Черная кровь ноября - Ашира Хаан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кристина вернулась в палату, чтобы успеть застелить постель и убраться до санитарного обхода, но это не понадобилось. Пока ее не было, кто-то уже вымел всю пыль, натянул покрывало идеально, как в армии, поставил уголком подушку и даже выставил на подоконник вазочку с одинокой ромашкой. Даже в туалете пахло лимоном и было оттерто до блеска потускневшее зеркало.
Кристина аккуратно закрыла за собой дверь и услышала из-за нее приглушенное хихиканье.
После завтрака ее всегда ждал прием у врача: привычный опрос, осмотр, а потом встреча с очередным узким специалистом. Сегодня в назначении стоял офтальмолог, вчера был эндокринолог, на завтра планировался уролог. Ее будто в космос готовились отправлять.
Кабинеты врачей были на нижних этажах, но Кристина не любила ждать лифт и всегда спускалась по лестнице.
– Тшшшш… – сказал кто-то за ее спиной, когда она замешкалась на одной из площадок, где не горел один из светильников. Полутьма вдруг обернулась синеватым сумраком, и из угла появился Ирн собственной персоной, сложив себя из резкого отблеска флуоресцентной лампы и пересечения теней от перил и перекладин.
– Я на секундочку, – сказал он, ловя Кристину за талию. – Всего на секундочку…
Касание его губ на вкус было как первый глоток воды из родника в чаще леса, к которому выходишь после долгой дороги по солнцепеку.
А уже через мгновение свет на лестнице зажегся как ни в чем ни бывало, и Кристина отступила от совершенно пустого угла. Только на губах таяло ощущение прохлады.
Врач долго ворчал на нее за опоздание – ох, не так уж коротка оказалась та секундочка.
Выйдя из кабинета, Кристина опустилась на банкетку у двери – отдышаться. Понять, подумать. Но и в рисунке линолеума под ногами, в который она уперлась взглядом, завитушки и листья двигались, словно живые. Дразнили ее изменчивостью – в спирали папоротника появился и подмигнул хитрый глаз, по краю мелькнул чей-то хвост.
«Сумасшествие какое-то», – подумала Кристина и на всякий случай направилась к лифту.
Поцелуи короля фейри на лестнице – это уже чересчур!
Но едва она закрыла за собой тяжелую железную дверь, и допотопный механизм, не торопясь, пошкандыбал вверх, как в зеркале за ее спиной появилась высокая фигура со светлыми волосами. На плечи легли бледные руки, губы коснулись чувствительного местечка на шее. И оттуда по всему телу растеклось сверкающее сладкое удовольствие.
– Ах… – Кристина чуть не выпала из лифта прямо в руки суровому дядечке-физиотерапевту. – Ногу подвернула, – пояснила она на неудоменный взгляд. – Отпустите, пожалуйста.
Вывернулась из его рук и поспешила в зал для йоги, где уже начинались занятия. Почему-то ей казалось, что Ирну бы не понравилось, что ее лапает кто-то другой.
Йогой пришлось заняться, потому что зимний сад теперь был заперт. Фильмы без начала и конца, которые крутили в холле, ее не привлекали, библиотека и вовсе состояла из книг школьной программы и справочников по садоводству и домашнему ремонту.
К тому же, пока она бродила между старыми, пахнущими пыльной бумагой и прогорклым лаком для дерева стеллажами, мелкие пакостные феечки то и дело дергали ее за волосы, высовываясь между книг. А когда она притопнула ногой и возмутилась, библиотекарша отчитала ее за шум.
На ужин Кристине снова выдали жареную печенку с гречкой и половинку яблока – совсем не похожего на то, что она с удовольствием съела после волшебного сна.
Есть не хотелось совершенно, особенно опостылевшую эту гречку, но выбросить тайком не получилось бы – по пути к столу для грязной посуды дежурила приставленная к ней тетенька в белом халате.
– Эй, – Кристина приметила чьи-то радужные крылышки в складках занавесок у фальшивого окна. – Эй, народ, вы там есть не хотите случайно?
Сразу десять или пятнадцать злобных мордочек с острыми зубками высунулись из-под стола, из-за горшка с цветком, появились из ниоткуда прямо перед ней.
– А можно? – спросил маленький зеленоватый фей, хищно глядя на вялые колечки свежего огурца, разложенные по краю тарелки.
Кристина успела только руки убрать, чтобы в порыве не сожрали заодно и их – и через секунду тарелка уже сияла чистотой.
Ну и правильно, на ночь есть вредно.
Для фигуры.
И только тут Кристина вспомнила, что беременна, и фигуру можно не беречь, а ребенка надо бы кормить…
Ну что уж теперь.
Однако, получив после ужина свои вечерние таблетки, она вернулась в палату – и ахнула.
На еще с утра девственно чистом подоконнике были грудами навалены разноцветные фрукты, аж лопающиеся от сладкого сока. Яблоки и груши, виноград и апельсины, инжир и финики, ломти дынь и россыпи малины с ежевикой. Среди привычных и знакомых ей вкусов, были и экзотические, которые Кристина узнавала только по картинкам. Папайя, мангостины, драгонфруты, карамбола, рамбутан…
Это был самый вкусный ужин в ее жизни. И самый радостный.
А во сне снова пришел Ирн.
Он не стал выдумывать ничего хитрого – не тащил ее в хрустальные дворцы, не заставлял вспоминать счастливые дни детства. Он просто присел на кровать, и Кристина, хоть и понимала, что спит, все равно поплотнее закуталась в одеяло.
Это не спасло ее от еще одного поцелуя.
Касания его губ лишали ее воли. Головой она понимала, что пора бы забеспокоиться – если не о том, что она целуется с другим мужчиной при живом муже, то хотя бы о том, что она целуется с весьма далеким от человеческого вида существом.
И о том, что это существо явно хочет чего-то большего.
Но поцелуи Ирна были такими сладкими и одновременно невинными, что каждый раз она сама себя успокаивала – ничего такого. Просто прикосновение губ. Он даже ни разу не коснулся ее языка.
– Дотронься до меня, – попросил он, расстегивая рубашку и обнажая грудь. – Пожалуйста.
Кристина положила ладонь на то место, где чувствовался горячий пульс сердца, и Ирн резко вдохнул, а зрачки его стремительно расширились.
– Что… что ты чувствуешь? – спросила она, ощущая, как быстрее забилось сердце под ее рукой, а самой ей стало настолько уютно и хорошо, что захотелось прижаться к Ирну поближе, попросить, чтобы он ее обнял.
– Боль. – Коротко отозвался он.
– Ой! – она хотела отдернуть ладонь, но он удержал.
– Нет. Так надо. Сейчас мое сердце больше принадлежит тебе, чем мне самому. Я хочу быть с ним одним целым. Мне кажется, это
