Самый короткий путь (СИ) - "Elle D."

то предупреждающе ёкнуло. Но он не успел задуматься над этим странным ощущением,

потому что тут заговорила королева:

– О да, и я понимаю, почему граф это делал. Он боялся, что вас у него сманят – и теперь,

видя вас, я вполне разделяю его тревогу.

– Её величество льстит мне, подозревая в подобной скромности, – лениво отозвался

Риверте. – Будь я кем-то другим, я бы, разумеется, опасался, что сира Норана кто-нибудь у

меня сманит – например, граф Риверте. Но будучи графом Риверте, я совершенно спокоен.

– И напрасно, – лукаво оглянувшись на него, заметил король. – Далеко не все сердца так

склонны к постоянству, как ваше.

Королева мелодично засмеялась, явно оценив шутку, и, шагнув вперёд, положила

напудренную ладошку Уиллу на локоть.

– Мой венценосный супруг, не будете ли вы против, если я открою сегодняшний бал с

сиром Нораном?

– Отчего ваше величество не спросит, не против ли я? – вежливо спросил Риверте, и

королева рассмеялась снова, ещё звонче.

– Ах, бросьте, граф, я ведь знаю, что вы нисколечко не ревнивы! Сир Норан, вы знаете

милтонскую кадриль?

– Конечно, ваше величество, – заливаясь краской от смущения, волнения и удовольствия,

пробормотал Уилл. – Это ведь один из самых прославленных танцев моей родины.

– Ну так и чудесно! Пусть нынешний бал пройдёт под знаком Хиллэса – я никогда там не

бывала, но судя по рассказам, это такой прелестный край.

Королева кивнула, подавая знак. Тот в мгновение ока был передан дальше по невидимой

цепи, и с галерей полились первые такты кадрили, которую и впрямь очень любили в

дворянских домах королевства Хиллэс – а ныне провинции Хиллэс, скромного округа

великой Вальенской Империи.

Уилл взял в ладони мягкие ручки императрицы Аделаиды и закружил её по залу в лёгком

и стремительном танце.

Это был самый головокружительный и самый странный танец в его жизни. Пространство

вокруг них стало шире – и тут же заполнилось вихрем кружащихся пар, сплетавшихся,

вновь расходящихся, менявшихся партнёрами в быстром летящем ритме. Уилл несколько

раз выпускал из рук пухлые ладошки императрицы, чтобы сжать другие женские руки,

тонкие и толстые, старые и молодые, беленькие – и красные, будто руки прачки, и перед

ним мелькали глаза, тоже разные, но неизменно расширенные в изумлении, недоверии,

смущении, интересе. Потом он опять взял за руки королеву – и её взгляд, исполненный

мягкой, искренней доброжелательности, был ему как бальзам на душу. Забыв обо всём,

Уилл кружил королеву Вальены по залу так легко и непринуждённо, словно она была

обычной дочкой провинциального дворянина, их соседа по поместью, и танцевали они в

Тэйнхайле, и Уиллу было шестнадцать лет, и его отец был жив, и он был дома, в своей

стране, и люди, не отрывавшие от него глаз, не думали о нём лишь то, что он – любовник

Фернана Риверте.

Он едва понял, что музыка смолкла, и остановился, инстинктивно сгибаясь в поклоне.

Королева привела перед ним в реверансе, словно обычная дама, благодарящая кавалера за

танец.

– Вы чудесно танцуете, сир Уильям. Я составлю вам ещё одну-две партии, – сказала она – и

Уилл забормотал сбивчивые благодарности, но императрица уже отвернулась, к ней

немедленно хлынула толпа, и их разделили.

Не чуя под собой ног, Уилл машинально направился в свой тёмный угол. Но теперь ему

не приходилось проталкиваться сквозь толпу, наступая на собачек – придворные сами

расступались перед ним, глядя на него с недоверием и любопытством, но без тени былой

враждебности. Некоторые даже улыбались ему – в основном дамы, а проходя мимо одной

из них, он услышал, как она торопливым шепотом просит своего спутника, чтобы он

представил ей Уилла. Поразительно, подумал Уилл, как мало… или, напротив, как много

нужно этим людям, чтобы резко сменить мнение о человеке. Всего лишь пара

благосклонных слов от короля и один танец с королевой. Он должен был испытать

облегчение, но почему-то от этой мысли на душе у него стало ещё тяжелее.

