Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

Так служили и сражались под Севастополем черноморские пластуны. И здесь служебная деятельность пластунов отличалась тем же партизанским характером, какой она носила на родной Кубани в борьбе с черкесскими племенами. Но здесь, в виду сильных и хорошо вооруженных союзников, пластунская служба была несравненно сложнее и многотруднее, чем на родине. Здесь пластуну приходилось совершать под выстрелами усовершенствованного оружия и часто буквально-таки под дулами неприятельских пушек и ружей все то, что привык он делать на разведках в черкесских землях при более благоприятных, хорошо знакомых и привычных условиях. И пластун стойко, исправно и мужественно нес службу, выполняя наиболее рискованные поручения начальства и с одинаковым искусством сражаясь как в одиночку, так и совместно с товарищами»21.

Отличились в Севастополе и были награждены пластуны Кравченко, Чиж, Белый, Онищенко, братья Сопельняки, Семак. 2-му Кубанскому пластунскому батальону пожаловали Георгиевское знамя с надписью «За примерное отличие при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов», 8-му батальону — Георгиевское знамя с надписью «За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года и примерное мужество при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов»22.

«Иным характером отличались действия союзников в пределах Чер-номории и Черноморского побережья. [...] Предписанием из г. Керчи 24 января 1855 г. генерал-адъютант Хомутов распорядился, чтобы наказной атаман Черноморского казачьего войска действовал на Черноморской кордонной линии свободно, не испрашивая у него никаких разрешений и сообразуясь единственно с местными условиями. [...]

По официальным данным

С августа месяца (1855 г.) неприятельский флот повел более энергичные наступательные действия в Азовских водах.

Начальник Таманского округа полковник Бабич 12 сентября донес Филипсону, что от подполковника Крыжановского он получил известие о высадке до 5000 неприятельской пехоты на Таманский полуостров и о занятии Фанагории. А днем ранее, 11 сентября, в 7 часов утра, как доносил полковник Бабич, неприятельский пароход, ставши на якорь близ Голубицких хуторов и произведя из орудий несколько выстрелов по ним, спустил баркас с вооруженными матросами на берег с намерением сжечь находившееся на берегу судно. Когда приблизились к судну неприятельские солдаты, бывшие в засаде пластуны открыли ружейный огонь и трех матросов ранили, а одного убили. На помощь первому баркасу с парохода было спущено еще три баркаса с вооруженными людьми, пытавшимися высадиться на берег, но пластуны и взвод артиллерии, скрытый за возвышенностью, действовали так удачно, что неприятель не в состоянии был осуществить своего плана. Испытавший неудачу пароход вошел в Азовское море и остановился на якоре. Ночью к нему присоединился другой пароход, а утром 12 октября стало здесь 9 пароходов и вдали, в море, виднелись еще 4. В числе этих 15 судов было 9 пароходов и 6 канонерок.

Когда неприятель 12 сентября был у Тамани и Фанагории, полковник Крыжановский с кавалерией и сотник Колесников с пластунами занимали аванпосты. Пластуны, действуя по скрытным местам, производили нападения на неприятельский лагерь в Фанагории и на высылаемые из него партии. При этих стычках пластуны всегда оставляли в рядах неприятеля убитых и раненых. Взяты были в плен два француза и два англичанина. Полковник Крыжановский, занимавший с казаками ближащие высоты от Фанагории, доносил, что неприятель, засевши в Фанагории, не проявлял никакого движения, но ночью пластуны не давали покоя неприятелю своими вылазками. Не ограничиваясь этими мелкими стычками, полковник Бабич привел в исполнение следующий остроумный план. v

Двум сотням казаков, под командой сотника Герко, поручено было занять высоты вне выстрелов неприятеля и ночью зажечь огни, чтобы показать, что пришли подкрепления. В то же время полковник Крыжановский должен был разделить на три части пластунов и охотников, с тем чтобы они, пользуясь темнотою ночи, подползли с разных сторон

как можно ближе к Фанагории и с криками «ура» открыли ружейный огонь по крепости. Маневр этот удался превосходно. Встревоженный неприятель, опасаясь штурма, открыл непрерывный артиллерийский огонь, продолжавшийся с 2 часов ночи до утра. В это время пластуны поползли обратно от крепости, не потерявши ни одного человека, но сильно потревоживши неприятеля. Утром союзники сожгли здания в Фанагории, здания Тамани были уничтожены еще 15 сентября, и, севши на суда, отправились в Керчь.

Около того же временй были ближе придвинуты к месту действия войска, находившиеся у Варениковой пристани и в других местах кордонной линии, чтобы дать неприятелю в случае наступления его отпор на суше. В это время серьезно заболел г.-м. Кухаренко, и наказной атаман Филипсон назначил на его место командиром Екатеринодарского отряда и заведующим 1-ми 2-м участками Черноморской кордонной линии полковника барона Сталя, поручивши ему деятельно наблюдать за ходом военных действий в его районе.

