Улыбка пересмешника - Елена Михалкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А что, если...» Лицо Данилы, смотревшего на нее с сумрачной тоской, с какой-то неутолимой жаждой, заслонило танцующую на сцене Золушку. «Он мог бы сделать вас счастливыми. Ты могла бы сделать его счастливым...» – шепнул чей-то тихий голос – чужой, не ее собственный.
– Нет!
Кажется, она сказала это вслух, потому что с соседнего кресла на нее удивленно покосились. Таня постаралась взять себя в руки.
«Нет! – про себя возразила она искушающему голосу. – Или ты думаешь, что я не знаю, чем все закончится?! Он побалуется нами, как игрушками, а затем выбросит! Я не хочу... не могу.... Я боюсь!!!»
Золушка на сцене подошла к краю и теперь стояла в лужице расплескавшегося желтого света, прижимая к себе швабру. Это была та же самая актриса, что и в прошлый раз – большеглазая, с золотистыми, как у куклы, локонами и грустной улыбкой на нежном полудетском личике.
– Ах, как бы я хотела пойти на бал... – мечтательно сказала Золушка в затихший зал. – Там, должно быть, прекрасно, правда?
Зал молчал.
«Правда, – молча ответила Таня. – Только тебе там нет места. Твое место здесь, с сыном и больным братом».
Золушка на цыпочках пробежала по сцене, умоляюще приложила руки к груди:
– Вы думаете, я не смогла бы танцевать как настоящая принцесса? Нет-нет, я научилась, посмотрите!
В оркестровой яме светло заплакали скрипки, и девочка закружилась под музыку со шваброй в руках.
«Кого ты обманываешь, Золушка?»
– Честное слово, у меня получится!
Прыжок, почти бесшумное приземление, руки, в упоении раскинутые в стороны...
– Смотрите!
Пируэт, еще один – и вдруг швабра надломилась с громким треском, и девочка упала.
Зал дружно ахнул, и Татьяна ахнула вместе с ним. Она едва не бросилась к сцене, потому что ужасно испугалась за несчастную маленькую замарашку. Но та вскочила, обвела взглядом зал.
– У меня не получилось... – растерянно сказала она, и Таня не смогла понять, кто это говорит – Золушка или актриса. – Ах, добрые люди, добрые люди... Неужели мне до конца жизни оставаться Золушкой?! Неужели я никогда, никогда не буду счастлива?!
Последнюю фразу она произнесла с такой тоской, что Татьяне стало не по себе.
– Пап, мне ее жалко, – вдруг отчетливо произнес детский голос за ее спиной.
– Мне тоже... – шепотом ответил мужской, и Тане захотелось обернуться, посмотреть на этого папу.
Она не обернулась, потому что Золушка на сцене снова начала петь, и Татьяна не могла отвести от нее глаз. Но песенка, в которой раньше звучала надежда, теперь, после ее падения, воспринималась иначе. На минуту Тане даже показалось, что сегодня она и все дети в этом зале вместе с ней увидят другой спектакль, с иной концовкой: Золушка так и не попадет на бал, принц не узнает о ней, и фея будет появляться лишь иногда, на праздники, и дарить крестнице кастрюли, половники и прочие необходимые кухонные принадлежности. Старшие сестры выйдут замуж, мачеха разведется с Лесничим и уедет с новым мужем в другое королевство, а Золушка так и останется жить при дряхлеющем отце, незаметно старея сама.
Добрые люди, добрые люди,Кто пожалеет, а кто-то осудит...
«Чудес не бывает, милая Золушка. Господи, почему же мне так хочется, чтобы с тобой – ты слышишь, хотя бы с тобой – случилось чудо! По-настоящему!»
И неужели на белом конеСчастье мое не приедет ко мне?!
«Потому что, если бы оно случилось, это означало бы, что оно может случиться и со мной! Со всеми нами, Золушка...»
Девочка на сцене замерла, остановившись на самом краю, протянула руки к залу. Высокий чистый голос запел умоляюще:
Добрые люди, добрые люди,Будет ли чудо со мной, иль не будет?
Она не просто спрашивала, она просила о помощи, умоляла оставить ей хотя бы надежду на сказку, которая едва не разрушилась, когда она упала под взглядами переполненного театра.
Будет ли чудо со мной, иль не будет?
«Чудес не бывает, Золушка...»
И вдруг зрительскую тишину прорезал отчаянный громкий голос:
– Будет!
Мальчик в третьем ряду вскочил, всем телом подался к Золушке, обернувшейся к нему:
– Будет!!!
«Матвей?!»
Татьяне показалось, что она со своего места уловила изумление, мелькнувшее на лице актрисы. Золушка сбилась, и, вместо того чтобы начать следующий куплет, уставилась на мальчика.
– Я тебе говорю, будет! – в третий раз упрямо крикнул Матвей, позабывший обо всем и даже о маме, сидевшей где-то за спиной, далеко в темноте.
– Будет, будет! – внезапно поддержал его неподалеку девчоночий голос.
– Да! Будет! – выкрикнул ребенок, сидевший за Таней, и словно по сигналу, поданному предводителем, по всему залу стали раздаваться детские голоса:
– Будет!
– Будет, Золушка!
– Золушка, не плачь! Будет!
Оркестр смешался и замолчал. Актриса на сцене стояла, оторопев, расширенными глазами глядя в зал, где вскочившие дети выкрикивали одно слово, и отдельные их выкрики уже слились в громкий, скандирующий хор:
– Будет! Бу-дет! Бу-дет!
Захлебнувшийся оркестр вдруг пришел в себя, и опять зазвучала музыка, под которую улыбающаяся актриса закружилась на сцене. Татьяна стояла, прижимая руки к губам, видя перед собой сквозь слезы лишь сына, обернувшегося назад и вертящего головой в попытках найти ее, со счастливым выражением на лице: «Мама! Получилось!» Золушка снова пела, но это была другая песня – радостная, почти ликующая, и вслед за ней Таня верила, что все еще произойдет, все еще будет, и ничего не поздно исправить, потому что чудеса случаются – случаются со всеми...
Но никогда не устану опять
Верить, надеяться, ждать и мечтать.
Верить,
Надеяться,
Ждать
И мечтать.
Примечания
1
О расследовании дела Гольц читайте в романе Е. Михалковой «Знак истинного пути».
