пообещал Кит.
- Попроси отца крестить тебя для верности дела, чтоб яснее долгая дорожка стала, - последнее, что шепнул прадед.
И, резко отстранив правнука, обратился к сыну, Коляну:
- А ты помнишь, как я тебя учил. Никого ты не видел. Ты всю ночь на крыше хенкелей да голубей гонял да на зажигалки поплёвывал.
- Знаю, бать, - тоскливо протянул Коля Демидов.
- А теперь живо на чердак, как учил, - приказал Петр Андреевич. – Одна нога здесь, другая там… Прикорнул ты там, понял? И ничего не слышал.
Коля последний раз сверкнул глазами на внука:
- Покедово, что ль.
- Пока, - кивнул Кит.
И вот только сейчас ему сделалось грустно и тоскливо. По-настоящему.
Он подал Коляну руку, тот крепко пожал ее, рот открыл, чтобы еще сказать что-то, но так и не нашелся. А Кит вспомнил слова погибшего полковника: мы, избранные, мчимся на поезде мимо всех эпох…
- Команду слыхал?! – прямо гаркнул Петр Андреевич, не страшась разбудить соседей.
- Есть! – крикнул Колян и убежал.
- А тебе моя команда – сидеть здесь до последующих распоряжений и ждать, - сказал Петр Андреевич Киту. – Вопросы есть?
- Вопросов нет, - чуть не отмахнулся Кит.
- Вода в чайнике. Свечу погаси, как я выйду. Тьма надоест, вот пожужжишь. – Он застукал протезом и костылем в сторону комода и принес Киту очень старинный – маленький, черненький и тяжеленький - фонарик, который надо было жать, как эспандер, чтобы он горел. – Газетку почитай… Новости наши от девятого мая одна тысяча девятьсот сорок второго года.
Ёкнуло сердце у Кита, и он чуть не раскололся, не проговорился о том, что победы ровно три года ждать… Ещё или всего?
- Я пошел, - сказал прадед и отвел взгляд. – По телефону позвонить надо…
- Так это… - Кит невольно полез во внутренний карман куртки за коммуникатором… и замер, затаив дыхание.
- Чего? – не понял предок.
- Нет, ничего, - смущенно ответил Кит.
- Щеколду на двери задвинь, - отдал предок последние приказы. - Чужим не открывай.
И все же обернулся в дверях:
- Эх, одна беда. Не наградят нас на нашей с тобой на этой войне, - лукаво вздохнул он. – Даже медалькой.
И порывисто вышел, не дожидаясь ответа, который Кит так и не придумал.
По коридору стали гулким затухающем боем удаляться шаги прадеда, будто сама судьба удалялась ненадолго по каким-то своим, особым делам.
Кит задул свечу…
Вот самое худшее, что можно было с ним теперь сделать, - это оставить одного в темноте и тишине чужого времени, отмеряемой по капле маятником часов-ходиков. В ожидании всего, чего угодно, в полном бездействии и при том, что обе руки Никиты Демидова – как бы живая и мертвая – начинали чесаться.
Снова все страхи поднялись у Никиты Демидова в душе,
