Harbin - Voronkov

Обстановка в Харбине накалялась. Положение усугублялось еще тем, что в это же самое время зашевелились и китайские военные, которые стали подтягивать к границам СССР и линии КВЖД свои войска. И тогда резидент советской разведки в Харбине получил директивное указание Центра об организации диверсионных групп и отрядов из числа находившихся в Маньчжурии на нелегальном положении чекистов. Те должны были в случае возникновения открытых военных действий парализовать движение на КВЖД путем вывода из строя подвижного состава, подрыва мостов, туннелей, узлов связи и системы снабжения.

Об этом Болохов узнал от связного, адрес которого он все это время держал в голове. Тот, работая под видом торгового агента некой немецкой фирмы, занимавшейся скупкой в Китае бобовых и их переработкой, – в Европе существовал большой спрос на масленичные культуры, чему способствовал неурожай в течение нескольких последних лет пальмовых орехов, – жил в отеле «Модерн». Однако идти к нему было небезопасно – повсюду шныряли шпики и полицейские, – поэтому он решил договориться о встрече по телефону.

2

Встреча состоялась в кинотеатре «Европейский», где показывали «Большой вальс». Взяв билет на вечерний сеанс, Болохов устроился в последнем ряду. Там его и нашел связной. В зале было довольно темно, и лицо его было трудно разглядеть. Тот спросил Александра, где он остановился, и кратко поделился местными новостями. Зная о цели приезда товарища из Москвы, он сообщил ему точный адрес местной организации РОВС, посоветовав при этом быть крайне осторожным и не принимать опрометчивых решений. Если что, сказал, обращайтесь за помощью. И вообще просил докладывать о каждом своем шаге. Ну а коль нужно будет, мы вас сами найдем – адресок-то ваш теперь знаем.

Болохов решил не терять времени даром, поэтому уже на следующий день, дождавшись, когда на город опустятся сумерки, отправился по нужному адресу. План действий созрел у него, можно сказать, прямо на ходу. Он назовется перебежчиком и попросит у руководства организации помощь в получении статуса эмигранта. Коль надо будет – покажет письмо Евстафьева, которое он в качестве главного своего аргумента держит во внутреннем кармане пиджака. А еще у него есть записка Миязаки…

Еще не вечер, но уже и не день. Пока не зажгли фонари, можно было без приключений добраться до места. В полутьме вряд ли остановит патруль, да и полицейские еще в это время сидят в участке и пьют свой зеленый несладкий чай.

К зданию, где располагалась харбинская организация «Русского общевоинского союза», Болохов подкатил на пролетке.

– Вот, мил человек, он самый и есть этот ваш РОВС, – объявил ему извозчик, указывая на двухэтажный кирпичный особняк, и протянул руку за полтинником. На нем был толстый овчинный тулуп, так что мороз ему не страшен, а вот у Болохова зуб на зуб не попадает – до костей промерз, пока добирался до этого проклятого РОВСа.

Возле входа его встретил укрытый башлыком молодой казачок в длиннополой шинели с шашкой на боку и попросил предъявить документы.

– Да нет у меня никаких документов – понимаешь? – взмолился Болохов. – Я оттуда… – Он ткнул замерзшим указательным пальцем куда-то в сторону далекой границы. – Из России…

– Беглый, что ли? – подозрительно посмотрел на него казачок.

– Ну да… беглый! – обрадовался сообразительности парня Болохов.

– Все равно не пущу, – нахмурился казак, преграждая ему дорогу.

– Как же тогда мне быть?.. – с трудом шевеля замерзшими губами, растерянно произнес Александр.

На его счастье в этот момент из здания выходил ротмистр Шатуров. Окинув взглядом незнакомца и спросив, что тому надо, велел ему следовать за собой.

Личная канцелярия генерала Хорвата, куда его привел моложавый брюнет в офицерских погонах, находилась во втором этаже и представляла собой довольно просторное помещение о двух окнах. Болохов поразился тому, насколько по-домашнему уютной и где-то даже праздничной выглядела здешняя обстановка. На окнах со вкусом подобранные шторы, подоконники заставлены горшочками со всевозможными растениями, над головой совсем не канцелярская несколько кокетливая пятирожковая японская люстра, яркий коврик на полу. Даже старые казенные стулья и такой же старый кожаный диван у стены были наряжены в белые накрахмаленные чехлы, а на стоявшем здесь же письменном столе и маленьком канцелярском столике для машинистки был идеальный порядок. И только большая карта Российской империи на стене да висевший над столом начальника личной канцелярии генерала портрет государя императора в золоченой раме говорили о том, что это все-таки служебное помещение.

