Измеритель - Игорь Осипов

– Как домой? А Максим? – Алина даже замерла на карачках. – Мы зачем пошли – его спасать.

– Да, пошли… и я пошла, но сейчас дело идет к тому, что, если мы домой не попадем, выбирать ему будет не из кого. Нас спасать придется. Так что давай, сестричка, поднимайся. Женщины должны мужиков своих дома ждать, да детей воспитывать, а не от монстров по поверхности бегать, – Ирина махнула рукой в сторону уходящей вдаль дороги.

Алина, продолжая стоять на четвереньках, замотала головой, не соглашаясь с сестрой.

– Давай, Алин, не дури. Еще не факт, что мы спокойно дорогу домой найдем. А Максим сыщется. Я в него верю. Он сталкер, а мы две дуры, которые поперлись туда, куда нам заказано.

Ира стояла в пяти метрах от трамвая, и Алина, задрав голову, смотрела на нее снизу вверх и первая заметила, как над сестрой начала сгущаться огромная тень. Не успела она предупредить, а за спиной девушки, подняв крыльями тучу пыли, приземлился огромный монстр и, вытянув длинную шею и разинув свою зубастую пасть, завопил, казалось, на весь город. Громкий звук невиданной мощи потряс окрестности. Это было не громко, а потрясающе громко. От звука у Алины заложило уши, а Ирина упала на землю, как будто ее сверху ударили дубиной. Крик был таким же оружием монстра, как когти и зубы, он вгонял в оцепенение, бил на близком расстоянии по психике не хуже взрыва шумовой гранаты, обезоруживая жертву, убивая в ней всякую волю к сопротивлению.

«Боже мой, Ящер!» – Алина столько слышала об этом мутанте от Максима, но все равно была поражена тем, какой он огромный и сильный. «А Ирина лежит рядом с этим уродом». Забыв об усталости и больных ногах, Алинка вскочила и, выставив автомат перед собой и нажав на спусковой крючок, помчалась прямо на ящера. Она кричала и нажимала… нажимала, пока патроны в магазине не закончились. Почти все пули попали в морду и шею чудовища, но, не причинив тому никакого вреда, только разозлили животное. Он еще раз крикнул и, отмахнувшись широким крылом, бросил девушку обратно к трамваю. Сильно ударившись спиной о ржавый остов, Алина сползла на землю и затихла.

Ирина вскочила и побежала к сестре, но не успела сделать и пары шагов, как была схвачена огромной когтистой лапой. Монстр поднимался все выше и выше, унося куда-то на юг свою добычу.

Глава 16

Сладкое блюдо – месть

Он сидел на троне в позе роденовского мыслителя и «смаковал» свое имя: «Сергей Сергеевич Древнев. Сергей. Серега. Сергеич. Дерево». Странно, но, как бы он его ни поворачивал, оно не вызывало в нем родных ассоциаций. Словно оно было чужим. Принадлежало другому, совсем незнакомому человеку. Нет, он помнил, что имя принадлежит ему, но эмоционального отклика в закоулках памяти не находил. Двадцать лет он не пользовался им. Странная штука – время. Вначале никому не было дела до его имени, а потом, когда те, кого оно могло интересовать, исчезли, оставшиеся назвали его уже другим именем. Точнее, он заставил всех называть его другим именем, и имя это было Великий… Что для этого понадобилось – пустяк. Страшилка об ужасном духе, живущем в этом огромном бассейне со времен старого мира. О жадном и жестоком, постоянно требующем жертв. И с этим кошмаром, живущим внизу, может разговаривать только он – самый старый, помнящий, как жили люди до начала новых времен, и мудрый из всех. И только он – Великий может уговорить духа дать бедным людям спокойную и сытую жизнь. А для этого нужны жертвы. Много жертв! Иначе дух не будет щедр к племени. Кто в это поверит – только дети. А его народ и есть дети – наивные и послушные. А он их Бог. Их великий владыка – этого им достаточно.

Настоящее имя помнит только он сам и его враги. Да и сам он его вспомнил лишь для того, чтобы напомнить врагам о своем существовании. «Воистину, ты существуешь, только пока тебя помнят враги твои. – Он усмехнулся пришедшей в голову мысли. – Философ – хоть записывай за собой, а потом вещай с этой вот стрелы. Только поймут ли?»

А было ли оно вообще кому-то интересно – его имя? Друзьям – нет. Потому что не было у него друзей. Никогда! Даже Приступа не был ему другом, как нельзя назвать другом собственную руку или ногу. И он отбросил его от себя, когда это стало необходимо, как, не задумываясь, отрезал бы собственную руку, попавшую в капкан. Стас был полезен, но он сделал свое дело и сделал его очень хорошо, теперь нечего сожалеть. Нет его, и червяки или еще кто сожрали его тело. А за двадцать лет он вырастил себе целую толпу таких же… ну, почти таких, по крайней мере, не уступающих Приступе в преданности. Потому что он не может умереть, не отомстив. А враги пускай помнят его имя. Помнят и трепещут! Он все равно до них доберется, и не будет им пощады.

Он встал, и снизу на него устремились сотни глаз. Все племя, открыв свои слюнявые рты, приготовилось внимать каждому слову Великого.

* * *

«Сильно болит. Как же сильно болит!» – Что болит? На этот вопрос, пожалуй, Алина не ответила бы. Приоткрыв глаза, девушка ничего не увидела. – Ну, вот, еще и ослепла. – Почему-то этот факт совсем не вызвал эмоций. Просто констатация. Больше всего волновала боль… в спине. – О, у меня есть спина!» Эта анатомическая подробность позволила определиться и в собственной личности. Урывками в памяти всплывали картинки. Сестра… Максим… и Ящер, раскинувший крылья над Ириной. Алина застонала и вынула из-под себя подвернувшуюся руку с автоматом. Боль сразу уменьшилась. Оказывается, это автомат нестерпимо давил на ушибленную при падении лопатку. Она с трудом разжала сведенные пальцы и отпустила оружие, которое с лязгом упало на что-то металлическое. Она слышит – это уже замечательно. Хоть какие-то хорошие новости. Левая рука слушаться не хотела, она, как у куклы, безвольно лежала чуркой и не реагировала на все попытки девушки «достучаться» до нее.

«Я умираю. Ну и пусть. – Она потянулась правой рукой и попробовала стянуть с себя маску противогаза. – Какая разница, от чего умереть, если умираешь. – Мокрые от чего-то пальцы соскальзывали с резины, но та, в конце концов, поддалась. В глаза ударил свет. Не очень яркий, но по сравнению с темнотой, которая была до этого, он ослепил. Оказывается, маска перекосилась от удара, а второй окуляр был чем-то залит. Алина посмотрела на руку. – Чем-то? Кровью, причем моей собственной». Она потянулась и нащупала на затылке огромную шишку, а рядом из небольшой ранки еще подсачивалась вязкая кровь.

«Точно, я умираю, – констатировала свое состояние Алина. Она закрыла глаза. Осталось лишь дождаться. – Умру, и все пройдет: и боль, и слабость».

– Ну, что, сестренка, я же говорила, что не надо идти. А ты: «Бежим, спасать надо!» Спасла кого?