Герцогиня: ветер судьбы - Марианна Красовская

И от того, что он снова решает за меня, что он попросту обесценивает всё то, что я сделала, чтобы его найти, меня охватила жгучая злость. Сразу я вспомнила, как он сбежал от меня в день рождения нашего сына. Как мучил меня, когда узнал, что под маской Виро тоже была я. Как никогда не верил в меня. Злость, негодование, обида сконцентрировались в кончиках пальцев, и я сделала то, чего никогда не делала раньше, даже подумать об этом не смела – я его с силой ударила по лицу. Ударила слепого человека, да так, что голова мотнулась в сторону.

– Никогда не смей решать за меня, – прошипела я. – Слышишь...

А большего я сказать не успела, хотя ещё многое могла. Он просто сграбастал меня в объятия и жадно, агрессивно поцеловал. Наши зубы столкнулись, язык с силой ворвался в мой рот. Я смогла только пискнуть. Арман навалился на меня всем телом, распластывая по подстилке. Большой – я и забыла, какой он крупный. Хоть и крайне худой, изможденный, он был в полтора раза крупнее маленькой меня. И он прекрасно ориентировался даже без глаз. Колено вклинилось между моих ног, чуть приподнялось, прижимаясь к моей промежности. Я застонала ему в рот. Хочу, хочу, хочу! Худые острые пальцы сдернули с меня и штаны, и бельё, до боли вмялись в ягодицы. Воспользовавшись небольшой свободой, я подалась бёдрами навстречу его телу. Он не мог не чувствовать под пальцами моё возбуждение. Я хотела его. Немедленно. Прямо сейчас. И он не обманул, в этот раз нет. Никакой нежности. Просто задрал свои лохмотья и вонзился разом на всю длину в истекающее соком лоно. Большой. Горячий. Слишком большой для меня, отвыкшей отлюбви телесной. Я вскрикнула от боли, ударила его кулаком в плечо, и он замер на мгновение, позволяя мне привыкнуть.

– Помедленнее, ты, дикарь. Осторожнее.

Прежде я никогда не решилась бы сделать ему замечание. Но теперь слова сами собой вылетели изо рта.

– Я не могу, – выдохнул он. – Хочу тебя. Но постараюсь.

Первое движение, действительно, было почти нежным. Длинным. Медленным. Следующее чуть резче. Останавливается, тяжело дышит. Я обвиваю ногами его талию, цепляюсь за плечи. Арр мучительно стонет, прижимаясь к моему лбу своим мокрым от пота лбом. Я чувствую его еле сдерживаемое нетерпение, его дрожь. Виляю бёдрами ему навстречу, позволяя. Я привыкла. Мне больше не больно. С глухим рыком Арр делает несколько грубых, резких движений внутри меня и неожиданно изливается.

– Прости, – с неожиданно мягким смешком сообщает он. – У меня женщины почти год не было.

– Бывает, — хмыкнула я. — Я удивлена, Арр. Ты хранил мне верность… это так странно!

– Ива, я же говорил, что брак для меня – не пустяк. Я изменял тебе, это так... но только с Виро.

Я зажмурилась, снова защипало глаза. Услышать такое – это словно... словно... А Арман, снимая меня с себя, продолжал ровно, спокойно и почти страшно:

– Я думал о тебе все это время. Жалел, что так скверно себя вёл. Ты одна была моим светом в этой тьме.

Меня затрясло.

– Люблю тебя, – говорил Арман, как-то ловко поднимая меня на ноги, разворачивая меня лицом к стене и избавляя от рубашки. – Прекрати реветь, все же живы. Прости, Иветта, прости.

Я не понимала, за что он просит прощения – за прошлое или за то, что его мужественность опять раздвигает мои складочки, проникая внутрь. Пока осторожно, но первый же мой стон выпускает наружу зверя. Арман никогда не позволял себе такого, но теперь он рычит, сминает моё тело, кусает за плечи и нажимает между лопаток, заставляя изгибаться немыслимым образом. И он все ещё большой для меня. Рука Армана скользит по животу, проникая между ног, а вторая предусмотрительно зажимает мне рот. Вовремя. Моё тело, не знавшее мужчины столько времени, вдруг начинает колотить дрожь, ноги трясутся. Я отчаянно мычу ему в ладонь, почти теряя сознание от накатившей волны удовольствия. Я обмякаю, съезжая по стене. Руки саднит от трения о такую грубую опору.

Арман не возражает против смены позы, он приподнимает меня за бедра, ставя на четвереньки, и снова вбивается в моё тело. Теперь уже его ладонь не глушит стоны, которые я не могу сдерживать. Впервые мне плевать на все. Я почти рыдаю от слишком острых, болезненно-приятных ощущений. Мужские руки мнут и тискают грудь, обхватывают живот, сжимают шею. Я вздрагиваю, уже не в силах ни сопротивляться, ни подаваться навстречу его сильным яростным толчкам. Междугрудямистекают капли пота, бедра мокрые, скользкие не то от его семени, не то от моего возбуждения. Очередной оргазм, его напрягшиеся руки и громкое "Ууух" почти не приносят удовольствия, только накрывают пеленой усталости. Голова кружится так сильно, что не понятно, лежу ли я или парю в воздухе, а может, снова началась качка.

– Бедная моя девочка, я совсем тебя измучил, – шепчет Арр, а я распахиваю глаза, снова вспоминая, что это не сон, хватаю его за предплечья. Никуда больше его не отпущу.

36. Шиноби

— Иногда я думал, что лучше бы я лишился мужского достоинства, чем единственного глаза, — с горькой иронией сообщает мне Арман, обтирая меня влажной тряпочкой. — Но знаешь… теперь думаю иначе. Ты дала мне надежду.

О, ради этих слов стоило плыть хоть на край света!

— Я научусь жить дальше, — мягко обещает он. — Ради тебя, ради нашего сына. Кстати, как ты его назвала?

— Акихиро, — хмуро отвечаю я, вдруг снова вспоминая, как он бросил меня в день родов.

Он хмыкает весело.

— В честь отца? Акихиро Шантор, ахха!

— Имя должен был сыну дать ты.

— О женщины! Ты разыскала меня только для того, чтобы оставить за собой последнее слово в разговоре?

— Нет, я разыскала тебя, чтобы у моего сына был отец. А у меня — муж.

— Что, не нашлось других претендентов?

— О, целая толпа. Но мне нужен только ты.

— Верю, — он наощупь поймал меня рукою, притянул к себе и зарылся носом в волосы. — А мне нужен мой экипаж, я же не могу их тут бросить!

— Я знаю, — тяжело вздыхаю я. — Но как это провернуть?

— Оружие есть? Знаешь, мы