Вторжение - Наталья Бульба

  Выложенные камнем стены хоть и казались абсолютно белыми, но когда на них падал льющийся их огромных окон свет, наполнялись глубиной, даря странное ощущение, словно смотришь в толщу воду, которая чиста и прозрачна, но чуть искажает, создавая мир иллюзии.

  Не менее увлекательно было и рассматривать витражи, создававшие картинку не цветом, а разным преломлением лучей, меняясь, как только смещался угол зрения.

  И это вызывало одновременно восторг и... грусть. Раса, так тонко умеющая чувствовать прекрасное... Дальше думать не хотелось.

  - Ялтара совершенно не беспокоит собственная безопасность? - от пришедшей в голову мысли я резко остановилась, заставив обоих сопровождавших меня теров повторить мой маневр.

  Чем вызван вопрос, разъяснять не пришлось. Взгляд Айласа на мгновение затуманился и... Я не увидела, лишь ощутила, как сдвинулись щиты и небольшой коридор, предварявший вход в покои Вилдора оказался заполненным более чем дюжиной воинов.

  Что ж... проведенный эксперимент можно считать удачным.

  Задавать глупые вопросы мне сразу расхотелось, к тому же мы уже пришли: дверь приглашающе открылась и... закрылась за моей спиной, оставляя воинов за собой.

  - Если бы я не был на базе, сейчас легко мог обмануться твоей беззащитностью, - заметил вышедший мне навстречу Вилдор, окидывая меня быстрым, но уж больно внимательным взглядом.

  Я хоть и занималась тем же, разглядывая непривычный наряд, состоящий из черных обтягивающих брюк и свободной длинной рубашки, больше похожей на тунику, но не стала говорить, что его вид не ввел меня в заблуждение по поводу его не опасности.

  - Надеюсь, ничего непоправимого не произошло?

  Это был совершенно не тот вопрос, который я хотела задать и он не отказал себе в удовольствии это заметить, отодвигая стул у сервированного на двоих стола в большой гостиной, которая никак не вязалась со спартанской обстановкой его спальни, где мне уже довелось побывать.

  - Ты хотела спросить, насколько пришлось задержать высадку второй волны? - и легкой улыбкой отметив мое весьма неискреннее недоумение, сразу же и ответил. - Только к следующей ночи магам удалось настроить порталы на другой базе. Многие из них оказались полностью истощены, сдерживая твой выброс силы и не могли выстраивать матрицу перехода.

  - Тебе очень повезло. Ты же находился так близко от меня, - заметила я вскользь, принимая из его руки бокал.

  - Меня прикрыл Айлас, отбросив за ближайший блокиратор. А вот Талтарам досталось, несмотря на поднятые Сэнаром щиты и их собственную защиту, которая разлетелась в ошметки соприкоснувшись с Равновесием.

  - Я очень сожалею, - чуть слышно и опустив ресницы, чтобы он не заметил, а лишь ощутил отголоски моего откровенного лукавства.

  Вино коснулось моих губ, языка, обдав незнакомым, но притягательным вкусом, вызвавшим ассоциацию с самим Вилдором: желанным и пугающим.

  - Ты заставила их задуматься, - он приподнял бокал, рассматривая игру света в похожей на кровь жидкости. - Две тысячи лет они жаждали мести и оказались не готовы к встрече с человеческой женщиной. Это был хороший урок.

  Его голос звучал слегка растянуто, словно подчеркивая ту созерцательную задумчивость, которую он пытался мне сейчас показывать. Но зрачки окрашивали серебряную кайму в алый цвет не отблесками вина, в котором он искал ответы, на какие-то свои вопросы.

  - А тебя?

  Я отставила чуть пригубленный бокал в сторону и потянулась к блюду с фруктами. После мясного рациона на протяжении четырех дней хотелось чего-нибудь легкого и непритязательного.

  Но не успела я еще глазом моргнуть, а он уже выкладывал разноцветные дольки, залитые ароматным соусом на мою тарелку. Заставив меня непроизвольно сжаться не столько от впечатления того, насколько неожиданным и молниеносным это оказалось, сколько удерживая жаркую волну, что прошлась по моему телу.

  И мне оставалось лишь надеяться, что если он и заметил мою реакцию, то объяснил ее для себя совсем иначе.

  - О том, что этот мир нуждается во встряске, я понимал еще тогда, когда им благополучно правил мой отец.

  Его глаза были слишком близко, чтобы оставаться спокойной. Но если еще мгновение назад я таяла, ощущая чуть сдобренный опасностью аромат его тела, то теперь во мне просыпался гнев. В первую очередь на себя.

  Его отсутствие на острове сделало свое дело - я не забыла, что являюсь пешкой в его игре, но... сделав ход и оказавшись на какое-то время вне ее, ощутила ее притягательность. Даже понимая, что речь идет не о шахматной партии, а о судьбе двух миров и жизни моих друзей.

  - И когда у тебя появилась для этого возможность, не преминул ею воспользоваться, - не то спрашивая, не то утверждая, заметила я.

  - Я никогда не ждал милости от обстоятельств.

  Он не стал терзать меня своим присутствием рядом и вернулся на свое место. Давая мне возможность нормально вздохнуть.

  - Предпочитая создавать их, - и опять, я ничего не утверждала.

  Но по тому, как вспыхнули его зрачки, не могла не понять, что мои слова оказались верными. Он создавал ситуации, а не находился в них. Он строил планы, не оставляя места случайности, он плел свою паутину, лишая малейшего шанса из нее вырваться.

  И что же должно было в нем присутствовать, чтобы при всем при этом продолжать очаровывать даже тех, в чьих жизнях он ощущал себя всевластным господином.

  - А что предпочитаешь ты?

  Его ладонь вновь сжимала ножку бокала, которая казалась слишком хрупкой на фоне четких линий его сильных пальцев. Напоминая мне саму себя.

  Я не торопилась с ответом, наслаждаясь вкусом сочного плода, в котором сладость и искристая кислинка уживались, подчеркивая друг друга и радуя своим сочетанием. Глоток вина, слившийся с послевкусием растаявшего на моем языке фрукта заставил меня замереть, осознавая мимолетность испытываемого мною блаженства.

  - Я предпочитаю жизнь. В которой не стыдно оглядываться назад и не страшно идти вперед.

  Мои слова вырвались сами. Как и его смех, в котором смешались ирония, осуждение, злость. И это должно было родить в моей душе разочарование, развенчивающее те романтические контуры его личности, заставлявшие отзываться мое сердце. Но этого не произошло, потому что ему не удалось скрыть боль, отразившуюся в его глазах.

  Он был воином, но... его душа знала любовь. Он был Правителем, но... в его мечтах была свобода, которая толкала его с уступа скалы вниз, давая возможность ощутить хотя бы в мгновении полета ее сладость.

  И он сам хорошо понимал разницу между тем, что говорил он и... я.