Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века - Людмила Морозова

Религиозный вопрос серьезно осложнял отношения между Литвой и Русским государством. Для разрешения назревших проблем в конце 1499 г. в Москву прибыло посольство от Александра Казимировича. Но по вопросу о положении Елены Ивановны оно хранило молчание. Ивану III было лишь предложено войти в антитурецкий союз для помощи своему родственнику Стефану Великому. На это великий князь ответил, что для этого нужна просьба самого молдавского господаря. Кроме того, обсуждался вопрос о заключении мирного договора между Александром Казимировичем и Менгли-Гиреем{601}.

В декабре 1499 г. в Вильно отправился русский посол И. Мамырев. Он вез новые письма Елене Ивановне, в которых родители ругали ее за молчание: «Ино гораздо ли, дочка, так делаешь? Где было тебе и без нашие посылки к нам послати, да то нам сказати, ино мы тебя пытаем, а ты от нас таишь и на того не скажешь, гораздо ли так делаешь?»{602}

Но ответ в Москве снова не получили. На несколько лет Елена Ивановна замолчала. Видимо, из-за ухудшения здоровья, вызванного нервным напряжением, она уже не могла разрываться между мужем и отцом.

Весной 1500 г. переговоры между Литвой и Россией закончилось из-за их бесперспективности. Иван III понял, что отвоевывать киевское наследие ему следует только с оружием в руках. Переход на его сторону князей Семена Можайского и Василия Шемячича в апреле этого же года ускорил начало военных действий. Официально они объяснялись тем, что великий князь Литовский нарушает договор с Россией, «великую княгиню Елену и князей панов русских нудит к римскому закону, а государь за христьянство хочет стоять»{603}.

В итоге 3 мая войско под началом боярина Якова Захаровича Кошкина вторглось на литовскую территорию. Достаточно быстро ему удалось захватить Брянск, Путивль, Мценск, Серпейск, Гомель, Стародуб, Новгород-Северский, Любеч, Рыльск. В это же время на сторону Ивана III перешли князья Трубецкие и Мосальские с городами и волостями.

В ответ из Смоленска было послано литовское войско под началом князя К. Острожского. Но у реки Ведроши оно было разбито, а князь попал в плен. В результате боевых действий в руках русских полководцев оказалась вся Северная Украина{604}.

Военный успех Ивана III вызвал панику у Александра Казимировича. В создавшейся трудной ситуации он стал искать помощь у союзников, сначала у Менгли-Гирея, потом — у «Ахматовых сыновей». На свою сторону он еще раньше попытался привлечь Стефана Великого, жалуясь на захват московским государем его замков. По его просьбе летом 1500 г. молдавский господарь отправил в Москву своего посланца, но тот вернулся без какого-либо результата. Иван III, правда, послал с ним своего человека дьяка Никиту. Возможно, он хотел начать переговоры со свояком о союзе против Литвы{605}.

Тем временем в Крыму русский посол И. Мамырев выяснил, что Стефан действует не столько в интересах Москвы, сколько Вильно. Он, как уже отмечалось, даже уговаривал Менгли-Гирея заключить мир с Александром Казимировичем, объясняя это тем, что «князь великий московский нам издалека, а литовский к нам ближний сосед»{606}.

Слова молдавского господаря Иван III расценил как откровенное предательство его интересов. С этого времени он перестал считать Стефана своим другом и родственником. Это отразилось самым печальным образом на судьбе Елены Волошанки и ее сына Дмитрия — они были взяты под стражу.

Во время русско-литовской войны 1500–1503 гг. Стефан не захотел стать союзником Ивана III и продолжал поддерживать мирные отношения с Полыней и Литвой. Он надеялся на их помощь в его собственной борьбе с Турцией. В этом смысле русский государь был ему бесполезен. Охлаждению отношений между Молдавией и Россией способствовало и то, что Стефан задержал у себя посольство Ивана III в Италию во главе с Д. Ралевым и М. Карачаровым, которые везли с собой много различных мастеров. Чтобы вернуть своих посланников, великий князь был вынужден обращаться за помощью даже к крымскому хану{607}.

Не отпуская русских послов, Стефан, возможно, хотел таким образом наказать Ивана III за то, что тот отнял великое княжение у его внука Дмитрия и передал сыну Василию. Но этим, как подчеркнуто выше, он только усугублял положение дочери и внука.

В 1501 г. произошли два события, изменившие положение Александра Казимировича. Во-первых, ему удалось заключить договор с Ливонским орденом о совместных действиях против России, во-вторых, 17 июля умер его старший брат — польский король Ян Альбрехт. В Польше сразу же возник план избрания на престол великого князя Литовского. В конце лета уния между Польшей и Литвой была подписана, и Александр стал еще и польским королем.

В источниках нет сведений о том, как отнеслась Елена Ивановна к своему новому статусу. Ведь вместе с мужем она тоже получила новый титул и стала польской королевой.

Усиление противника не помешало русским воеводам совершать новые успешные походы и в Ливонию, и в Литву. Но все же Иван III, очевидно, осознал, что с зятем следует помириться, поскольку новые территориальные приобретения требовали дополнительных войск, а их уже не было.

Переговоры о мире начались в начале 1503 г. В это время Иван III и Софья Фоминична наконец-то получили долгожданные письма от дочери в статусе польской королевы. Она просила родителей и братьев начать переговоры о мире не с ее мужем, а с его «радой», т.е. сеймом. Некоторые историки решили, что к родителям писала не сама Елена, а представители польско-литовской канцелярии. Но К.В. Базилевич обнаружил в архиве князей Радзивиллов некоторые документы, которые свидетельствуют о личном участии Елены Ивановны в переговорах о мире между Россией и Литвой.

В период подготовки польско-литовского посольства в Москву к королеве Елене обратился брат ее мужа кардинал Фридрих с просьбой о посредничестве в переговорах. В ответ Елена Ивановна написала следующее: «Получила я письмо ваше, в котором вы высказываете вашу печаль по поводу войны между моим мужем и отцом и не скрываете удивления вашего, что я, столь близко им обоим родственная, не делаю усилий прервать ее, что доставило бы мне великую славу. Мои чувства были тождественны с вашими: скорбела о том, что, покорная мужу, ничего не смела предпринять без его воли, а раз вы меня вызвали, примусь за дело охотно, лишь только получу разрешение на то от короля». Это письмо было написано в Минске 28 сентября 1502 г.{608}

Получалось, что католические иерархи, отрицательно относившиеся к Елене в течение всего периода ее замужества, посчитали ее участие в переговорах с Иваном III очень важным. Следуя их просьбе, она написала отцу, матери и братьям. Хотя некоторые исследователи считают, что данные письма были написаны в польской канцелярии, искренний их тон свидетельствует, что сама Елена также принимала участие в составлении их текстов. В них она выразила всю свою обиду на отца, постоянно использовавшего ее в своих целях и не желавшего учитывать ее семейные интересы и сложность положения в чужой стране.