Патрик Кензи - Деннис Лихэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня разбудила Энджи. Она стояла рядом со мной на коленях и обнимала за плечи.
— Все нормально, все нормально, — ласково шептала она.
Я слегка ошалел от вида ее голых ног. Придя в себя, я спросил:
— Что «нормально»?
— Все нормально, это был только сон, — ответила она.
В номере было темно, но сквозь тяжелые шторы пробивался свет.
— Который час? — спросил я.
Она встала и, неодетая, прикрываясь лишь полотенцем, подошла к окну.
— Восемь, — ответила она, раздвигая шторы. — Вечера. А на дворе Четвертое июля.
На темном полотне неба пылали яркие цвета. Белые, красные, синие, а кое-где даже оранжевые и желтые. Грянул гром, стены нашего номера затряслись, а в небе взорвалась звезда, рассыпавшаяся голубыми и белыми огнями. Сквозь это буйство красок промчался красный метеор и, взорвавшись, разбросал вокруг себя маленькие звездочки, окропив кровавыми капельками голубое и белое. Огненное неистовство достигло апогея, затем разноцветные звезды разом взорвались и, догорая, посыпались на землю, шипя, как угольки затухающего костра. Энджи распахнула окно, и сводный городской оркестр грянул Пятую симфонию Бетховена — где он играл, было не видно, но гремел он так, что казалось, будто на каждом доме установлен громкоговоритель.
— Стало быть, проспали мы двенадцать часов, — констатировал я.
Она кивнула:
— Вся эта стрельба да допросы еще и не до такого доведут.
— Вот и я так думаю.
Она присела на краешек кровати.
— Мальчик мой, Юз, если жизнь — сплошной кошмар, тебе и снятся кошмары.
Я потер лицо.
— Извини, что разбудил тебя.
— Ничего страшного. Рано или поздно, но пришлось бы вставать. Кстати, у нас есть какой-нибудь план?
— Нам нужно найти Полсона и Сосию.
— Это задача, а не план.
— Нам потребуются наши пистолеты.
— Однозначно.
— Забрать их, скорее всего, будет трудновато, поскольку на каждом углу стоят люди Сосии.
— Но мы-то народ смекалистый, что-нибудь да и придумаем.
Придумали мы ехать в наш район. Взяли такси и назвали водителю квартал, находящийся в полумиле за собором. По дороге я смотрел по сторонам — не прячется ли кто в тени, но никого не заметил, что, впрочем, ровным счетом ничего не значит: на то она и тень, чтобы прячущихся в ней не замечали. Несколько мальчишек — лет десяти-двенадцати, не старше — затеяли ракетный обстрел проезжающих машин, бросая петарды прямо на середину проспекта. Машина, следовавшая за нами, получила прямое попадание — петарда угодила ей прямо в ветровое стекло. Хозяин резко затормозил, пулей вылетел из машины и бросился ловить малолетних партизан. Но не успел он добежать и до тротуара, как тех и след простыл. Сигая через заборы с ловкостью, которой позавидовали бы чемпионы мира по барьерному бегу, они ушли в свои джунгли — задние дворы многоэтажек.
Мы расплатились с таксистом и пошли на задний двор муниципальной школы с гуманитарным уклоном — «программной» школы, как мы ее звали в детстве: туда принимали лишь детей из семей, живущих в муниципальных домах, построенных по программе жилищного развития. На заднем дворе школы у пожарной лестницы толпились ребятишки постарше из соседних домов. Было их человек двадцать. Они распивали пиво, пустив по кругу несколько банок, и слушали музыку. Транзистор гремел, пугая случайных прохожих, ненароком наткнувшихся на это сборище. Завидев нас, они прибавили громкости. Группа Дж. Гилса «Уэммер-Джеммер». Мне она нравится. Они уже поняли, что мы не полицейские и громкой музыки не боимся, и лихорадочно думали, как еще можно наказать нас за то, что мы имели глупость забрести в их разбойничий вертеп.
Когда же мы оказались в пятне света от уличного фонаря, нас узнали, что их несколько смутило — как-то неловко пугать людей, которые знакомы с твоими родителями. Я тоже узнал их вожака, Колина. Сын Бобби Шефтона, парень симпатичный, хотя и ирландец на все сто процентов — высокий, ладно скроенный, с тонкими чертами лица и рыжеватыми, коротко остриженными волосами. На нем была легкая бело-зеленая куртка и шорты.
— Здрасьте, мистер Кензи, — сказал он.
Энджи они лишь кивнули. Никому не захотелось поближе познакомиться с молодой очаровательной женщиной — ревность ее мужа стала притчей во языцех.
— Колин, а как отнесутся твои ребята к тому, чтобы еще до закрытия магазина заработать пятьдесят баксов? — сказал я.
Его глаза радостно заблестели, но тут он спохватился, что крутым положено скрывать свои чувства.
— А вы нас угостите?
— О чем речь!
На обсуждение предложения ушло секунды полторы.
— Мы согласны. Чего надо делать?
— Возможно, вам придется столкнуться с вооруженной шушерой, — предупредил я его.
Колин пожал плечами:
— Сейчас с пушками ходят не только одни чернозадые, — и в доказательство извлек из-под куртки пистолет. Двое других последовали его примеру. — Пару месяцев назад ниггеры попытались захватить спортплощадку на Райане, так что нам пришлось пополнить арсенал.
Я мысленно вернулся в детство: мы так же собирались у этой пожарной лестницы и решали такие же проблемы. Но это было старое доброе время металлических прутьев и бейсбольных бит. Редко когда в ход шла опасная бритва. Но ставки растут, и, похоже, все к такому обороту готовы.
План мой заключался в следующем: они окружат нас плотной толпой, и мы под их прикрытием войдем в собор. В шляпах, в темноте мы, возможно, сойдем за подростков, и к моменту, когда люди Сосии вычислят нас, мы уже будем в соборе и при оружии. Никуда этот план не годился. И я понял, что упустил из виду самое простое решение, и все потому, что я расист. Если у черной шпаны есть оружие, то стоит задуматься — почему его не должно быть у белой?
— Слушай сюда, Колин, — сказал я. — Я передумал. Даю вам сто баксов и ставлю выпивку. От вас потребуется три вещи.
— Назовите их.
— Мы берем у вас напрокат два ствола. — Я бросил ему связку ключей от машины. — И вы пригоните сюда мою машину, она стоит у моего дома.
— Это две вещи.
— Три, — сказал я. — Два ствола плюс одна машина. И чему вас только в школе учат?
Кто-то из них рассмеялся и сказал:
— А что? Оказывается, полезно иногда заглядывать в школу.
— Вы берете наши пушки напрокат. Возврат гарантируете? — сказал Колин.
— Стопроцентной уверенности нет. Но если
