Губитель максаров - Юрий Брайдер

— А если я усну? А если буду ранен? А если отлучусь куда-нибудь?

— Зашей меня в мешок и вози на крупе своей лошади! — Рагна поперхнулась вином. — Только не ной! Раз я обещала, что приведу тебя к тайнику, значит, так оно и будет!

— Скажи, ты тогда нарочно заперла дверь в подземелье?

— Да! Нарочно! Чтоб всякая дрань не шастала туда-сюда! Но я бы за тобой обязательно вернулась! Тем более что двери не представляют для тебя никаких проблем!

— Замки, но не двери. Это чудо, что я сберег заряд.

— Хватит уже об этом! Я согласилась носить кандалы! — Она загрохотала цепью, которой были скованы ее ноги. — Согласилась сидеть в этой норе безвылазно! Что тебе еще надо?… Тьфу! Вели принести вина!

— Мои раны уже почти зажили. Я начал ходить без посторонней помощи. Скоро мы отправимся в неблизкий и опасный путь. Хотелось бы, чтобы рядом был надежный друг, а не затаившийся враг.

— Ишь, размечтался! — расхохоталась Рагна. — Ничего, говорят, в дороге и волк с собакой сдружатся.

— Скажи, а тебе не страшно? Вдруг я действительно тот, о ком говорит легенда? Тогда получается, что ты станешь наперсницей Губителя Максаров.

— Наперсницей, а не жертвой. Что же тут плохого? Ты думаешь, мне жалко максаров? Отнюдь! И то же самое тебе скажет любой из нас, за исключением, может, одного Карглака. Ну а кроме того, какой из тебя Губитель! Кишка тонка. Сок лозы, прежде чем стать вином, должен перебродить. — Она отсалютовала Окшу пустым кубком. — Чтобы стать максаром, мало им родиться. Надо пройти перевоплощение.

— Думаю, это необязательно, — возразил Окш. — Волк сильнее человека, но не волки истребили людей, а наоборот. Дубина или остро заточенный кусок железа решили этот спор раз и навсегда. Ходят слухи, что древнее оружие могло превратить в горстку пыли или облако пара целый замок. На земле оставались язвы, как на теле человеческом, а на небе зияли прорехи.

— Дождусь я когда-нибудь вина! — Рагна стукнула кубком по столешнице.'Мне уже тошно от твоих дурацких сказок!

— Ладно, не буду теб надоедать. — Окш встал, опираясь на самодельный костыль. — Сиди здесь, только не пытайся звать кого-нибудь на помощь. В замке, кроме нас с тобой, нет ни единой живой души.

— А лошади? — Рагна сразу стала серьезной.

— Парочка лошадей осталась. Я сам ухаживаю за ними. Когда ты собираешься тронуться в путь?

— Как только настанет Черная ночь! — произнесла она нараспев. — Самая черная из черных! Принеси вина, гаденыш!

Это был очень старый мрызл, о чем свидетельствовали седая шерсть на его загривке и множество бородавок на теле.

Это был мрызл очень редкой породы. От всех остальных он отличался не только неимоверной силой и неукротимой свирепостью, но и умением разговаривать. Таких мрызлов максары делали одного на сотню, а то и на тысячу — исключительно для исполнения командирских обязанностей.

Немалых трудов стоило отыскать его, а еще больших — доставить в Страну жестянщиков. Как всегда, решающим фактором оказались деньги. Сейчас мрызл-ветеран, тяжело отдуваясь, трусил между двух всадников — Карглаком и Хавром. Даже в полусогнутом состоянии он превосходил ростом своих сидящих в седлах спутников. Что ни говори, а Стардах был непревзойденным мастером своего дела. Знатоки до сих пор жалели, что его род так нелепо прервался.

— Долго мы еще будем бродить вот так, как слепцы, потерявшие поводыря? — Хавр не мог скрыть своего раздражения.

— Прости, господин, — забормотал мрызл. — Я плохо помню… Нас вели проводники. Была ночь. Но место, где мы пересекли границу, я показал правильно.

— Память у него и в самом деле как дырявый мешок, — подтвердил Карглак. — Как я ни пытаюсь проникнуть в нее, а толком разобрать ничего не могу… Там была какая-то яма? Или каменоломня?

— Да-да, яма! — обрадовался мрызл. — Глубокая яма! А в яме норы. Много нор. Когда мы увозили старика, из них полезли… не знаю кто… Во! — Он лапами изобразил нечто огромное. — Многих наших тогда задавили. Я сам еле спасся.

— Не о рудокопах ли он говорит? — произнес Хавр негромко (мрызл был глуховат и слышал только то, что орали ему в ухо).

— Скорее всего о них, — ответил Карглак. — Хотя сейчас он вспоминает каких-то белых червей.

— Да-да, черви! — невпопад подтвердил мрызл. Меня ранили. Сюда, в бок. Черви завелись. Много червей. Чуть не сдох.

— Ты все время смотришь на карту. Есть там что-нибудь похожее? — спросил Карглак у Хавра.

— На этой карте ничего не разберешь, — хмуро ответил тот. — Тут обозначены только поселки, дороги и, реки. Вы через какую-нибудь реку переправлялись? — повысил он голос, обращаясь к мрызлу.

— Переправлялись. Много раз. Туда шли, переправлялись. Обратно шли, переправлялись, — забубнил мрызл. — Плохо помню. Много забыл.

— Надо искать какого-нибудь знающего Человека, — вздохнул Хавр. — Охотника или землемера. А иначе ничего не выйдет. У этого уродца в голове не мозги, а отруби.

— Да-да, отруби! — Мрызл замахал лапами. — Там мельница рядом была. Мы есть хотели. Давно голодные шли. Муки нет. Хлеба нет. Отруби ели. Мельника ели.

— Вот и еще одна примета, — сказал Хавр. — Глубокая яма, скорее всего искусственного происхождения, рядом с которой находится мельница.

— Сожгли они, наверное, ту мельницу, — буркнул Карглак. — Если мельника сожрали, то и мельницу сожгли. Знаю я эту публику.

— Далеко еще осталось? — уже в который раз спрашивал Окш у Рагны.

— Может, далеко, а может, и близко, — она пожала плечами. — Я почем знаю?

— Но ты ведь утверждала, что хорошо знаешь дорогу! — Окш уже начал терять терпение.

— Дурой была, потому и утверждала! — огрызнулась она. — Я сама здесь не была, понимаешь? Располагаю только тем, что прочла в памяти у мамаши. Но и она сама здесь не бывала. Все, что есть вокруг, она видела так, как это представлялось подземному чудовищу…

— Рудокопу, — подсказал Окш.

— Вот именно, рудокопу… А он, между прочим, был совершенно слеп и пользовался совсем другими органами чувств, чем мы. Общее-то представление об этом месте я имею, но за точность ручаться не могу.

— Ну и дела! — Окш, уже немного освоившийся в седле, потянул поводья, придерживая своего неспокойного конька. — Сколько времени зря потеряли… А ведь приметы довольно ясные. Треугольник, образованный широкой рекой, горной грядой и дорогой.

— Дракон-то этот… Рудокоп то есть… под землей шел. Шкурой своей все на свете ощущал, — пояснила Рагна. — Если влажный песок, значит, река. Если несокрушимый камень, значит, горы. Если скрип и грохот над головой, значит, дорога. А тут, куда ни глянешь, одни гряды эти проклятые! Вон одна, вон другая, вон третья…