Предатель. Цена ошибки (СИ) - Кучер Ая

– Ты не имеешь права, – повторяю, подбираясь. – Ты вообще ни на что больше не имеешь права, Демид! Наш брак закончен, хватит лезть в мою жизнь.

– Я уже сказал…

– Да, твой отец и бла-бла-бла.

Я сама от себя в шоке. Размахиваю руками, имитируя болтливость Демида. Пытаюсь притормозить, но понимаю, что не получается. Вся моя выдержка закончилась в эту секунду.

Когда Демид выгнал меня – я старалась держаться, сохранять какую-то гордость. Казалось важным уйти без скандалов, быть выше остальных. Они в грязи, а я – лучше.

Но сейчас всё меняется. Словно какой-то дебил дамбу взорвал, и все мои эмоции хлынули потоком. Размывают границы, нет ни одной силы в мире, чтобы меня сдержала.

– Какого черта тебя касается моя беременность? – вспыхиваю, хотя знаю, что да – касается. – Ты решил, что можешь лесть в мою медицинскую карточку? Следить? Что ещё? Обыск в моей квартире проведешь? Отчитаться за каждый шаг?

– Лиза…

– Нет! Ты высказался? Теперь моя очередь! Я твоя бывшая жена, Демид. Быв-ша-я! Ты захотел от меня избавиться? Так я ушла, не стала вешаться, не пыталась разобраться. Уважала твой выбор. Так почему ты меня уважать не можешь?

– Я уважаю, Лиз.

– Нет. Иначе ты бы предупредил меня заранее. Нашел способ сообщить об опасности. Я вообще не понимаю теперь, что на самом деле произошло. Какие-то документы, аборт, непонятный долг… Перед кем? Нет, Демид, может это извращенная забота, но явно не уважение.

Теперь я сомневаюсь, а было ли уважение изначально? Может я сама виновата, где-то не отстояла себя до конца? Позволила обращаться со мной так, будто мои мысли не учитываются?

Наверное, да. Я всегда прислушалась к мнению Демида, не спорила с ним. Он был штурманом, а я послушно шла за ним во многих вопросах. И мне это нравилось.

Чувствовать чужую заботу, решительность. Та знаменитая каменная стена, через которую ни одна угроза не пробьется. Было приятно чувствовать, что у меня есть защитник.

Раньше Демид никогда не переходил грань. Прислушивался к моему мнению. Иногда мы ругались, но находили компромисс. Но в большинстве случаев я не спорила и просто подчинялась.

Наслаждалась тем, что со мной как с хрустальной вазой носятся.

Никогда со мной так не обращались. Было безумно приятно – чувствовать такую степень заботы и любви.

Видимо, это зашло слишком далеко.

Позволило Юсупову думать, что так нужно во всём.

– Что ещё ты делал? – спрашиваю воинственно. – Заканчиваем эти игры в недомолвки. Как ещё ты повлиял на мою жизнь?

– Я не влиял, – произносит сдержанно. Пытается справиться с моими нападками. – Просто хотел оградить тебя от проблем.

– А я об этом просила?! Ты… Франция это тоже ты, да? Если и я, и Левенко попали в списки, которые раньше не одобряли… Договорился?

– Да. Тебе нужно было уехать и…

– Нет, молчи! Я не хочу оправданий. Мне нужны лишь четкие ответы. Свои комментарии оставь при себе.

Я перегибаю, сейчас истерю лишь для того, чтобы скандал не затихал. Но если промолчу, то эмоции взорвутся внутри меня. Нет. Пусть они будут направлены на того, кто заслужил.

Я радовалась поездке во Францию. Как ещё одно маленькое чудо, которое перекрывало всё плохое. Возможность учиться, показать себя. Гордилась, что меня в списки добавили, приняли.

Мне, как и любому врачу, да и человеку, хотелось признания. Почувствовать, что я заслужено на своем месте. После помощи Демида с интернатурой в больнице, я всё время старалась быть лучше остальных. Упорнее трудилась, извивалась, чтобы сохранить и брак, и работу.

Самой себе доказывала, что это благодаря моим умениям.

А Юсупов всё это снова разрушает.

– У тебя отвратительная забота, – шиплю, пальцами сжимаю спинку дивана. Сдерживаюсь, иначе что-то точно швырну в мужчину. – С одной стороны такой весь внимательный, а с другой – будто сам меня к смерти толкал той ночью…

– Объяснишь? Той ночью за тобой присматривали.

