Пешки (СИ) - Татьяна Чернявская

— Всё! Идём, пока всё не пропустили! — радовалась, как ребёнок Эл, поправляя на плечах безразмерную майку старшего брата. — Где венки?

Как и следовало ожидать, сплетённые деятельной Валент роскошные лохматые венки из трав, цветов и молодых листьев обнаружились не сразу. Танке долго удавалось прикрывать краем покрывала то, что осталось от ювелирной работы травницы после вмешательства высших сил и духовницкого зада. Найденное оказалось в плачевном состоянии: основа погнулась, привядшие цветы расплющились местами до состояния кашицы, несколько клоков травы и вовсе выпали, а листья ощетинились банным веником.

— Что это? — хмуро и как‑то совсем угрожающе уточнила Алеандр, тыкая наиболее раздавленным венком в подругу.

— Венок! Я бы сказала, даже венкозавр!

После небольшой склоки, обошедшейся, что парадоксально, без членовредительства, ломания мебели и использования простейших заклятий, надежда Замка Мастеров в лице двух простоволосых подмастерьев в венках и рубашках неровным строем выдвинулась навстречу опыту общения с фольклорным наследием Станишек. Впрочем, «выдвинулись» — громко сказано: перебегая от тени к тени, замирая от каждого шороха, выбирая босыми ногами наименее подозрительные участки, они, вздрагивая и шипя, добрались до поселковых ворот.

— Слушай Эл, — неуверенно протянула Яританна, разглядывая резьбу на верхней перекладине, кажущуюся в лунном свете особенно подозрительной и неприветливой, — а ты точно уверенна, что знаешь, куда нам идти?

— Конечно, — травница немного задумалась. — Они всё чётко рассказали. Выйдем за ворота, по развилке налево, пройти за холм, а там увидим хуторские постройки.

— Что‑то мне подсказывает, что это не те ворота.

— Ну — у-у, мы же через эти в деревню входили? Их здесь что десятки?

— Не знаю, — Танка закусила нижнюю губу и попыталась вспомнить, что же обозначают неприятные письмена, кроме криворукости писаря.

— Нефига, прорвёмся! — приобняла подругу за плечи оптимистичная Эл. Лучше думай о вечерине!

Если соотнести представления духовника о предстоящем «развлечении», её жажду там оказаться и то, как долго не появлялась на горизонте развилка, то теорема Шерня права: мысли определённо материальны.

К тому времени, как под самым входом в храм на пути показалась небольшая кривоватая дорожка, больше смахивающая на путь пьяного угробьца, успело прилично стемнеть. Дневная жара сменилась долгожданной прохладой, как‑то затихли трескучие насекомые и пугливые лесные птицы. Казавшийся днём таким светлым и приветливым, подлесок погрузился во тьму, утеряв очарование гибких молодых берёз и крупных селекционных ромашек. Не успевшее толком раздаться вширь ночное светило давало достаточно света, рождая на земле кривоватые неловкие тени и пугающие холодные блики. В их свете каждый ствол, куст и травинка словно преображались, напитываясь волшебством ночи, оживали, беззвучно кряхтели и перешёптывались за спинами девушек, замышляя нечто совсем уж недоброе. Яританна поёжилась под этими невидимыми взглядами, плотнее заворачиваясь в чью‑то рубаху. По голым ногам пробежал порыв странного, почти ледяного ветра, скользнул вверх по бедру, зарываясь под одежду и впивая свои когти в грудь.

— Тан, что встала? Пойдём! — приветливо крикнула травница, протягивая подруге перепачканную травой ладошку и помогая взобраться на неожиданно крутой холм.

Уже само его появление было для духовника подозрительным. Не было в нем подкупающей покатости естественных образований, торчащих старых сучьев или вольготных звериных нор. Крутой и длинный, он неприятно напоминал, занесённые дёрном развалины заброшенного дома или заваленную неизвестными вандалами ограду могильника. Возможно, тому виной были профессиональные издержки, только Чаронит затрясло от знакомых ощущений.

— Да — а-а уж, — разочарованно протянула Алеандр, вглядываясь в открывающийся вид и постукивая себя по озябшим плечам.

Глубокая чашеобразная долина, утонувшая в густом, как сметана, черноватом сумраке, больше напоминающем оседающий дым, больших надежд не внушала. Где‑то на её дне едва просматривались нелепые постройки. Кособокие хлипкие зданьица были разбросаны небольшим группками, создавая подобие маленького квартала в кольце неглубокого рва. Лунный свет пятнами вырывал детали крыш и макушки каких‑то деревьев, не предавая пейзажу особого уюта. Других признаков света не было. Кто бы ни жил на этом печальном хуторе, вкусы у него были весьма экзотичными.

Девушки переглянулись, сходясь в своих оценках предстоящего места вечерины.

— Может, ну его? — с надеждой поинтересовалась духовник, без энтузиазма разглядывая покосившийся загон для скота.

Венкозавр в который раз сполз со лба и повис на ухе, перекрывая обзор. Девушка раздражённо попыталась вернуть его на законное место, но коварная корявина скользнула по носу и погребальным венцом улеглась на плечи.

— Мы ж столько сюда шли… — до последнего не хотела соглашаться травница, больше уговаривая себя, поскольку отсутствие на посиделках остального народа её порядком насторожила. — Давай, хотя бы глянем, может, не туда свернули. Пробежимся вниз…

— Сделаем круг и вернёмся спать?

— Тан! — раздражённо пихнула локтем духовника Эл.

— Ладно, — недовольно буркнула Танка, поправила на плечах венок и затянула на поясе рубашку. — Вперёд и с песней?

Мениск снова начал ныть, подёргивая ногу до самого бедра и распространяя неприятное покалывание в напряжённых мышцах. Боль находила волнами, губя на корню любые попытки рассуждать здраво, затмевала даже постоянно присутствующий на втором плане набор базовых заклятий и снова исчезала. Это был определённо дурной знак, не предвещающий ничего хорошего. Прислушаться бы к мениску, вернуться в обжитую комнату или уютно свернуться калачиком под ближайшим кустом и дать долгожданный отдых усталому телу. Знаки на то и существуют, чтобы своевременно отвращать людей от занятий малоприятных и совсем уж неперспективных. Вот только Араон Важич не верил в знаки, не полагался на интуицию и избегал любых проведений. Он полагал себя современным чародеем и не разделял увлечений всяческими реакционными веяньями с чтением тайных знаков и толкованием сновидений. А посему и не связывал периодические боли застарелой травмы с совершенно профессиональным пониманием неизбежного провала.

Ощущение затаившегося в алгоритме просчёта неотступно следовало попятам, вгрызаясь острыми корявыми зубами в мозг. Арн потёр пальцами ноющие виски, пытаясь справиться с приступом зарождающейся мигрени. Что‑то шло не по плану, но мужчина никак не мог понять, что именно. На первый взгляд, задача перед ними стояла предельно простая и не требовала особых дарований от не самой сильной группы подмастерьев. Всего лишь отловить умруна на старом урочище, образовавшемся на месте заброшенной испытательной базы имперских нежитеводов.