Обманщик - Исаак Башевис-Зингер

– Тогда выбросьте. Одежда – всего лишь оковы.

– И все же вы отдаете свои оковы в чистку.

Зазвонил телефон, но Мирьям предостерегающе приложила палец к губам. Наверняка ведь либо Бесси, либо Броня. Герц навострил уши, будто мог по звонку определить, кто на другом конце линии. Он прекрасно понимал, что опять обманывает себя, но ведь невозможно оставаться в Нью-Йорке и жить на щедроты Морриса Калишера, тем более что Моррис с ним порвал.

После разговора с Артуром Уиттекером Герц осознал, как нелегко будет донести до этих простодушных людей, до этих протестантских миснагидов[43], что он ищет, однако в глубине души был уверен, что мистер Вейскатц выслушает его. Этому человеку, без сомнения, надоел маленький городишко. К тому же у него, вероятно, старая жена. Герц давно пришел к выводу, что чувственные удовольствия не для молодых. Они неофиты и дилетанты во всех смыслах слова.

В Америке они вырастали необузданными бугаями, потому что пили слишком много апельсинового сока, глотали витамины и чересчур увлекались спортом. Даже рослая стать была им в ущерб. Что хорошо для Давида, плохо для Голиафа. Давид и тот не достиг подлинной мудрости. Подлинно мудрым был его наследник, Соломон, единственный сын Вирсавии, который жил в мире с соседними народами, писал песни и притчи и женился на дочерях фараона. Идолопоклонство? Автор Книги Царств так или иначе не понимал, что таилось за всеми ковчегами и идолами: некая форма игры, перемена в человеческих удовольствиях, новые эмоции и эксперимент в области счастья.

Настал вечер, но Герц не позволил Мирьям включить свет. Он привык находиться с нею в темноте. Настоял, чтобы она надела одеяние, в котором играла роль духа. Мирьям делала все, чего он желал. Сначала они сели за стол и поужинали – хлебом, сыром, колбасой и яблоками. Затем Герц лег с нею рядом на диван-кровать. Заговорил с ней, рассказал о своих прежних романах. И попробовал разузнать подробности ее жизни с мужем.

Герц изложил Мирьям свою гедонистско-каббалистическую теорию. Каждый ищет счастья, а именно оно – та субстанция, из которой построена Вселенная. Электроны кружат вокруг протонов, ибо ищут блаженства. Каждый атом, каждая молекула ищет удовольствия. Бог создал мир по причине Своих творческих и артистических потребностей. Смерти не существует – она всего лишь мост, ведущий от одного вида удовольствия к другому. Страдание есть не что иное, как тень на вселенской картине, контраст, необходимый Создателю, чтобы подчеркнуть более светлые места. Соитие – синоним счастья. Все существующее – любовь: еда, питье, сон, знание. Аристотель тоже знал, что планеты вращаются вокруг Солнца, ибо желают сойтись с ним и жаждут его света. В космосе нет моногамии. Звезды полигамны.

Герц уснул, а когда проснулся, по-прежнему стояла ночь. Часы показывали без пятнадцати два. Он вышел на балкон. Нью-Йорк спал, но на Бродвее еще разъезжали такси и слышались голоса парней и девушек.

Герц глянул на небо. Увидел две звезды – одну яркую, вторую едва заметную. Как странно стоять на балконе и смотреть на миры, находящиеся в сотнях, а то и в тысячах световых лет отсюда!

Ему хотелось открыть Мирьям всю философию, но в глубине души он сомневался в собственных утверждениях. Они не имели касательства к реальной истине. Реальная истина непостижима для человеческой мысли, не только по причине своей сложности, но и потому, что число возможных ответов может достичь миллиардов, а вероятность соединить правильные идеи и слова математически равна нулю. Да, поди найди иголку в стоге сена! Одно ясно: Мирьям не Минна. И не может быть такой.

2

Мирьям ушла рано. Сказала, что должна получить чек от зубного техника. А кроме того, хотела кое-что купить для поездки.

Герц Минскер той ночью спал мало. Уснул уже на рассвете. Как обычно, разбудил его кошмар. И он не помнил ничего, кроме криков, пламени, крови. Что это было? Погром, пожар, революция? Пижамная куртка измялась и была влажной от пота. Подушка перекручена винтом. Герц метался во сне, с кем-то боролся. И опять встал с постели более усталым, чем лег.

«Что со мной происходит? – думал он. Мало-помалу вспомнились события предшествующего дня. – Ладно, кажется, я собираюсь в Блэк-Ривер… С Мирьям».

Он прошел в ванную, посмотрел в зеркало. Лицо бледное, под глазами мешки, вид заспанный, на висках колючая щетина.

– Я уже старик, – простонал он. – Порядочные люди в мои годы уходят на покой.

Пока брился, щеки словно бы сопротивлялись, усталые от того, что их скребут день за днем. Герц порезался, остановил кровь клочками туалетной бумаги. Ножницами ликвидировал волоски в ушах и в носу. Постригся он всего несколько дней назад, но сзади на шее уже вновь отросла колючая щетина.

«Все эти неприятности от бритья бороды, – решил Герц. – Будь у меня седая борода, как у деда, я бы не ввязывался в интрижки. Всему виной попытки отдалить старость».

После бритья Герц принял ванну. Надел свежую рубашку и светлый костюм, купленные нынешней весной на деньги Минны. Нынче утром он обнаружил на правом лацкане пятнышко и попробовал вывести его мылом и водой. «Там надо выглядеть прилично!» – предупредил он себя. Ему необходимы по крайней мере еще два костюма. Мирьям совершенно справедливо заметила, что на Среднем Западе одежда обходится дороже, поскольку ее привозят из большого города. Но где сейчас взять деньги на покупку?

Мирьям оставила Герцу завтрак. Показала, где молоко, где в холодильнике найдется бутылка апельсинового сока и тарелка овсянки. Но у него не было настроения завтракать в квартире. Не терпелось выйти из дома и выпить чашку горячего кофе.

Спустившись вниз, Герц направился в ближайший кафетерий. Он любил запах кофе, рубленой селедки, сырного пирога, свежих булочек, яичницы. Так приятно посидеть за столиком и что-нибудь съесть, просматривая утреннюю газету. За три цента он купил газету и вошел в кафетерий. Прошагал мимо зеркала, отметил, что в светлом костюме и соломенной шляпе выглядит вполне здоровым и не таким уж старым. «Люди обманывают себя и других», – буркнул он про себя. Подхватил поднос, прошел к стойке, взял чашку кофе, тарелку овсянки с холодным молоком, печеное яблоко и булочку. «Для поездки мне нужны силы», – подумал он, словно перед кем-то оправдываясь.

Герц жевал булочку и читал газету. Меж тем как он выставляет себя дураком и заводит романы с перезрелыми женщинами, тысячи молодых мужчин гибнут на полях сражений. А сколько евреев страдает