– А если бы мне пришлось ночевать на лавочке? Присмотрели бы, чтобы я не замерзла или бомжи не напали? Что со мной было бы, если бы я не поехала в больницу?!

– Ты могла пойти в отель! – рявкает, не сдержавшись. – Так все нормальные люди поступают. Откуда мне было знать, что ты этого не захочешь?

– Так я теперь ненормальная?! А ты не подумал, что у меня не было денег? Представляешь, так бывает, когда выгоняют из дома.

– Они были. Достаточно, чтобы хватило на долгое время.

– Откуда ты… Сукин сын, – шепчу, прижимая ладонь к губам. – Деньги в кошельке… Какой же ты мудак.

Я ведь помню своё удивление, когда заметила в кошельке больше денег. Списывала на то, что забыла. Повышенная зарплата, откладывала и не считала, потому что пользовалась деньгами мужа.

Оказывается, не просто так там приличная сумма накопилась.

Кажется всё, чему я удивлялась, радовалась – всё это было паутиной Демида, которую он ловко плел. Нить за нитью, заманивая меня всё глубже. А я не понимала даже, сама шла.

И теперь это разочарование – стеклом во рту ощущается.

Прикрываю глаза, перед глазами всё начинает кружиться так, словно ужасное землетрясение накрывает планету. Рвано дышу, перебирая всё хорошее, что со мной было.

– Квартиру ты тоже организовал, – уже никаких сомнений. Демид кивает. – Договорился…

– Через риелтора всё устроил, ко мне не отследят. Я оплатил разницу аренды наперёд, ты сможешь жить там до конца контракта.

– Боже, думаешь меня это волнует?!

Я ведь… Черт, да, я гордилась собой! Не думала об этом много, но эта маленькая искра тлела внутри. Что я могу без Демида, сама. Всё сама устроила, выжила без него.

Нашла хорошую квартиру, на работе так всё замечательно складывалось. Верила, что если так хорошо идёт, то и матерью мне нестрашно становится. Легко справлюсь.

А теперь…

Теряю самое важное – уверенность в самой себе.

– Рина? Ты её попросил?

Я спрашиваю, затаив дыхание. Это самый страшный вопрос. До трясучки пробирает страхом, что Раина – ещё одна подставная пешка. Что она дружила со мной лишь потому, что так надо.

– Ты сказал ей присмотреть за мной? – глаза увлажняются, мой собственный финиш выдержки. – Сказал, чтобы играла роль моей подружки?

– Что? Господи, Лиз, нет, – Демид выглядит ошарашенным и честным, так хочется ему поверить. Подступает ближе, добавляя в голос больше мягкости. – Нет, я ничего такого не просил. Я лишь подкинул ей идею. Мы с ней встречались за ужином…

– Я знаю.

– Я бросил несколько фраз. Понимал, что до Рины дойдут слухи. Вы не общались, но ты, в каком-то роде, нравилась Рине. Особенно из-за того, что она чувствовала себя виноватой за неосторожные слова.

– Ты знал об этом?

– Догадывался.

Мне и легко, и гадко одновременно. Значит, Рина искренне желала мне помочь. Просто так приглашала на обеды и хотела проводить время вместе. Сама решила, пусть и с подачки Юсупова.

– Ты гребаный манипулятор, Демид, – выплевываю. – И хуже всего, что тебе даже не жаль. Ты делаешь всё, как хочешь, а остальные – должны это принимать.

– Ты ненавидишь меня, я уже слышал. Поверь, я этого и ждал. Заслужено. Я сволочь? Да. Но я делал так как считал нужным.

– Делай и дальше. Как хочешь. Но когда всё закончится, не смей ко мне приближаться. Или к ребенку. Я сделаю всё, чтобы ты был на расстоянии. Я не позволю извратить и ребенка вашими странными порядками, ясно?! Со своей философией «должен и нужно» держись от нас подальше.

– Погоди…

– Нет! Я тебя предупреждаю, Юсупов. Мне плевать, как сильно понадобится окунуться в твою же грязь, но я сделаю так, чтобы ты и близко не подошел к нашему ребенку.

Сейчас мой страх, что Демид попытается отобрать малыша – исчезает. Вместо этого приходит желание зубами рвать, если понадобиться защищать ещё не родившуюся кроху.

Потому что я не хочу, чтобы он рос таким же.

Сейчас Юсупов кажется мне монстром, который столько лет таился за маской примерного мужа.