Неприятель, однако, не предпринимал серьезных движений. Заведующий аванпостами сотник Зинченко сообщил, что 4 неприятельских парохода остановились против Пересыпского моста, произвели высадку на 8 баркасах и сожгли мост. Хотя здесь и были в засаде 40 пластунов, но они, вследствие малочисленности, не могли дать отпора неприятелю, тем более что все время берег обстреливался с судов артиллерийским огнем. Вообще в сентябре неприятельские суда сжигали рыболовные заводы по берегам Азовского моря и Курчанскаго лимана. В единичных случаях пластуны не допускали до этого неприятельских матросов. По сообщению полковника Бабича из Темрюка от 23 сентября, на рассвете 19 сентября до 4 тысяч черкесской конницы и пехоты союзных войск, с 2 орудиями, заняли возвышенности на левой стороне Кубани, чтобы произвести нападение на уходивших в глубь Черномории жителей, расположившихся большим обозом со скотом у Новогригорьевского поста. Но по дороге на этот пост была расположена казачья артиллерия и в траншеях залегли пластуны. Благодаря удачным выстрелам казаков из трех орудий и усиленному ружейному огню из траншей неприятелю не только не удалось осуществить своего плана, но и пришлось поспешно ретироваться на суда.

В течение всего сентября неприятельские суда крейсировали по Таманскому проливу и Азовскому море. На это встречается немало указаний в сообщениях начальников отдельных казачьих частей.

Глазами очевидцев

Заканчивая общий очерк военных действий в Черномории и на Черноморском побережье в 1854 и 1855 гг., в заключение уместно будет занести на страницы истории и изустные показания очевидцев о происшествиях того времени.

Один из местных бытописателей, М.О. Поночевный, записал воспоминания старожилов о характерных эпизодах борьбы черноморских казаков с цивилизованными неприятелями. По его сведениям, первым пунктом, подвергшимся нападению флота союзных войск, была Тамань. Здесь находился в то время небольшой отряд пластунов под командою сотника Дудника, с четырехфунтовой пушкой. Несколько мелких военных судов неприятеля подошли к Тамани, после взятия Керчи, и направили к берегу на мелких судах десант. Дудник с пластунами подпустили суда к самому берегу, на ружейный выстрел, и огнем из пушки и ружей помешали высадке десанта, совершенно уничтоживши один катер и сильно повредивши другой. Остальные суда, провожаемые выстрелами пластунов, отправились обратно к фрегатам. С последних в свою очередь открыта была канонада по Тамани, сильно пострадавшей от неприятельской артиллерии. Сотник Дудник, заранее удаливший из Тамани женщин, детей и беспомощных стариков со скотом и частью имущества, оставил казаков, способных носить оружие, в Тамани после ее бомбардировки, наказавши им не пускать на берег неприятеля, а сам с пластунской командой двинулся к Темрюку для защиты этого последнего.

В Темрюке организована была своя охрана, состоявшая из местных жителей и нескольких сот казаков. С прибытием побывавшего уже под неприятельским огнем отряда Дудника в Темрюк пластунам поручен был для защиты самый важный стратегический пункт — Голубицкие хутора, где были остатки «Суворовской батарейки». Дудник с пластунами заняли ее. Через сутки после этого на виду у Темрюка появилось уже не несколько судов, как у Тамани, а целая эскадра. По мелководью, она не могла подойти близко к Темрюку и остановилась в открытом море. Отсюда началась бомбардировка Темрюка и Голубицких хуторов. Темрюк, благодаря дальности расстояния, остался почти нетронутым, но Голубицкие хутора, находившиеся ближе к союзной эскадре, были совершенно разрушены дальнобойными пушками неприятельских судов. В траншеях этих хуторов находились все время пластуны. Когда же с эскадры был послан к хуторам на мелких судах десант, то казаки умышленно подпустили суда к самому берегу. С этою целью они употребили свой обычный в борьбе с горцами маневр. Оставивши у хуторов свои шапки открыто, на виду у неприятеля, пластуны быстро направились к месту высадки десанта. По казачьим шапкам была открыта усиленная пальба, а ничего не подозревавший десант пристал к берегу, куда уже успели пробраться пластуны с пушкою. Лишь только неприятельская лодка, коснувшись песчаного дна, остановилась на месте и стал высаживаться десант, как дружный залп пластунов привел в полное замешательство неприятеля. В то же время пластуны бросились к поврежденному катеру и захватили в плен всех до одного бывших на нем неприятелей. Пленники были отправлены в Темрюк, остальные десантные лодки возвратились к флоту, а весь берег у Голубицких хуторов буквально-таки был изрыт неприятельскими ядрами. Бомбардировка здесь продолжалась днем и ночью.