Петля - Сергей Александрович Арьков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты как? – спросил у нее Андрей. – Не ранена?
– Нет, – ответила Оля, выковырнув изо рта комок кляпа. – Так, по мелочи. Не считается.
После этих слов она ударила людоеда повторно.
– Нам пора, – сказал ей Андрей. – Не знаю, когда вернутся остальные, но это может произойти в любой момент. Если повезет, успеем проскочить у них под носом и уйти выше.
Он покосился на людоеда. Тот лежал на полу, подтянув колени к груди. Человек не выглядел ни грозным, ни опасным, скорее жалким и больным. На его изборожденном морщинами лице застыло выражение какой-то детской обиды. Он то и дело робко посматривал на Андрея, и в его глазах периодически вспыхивал слабый огонек надежды. Как будто он все еще верил, что ему откроют некую дверь. Дверь, ведущую домой.
Оля указала на людоеда, и произнесла:
– Нужно убить его. Это их вожак.
– Вожак? – удивился Андрей. – Что-то он на вожака не тянет.
Это была правда. Старик казался слишком слабым и немощным, чтобы держать в узде целую банду каннибалов.
– Тем не менее, они его слушаются, – сообщила девушка. – У них тут какая-то секта, или нечто подобное. Он все время твердил про какую-то дверь и про этот столб.
– Что именно твердил? – спросил Андрей.
– Не важно, это все чушь. Дай мне нож, я сама с ним покончу.
– Это не чушь, – прохрипел людоед с пола. – Вы….
Он внимательно присмотрелся к Андрею, после чего уронил голову и прикрыл глаза.
– Вы ничего не знаете, – чуть слышно произнес он голосом, полным отчаяния. – Ты не один из них. Вы такие же крысы, как и все мы.
– О чем ты говоришь? – спросил Андрей.
– Эй, да ну его! – вмешалась Оля. – Дай мне нож. Я сама прикончу это животное.
– Подожди. Вдруг ему что-то известно?
– Ему? Известно? Разве ты не видишь, что это сумасшедший?
– В этом месте нормальность – редкое явление, – пожал плечами Андрей.
Он шагнул к старику, и сказал:
– Эй, ты? Я к тебе обращаюсь.
Никакой реакции не последовало. Людоед корчился на бетонном полу и бормотал что-то неразборчивое. Андрей шагнул к нему и легонько ударил ногой. При этом он ни на секунду не терял бдительности. Людоед мог нарочно прикидываться беспомощным и жалким, а на деле просто выжидать удобный для удара момент.
– Оставь меня, – простонал человек, не поднимая заплаканного лица. – Ты ведь получил свою женщину. Теперь уходи. Хочешь убить меня – так убей. Какая разница, сегодня я умру или завтра? Я думал, ты один из них. Думал, ты откроешь дверь. Но ты просто крыса.
– Какие еще они? – спросил Андрей. – О ком ты говоришь? О строителях лабиринта? Ты говоришь о них? Ты знаешь, кто они такие?
Оля вцепилась пальцами в плечо Андрея и силой оттащила его от старика.
– Он просто спятивший безумец, – сказала она тихо. – Он ничего не знает. Мы сейчас тратим драгоценное время на бесполезную ерунду. Идем! Будем подниматься вверх, будем идти столько, сколько сможем. Мы выберемся. Выберемся!
В этот момент Андрей расслышал хриплый смех старика. Тот приподнялся на локте и посмотрел на них.
– Выберетесь? – повторил он, и снова хихикнул. – Будете подниматься наверх? Думаете, там вас ждет выход? Думаете, дойдете до большой красивой двери, распахнете ее, и окажетесь дома?
Андрей так не думал. Он надеялся на что-то подобное, но прекрасно понимал – этого не случится. Если выход наружу и существует, достигнуть его точно будет нелегко.
– Я провел здесь годы, – продолжил старик. – Годы! Я был внизу, был наверху. Был везде. И я видел здесь странные, немыслимые вещи. Думаете, вы что-то знаете об этом месте? Вы ничего не знаете. Вы ничего не видели. Хотите идти наверх? Ну, что ж, идите. Почему бы и нет? Это ведь отличная идея.
Нахмурившись, Андрей смотрел на старика. Оля вновь дернула его за плечо.
– Вы ведь наверняка задавались вопросом, почему мы, Племя, сидим здесь, на этом уровне, вместо того, чтобы подниматься туда, к выходу, – произнес людоед. – А вам не приходило в голову, что на это может быть очень веская причина?
– И в чем же она заключается? – спросил Андрей.
Больше всего он боялся услышать о том, что никакого выхода нет. Ни наверху, ни внизу. Нигде. Разумеется, у него не было причин верить на слово этому спятившему старожилу. Но ведь в его словах был смысл. Племя многочисленно и сильно. Оно без труда осилило бы подъем на сотни и даже тысячи этажей. Не единым марш-броском, но поэтапно, с долгими, на дни и недели, остановками для отдыха, поиска еды и воды. Но они бы смогли. Однако что-то удерживало их на месте.
– Ты ведь здесь недавно? – спросил у Андрея старик. – Месяц? Два?
– Где-то так.
– Понимаю. Период протеста.
– Что?
– Период протеста. Знаешь, все люди, попав сюда, проходят несколько этапов. Первый, самый короткий, период растерянности. Он же самый опасный. Лишь немногим везет его пережить. Затем следует период протеста. Это период борьбы. Период, когда все твое нутро кипит от страстного желания выбраться отсюда. Ради этой цели ты готов на все. Этот период может продлиться недели, даже месяцы. Но рано или поздно он сменится третьим состоянием – периодом смирения. Все, в итоге, приходят к нему. Осознают, что выхода нет. И принимают тот факт, что лабиринт теперь их дом, отныне и навеки.
– Очень надеюсь, что до третьего периода я не доживу, – искренне признался Андрей.
– Ты доживешь. Живучий. Раз уж пришел сюда, доживешь.
Андрей подошел к распростертому на полу человеку, присел на корточки и вцепился пальцами в его плечо. Основательно встряхнул, а затем, для закрепления эффекта, сунул ему под нос выпачканный свежей кровью топор.
– Просто скажи, что там, наверху, – убедительно попросил Андрей. – Скажи, и я тебя не убью.
– Смерть, – спокойно ответил старик, ничуть не испугавшись занесенного над ним оружия. – Там просто смерть.
– Это не ответ. Что там конкретно?
– Не знаю. Я не видел.
– Тогда откуда ты знаешь?
Людоед устало вздохнул.
– Не помню, как давно это случилось, – произнес старик. – Нас было девять…. Нет, десять человек. Мы поднимались наверх, думая, что там есть выход. Поднимались долго. Тянулись обычные этажи, один за другим. Множество этажей. Затем они изменились. Стали другими. Мы подумали, что выход близко. Но там нас ждал не он.
– А что? – теряя терпение, потребовал Андрей.
В его голове промелькнула мысль, что старик нарочно тянет время,