Он остановился и огляделся, пытаясь найти взглядом Риверте. Это удалось ему почти

сразу – достаточно было отыскать среди тех, кто не танцевал следующий танец, самую

большую толпу. Риверте возвышался над ней, словно маяк в морской пучине. Он не

говорил ни слова, только кривил рот в своей обычной, одновременно любезной и

издевательской улыбке, адресуя её всем разом и никому в отдельности. Потом он что-то

сказал, и толпа громыхнула хохотом. Уилл шагнул было вперёд – и остановился. Даже

если удастся протолкнуться к нему – что он сделает, что скажет? Эйфория от танца с

королевой прошла, и Уиллу снова сделалось неуютно. Он мог бы пригласить кого-нибудь

ещё – скорее всего, теперь ему не отказала бы ни одна дама. Но он никого здесь не знал, и

не был уверен, что приглашать незнакомок в Вальене считается учтивым – а Риверте явно

не торопился его никому представлять. От этой мысли Уилл почувствовал некоторую

обиду. Всё же мог бы и вспомнить о нём хоть на минутку, ведь он знает, до чего неловко

Уилл чувствует себя в подобных сборищах. С того места, где стоял Уилл, Риверте вполне

мог его увидеть, если бы удосужился кинуть взгляд поверх сгрудившихся вокруг него

голов. Но он этого не сделал – вместо этого он повернулся к очень красивой блондинке с

изумрудами в волосах, очевидно, её собственных, и стал слушать её щебет с, кажется,

почти не наигранным интересом

Уилл, не удержавшись, сделал ещё несколько шагов вперед, так что теперь мог слышать, о

чём они говорят.

– А я всем отвечаю – что вы, это же такой вздор! – воскликнула блондинка с изумрудами,

довольно талантливо изображая простодушие. – Его императорское величество никогда не

будет столь опрометчив – я хочу сказать, столь неосторожен… ах, ну вы меня понимаете! –

словом, никогда он не станет нападать на Аленсию с моря, это же очевидно любому, кто

хоть что-нибудь смыслит в глобальной стратегии. Куда выгоднее нам торговать с ними,

тем более что они не так уж много просят за свою шерсть. А их потребность в нашем

зерне очевидна, ведь при столь неплодородной почве и небрежном ведении

сельскохозяйственной политики они уже и теперь зависят от наших поставок больше, чем

то было бы возможно, стань они частью империи. Я всего лишь глупая женщина, –

захлопав своими изумительными зелёными глазами, добавила она. – Но даже для меня это

очевидно.

– Вы наговариваете на себя, сира Ирена, – вкрадчиво сказал Риверте, чуть склонив голову

набок и неприкрыто любуясь этой гибкой золотоволосой красавицей. – Я более чем

уверен, что добрая половина ваших слушателей ничего не поняла из того, что вы сейчас

сказали.

– Но не это ли только подтверждает мою глупость! – воскликнула сира Ирена и небрежно

расхохоталась, демонстрируя столь трогательно ироничное отношение к своей особе, что

Уилл почувствовал себя виноватым. В самом деле, может быть, Риверте действительно

нравится слушать её. То, что она сказала, было в целом верным, а отношения с Аленсией в

последнее время, насколько знал Уилл, весьма занимали графа.

Уилл вздохнул и отвернулся он льнувшей к Риверте толпы. Окинул взглядом зал – и

подумал, что теперь никто и ничто не мешает ему незаметно покинуть бал. От этой мысли

ему сразу же стало легче, и он решительно, хотя и не слишком напористо стал

пробираться к выходу. К счастью, никто не остановил его и не попытался навязать своё

общество. Шагнув за порог и миновав вытянувшихся в струнку караульных в парадной

форме, Уилл облегчённо вздохнул и торопливо подошёл к ближайшему распахнутому

окну. В лицо ему пахнуло душистым ароматом роз и акаций: окно выходило в сад,