Где-то в дальнем углу монотонно отмеряли время большие старинные напольные часы. Бросив взгляд на циферблат, Болохов отметил про себя, что он прибыл сюда ровно к половине пятого, когда люди уже живут сладким предчувствием конца рабочего дня. А вот этот ротмистр, поди, решил раньше времени сбежать домой, но не удалось.

– Что случилось, Сергей Федорович? Почему вы вернулись? Вам же вроде господин генерал разрешил отлучиться на полчаса… – оторвавшись от работы, спросила брюнета машинистка, этакая юная зеленоглазая милашка в светлой кофточке.

– Да вот… – ротмистр указал на Болохова. – Человек с бедой к нам пришел…

Девушка удивленно посмотрела на незнакомца. Глаза их встретились. «Боже, какой же он милый! – подумала Лиза. – А худой-то, худой какой! Неужели жена его не кормит?»

Что до Болохова, то его поразило лицо девушки. Оно было спокойным и приветливым. Таких лиц он давно не видел – они остались в прошлом. Лик сегодняшней России – это суровая маска времени. Поэтому лица советских девушек выглядят напряженными и сосредоточенными. Нет, тот мир, в котором живет эта барышня, совсем иной. Ей не надо часами выстаивать в очередях, не надо надрывать душу на всех этих митингах, в ярости потрясая кулаками и сыпля проклятия в адрес врагов революции, в конце концов не надо бояться, что ночью в ее дом ворвутся вооруженные люди и увезут неведомо куда. Здесь люди живут по своим часам. Вон по тем, что спокойно и мерно отстукивают время в углу.

Заметив, с каким любопытством Лиза смотрела на незнакомца, ротмистр засуетился.

– Lise, ты не знаешь, генерал сильно сейчас занят? – указывая взглядом на дверь, за которой находился кабинет руководителя организации, поторопился спросить он.

– Вы что, Сергей Федорович, забыли? У него же там посетитель… – ответила она, не преминув при этом снова бросить заинтересованный взгляд на незнакомца.

Ротмистр внезапно нахмурился. Ему не понравилось то, как его Лиза смотрит на этого блондина.

– Ах, да… конечно… – растерянно проговорил он. – Я же сам к нему проводил господина Наямото… Что ж, подождем… Ну а вы пока присядьте, – указал он Болохову на венский стульчик, который находился у самых дверей и явно предназначался для посетителей.

«Наямото!.. – опускаясь на стул, повторил про себя Александр. – Уж не тот ли это человек из японской военной миссии, которому он должен был передать записку от господина Миязаки? Вот так да! Выходит, они тут все заодно. Впрочем, стоит ли удивляться? У всех у них одна цель – уничтожить первое в мире советское государство».

Шатуров снял шинель и, открыв дверцу стоявшего у входа небольшого гардероба, повесил ее на плечики. После этого он прошел к столу с массивной столешницей и расположился за ним.

– Lise, у тебя, случаем, нет с собой никакой книжонки? – решил он каким-то образом скрасить время. – А то пока генерала дождешься… – произнес он и невольно зевнул. Накануне они с Лизой ходили в театр, а потом допоздна просидели в ресторане. Вернулся домой только за полночь, потому и не выспался.

«Значит, тебя зовут Лиза… Хорошее имя. И оно очень тебе идет», – глядя на сидевшее напротив него скромное создание, подумал Александр.

Тем временем Лиза, порывшись в своей сумочке, с которой она ходила в институт, достала какую-то небольшую книжицу.

– Вот, только томик стихов Ачаира.

– Пойдет! – кивнул ротмистр. – Я люблю стихи Алексея Алексеевича. Помните? «Не сломала судьба нас, не выгнула, хоть пригнула до самой земли. И за то, что нас Родина выгнала, мы по свету ее разнесли», – продекламировал он. – Кстати, Lise, вы знаете, что Ачаир – это литературный псевдоним поэта? Нет? Так вот, настоящая его фамилия Грызов. Это мне начальник нашей контрразведки Одоевцев сказал. Он ведь все про всех знает.

Лиза удивлена.

– Ачаир… – произнесла она. – Как-то странно звучит, правда?

– Так называется сибирская станция, где он родился, – выказал свою осведомленность Шатуров. – Кажется, это где-то под Омском… Между прочим, я однажды слышал, как он читал свои стихи…

– Вы что, бывали на заседании здешнего литкружка? – удивилась Лиза.