Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов

— Рома, что-то уж больно страшно грохочет? Не Хамир ли это так рассвирепел? Что там, на реке, делается? — забеспокоился Егор.

— Что ты хочешь, Хан Алтай разбушевался.

— Вот оно, старца проклятье! — продекламировал Стёпа. — У меня уже всё одеяло мокрое.

— Терпи, казак, атаманом будешь. А вы как там, Егор с Агафоном? Притихли, как мыши.

— Мы ничего, и не такое видали! — расхрабрился Агафон.

— Герои! А я, признаться, что-то не припомню такой страшной грозы.

Медленно гроза удалялась, стихал и грохот реки.

Ядро всему голова

К рассвету гроза ушла грохотать куда-то к востоку. Лес стоял притихший, присмиревший, словно побитый зверь. Ни стука дятла, ни крика карагуша, ни пробежки бурундука. И Хамир поумерил свой рёв и теперь рокотал размеренно и даже мирно.

Рудознатцы вышли на берег и не узнали реку. Хамир бежал по безобразному рву с навороченными по сторонам валами из камней, перемешанными с землёй и стволами вывороченных деревьев.

— Ого, да тут прошло наводнение! — заметил Стёпа, разглядывая каменные завалы вдоль русла реки. — То-то ночью грохотало.

— Не наводнение, а настоящий сель, — поправил его Роман, — так разворотило наш Хамир, будто совсем другая река. Вот тебе и хан Алтай.

— А что это такое — сель? — спросил Егорка.

— А это наводнение в горах, когда вода тащит с собой камни и всё, что попадётся на её пути, — пояснил Рома. — Не дай бог попасть под сель. Он, бывает, несётся со скоростью и силой тяжело гружённого поезда. Настоящая молотилка, грязекаменный поток. Какая была река, а теперь что?

— Ну да, похоронит заживо, даже страшно себе это представить. Тут не только камни, но и грязь — всё перемешалось. Странно всё это, — не унимался Егор, — то не было никакого наводнения, а тут вдруг так попёрло. И надо же, как раз перед тем, как нам прийти.

— Мистика, — подтвердил Агафон. — А вы верите в мистику?

Стёпа усмехнулся:

— Детский лепет и бабушкины сказки.

— А я верю, — признался Агафон. — От судьбы не уйдёшь — что предназначено, то и исполнится. И сыч тот чёртов накаркал — Максим погиб.

— Максима не трогай, — коротко отрезал Стёпа.

Сам Хамир, хотя на этот раз он и был более полноводен, чем обычно, они всё же перешли. Тропа здесь терялась, но сель не выплеснулся на высокий правый берег, разместившись в каменном ложе реки, поэтому путь не отличался от прежнего, хорошо им знакомого. На обезображенную реку не хотелось смотреть, но волей-неволей делать это приходилось.

— Ничего, ребята, пройдёт лет пять-десять — и река восстановится в прежнем виде, — пытался успокоить не только товарищей, но и самого себя Роман. — Стихия природы, всё это естественное явление. Тем более горы — здесь всё проявляется резче и грубее.

А горы и лес по сторонам стояли прежние. Крутые склоны, поросшие густым пихтачом вперемешку с берёзами, ступенчатые скалы, куполами вздымающиеся к небу. Кудрявые кедры свешивались над самой рекой, и даже старые и могучие тополя, казалось, не были затронуты каменным наводнением.

Всех интересовал вопрос, что с водопадами, как их преодолел этот сель, прыгая с уступа на уступ. Но до водопадов они не дошли. Сразу за рудным отвалом на склоне зияла свежая проплешина обнажённой земли.

— Во как! — присвистнул Роман, — как корова языком слизнула! Это же оползень, та же оплывина, только земляная.

Подошли ближе и тут увидели, что в реку обрушился целый кусок склона. Стало ясно, что поднявшаяся вода подмыла берег и он обвалился в Хамир, увлекая сверху пласты земли. Свежая рана горы казалась живой; с откоса ещё сыпались камешки и мелкая дресва, каменные плиты были мокры от струек стекающей воды.

— Смотрите, а выше по реке никакого завала и нет! — Это заметил не только Егор, но и все обратили на это внимание.

— Значит, из-за этого обвала и образовался сель. Вода размывала и уносила всё, что обрушилось в Хамир. А могло бы и озеро образоваться.

— Ты, Егор, молоток, — похвалил Роман, — правильно мыслишь. А я вот думаю, что здесь на склоне когда-то уже был оползень. Лет тысячу назад ползла земля и остановилась на полдороге. Лежал, дремал этот древний оползень, зарос травами и деревьями, и ничто о нём не напоминало. А тут земля размокла, вода в реке поднялась, подмыла — склон и рухнул. И понеслась вся эта масса по реке.

— Тебе, пожалуй, можно присудить звание главного геолога, — похвалил брата Стёпа. — А вон там, гляньте, какая-то дыра чернеет.

— Камень, наверное, вывалился. Такое часто бывает. Вроде пещера, а там всего-навсего небольшая ниша.

Но смотреть так смотреть. Нечасто увидишь свежее обнажение земных недр. Подошли ближе, и стало ясно, что здесь основательная дыра в горе.

— Прямо-таки будто человеком вырублена, — заметил Егор. — Больно правильной формы дыра.

— Не дыра, а пещера, — поправил Степан. — А вот с чего бы это долбить человеку скалу, да ещё так высоко, что не подберёшься?

— А это мы сейчас выясним, в чём тут дело. Надо подставить лесину, чтобы подобраться. А ну, кто быстрее! — скомандовал Роман.

Подгонять не требовалось. Сухую ёлку подтащили к обрыву, и лёгкий и юркий Агафон тут же вскарабкался ко входу в странный грот.

— Ого, ребята, да тут настоящая выработка! — перекрывая рёв реки, закричал он возбуждённо. — Идёт куда-то вглубь.

Чёрный зев манил, но и пугал своей неизвестностью и мраком. Оттуда тянуло промозглым холодом и сыростью могильного подземелья. Капли воды висели на сводах выработки, горняками называемой кровлей.

— Так давай, попробуй в неё залезть! — в нетерпении торопил Егорка. — Чего ты там копаешься?

— Дерзайте, граф, вас ждут великие открытия! — с искренним пафосом и даже восторгом воскликнул Роман. — Ты будешь первым, как Колумб, открывший Америку!

— Только не набей себе шишку на лбу — древние-то рудокопы, как видно, были мелковаты, — добавил Егор.

Он позволил себе отпустить шуточку, возможно, немного завидуя другу. Ни он и никто из ребят уже почти не сомневался, что они нашли то, о чём им говорил и предсказывал Максим.

Пригнувшись, Гоша тут же нырнул в дыру, и какое-то время его не было видно. Наконец он появился, ещё более возбуждённый.

— Мужики, это настоящий тоннель, сделанный человеком! Я не стал пробираться, ничего не видно. Темно, как в животе у арапа.

— Ну и что там, сыро? Небось, вода? — поинтересовался Роман.

— Нет, почти сухо, хотя сыростью пахнет, — доложил Агафон. — Нужен какой-нибудь свет. Свечей-то у нас нет.

— Вот это да! — Егор чуть не плясал от радости. — Дело пахнет керосином. Что-нибудь да найдём в этой пещёре! Раз копали — значит, там что-то есть.