Стальная Крыса. Золотые годы - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как насчет того, чтобы позвонить в дверь? Снаружи мы никаких ответов не получим.
— Железная логика, дитя мое.
Я нажал на кнопку, и где-то в глубине дома зазвонили колокола. Из дверного косяка торчала линза телекамеры. Я поспешил шагнуть в сторону, надеясь, что не угодил в кадр. Чего доброго, еще кого-нибудь доведу до инфаркта, а это уже перебор. Дверь отворилась.
— Чем могу служить? — произнес рафинированно-вежливый голос.
— Я приехал навестить Имперетрикса фон Кайзера-Царского, — сказал я.
— С глубоким сожалением вынужден поставить вас в известность, что хозяина нет дома. Что ему передать?
— Я скажу, что ему передать.
Я шагнул к привратнику.
Разумеется, им оказался роскошный робот. Выше меня. Сверкающий великолепно отполированной сталью. Глазами служили громадные бриллианты отменной огранки. Вдобавок робот носил белые перчатки. И от него на версту веяло механическим чванством.
— И что же вам угодно передать моему хозяину, сударь?
— Не твое, железка, дело. С дороги!
Я двинулся вперед, но меня решительно остановила металлическая десница в белой перчатке.
— У меня строжайший приказ этого не допускать. Извольте сейчас же выйти вон.
— Я не уйду, и ты меня не остановишь.
Я нажал, и робот убрал руку. Затем сложил металлическую кисть в кулак и врезал мне в челюсть.
— А как же законы роботехники? — возопил я, хватаясь за ушибленный подбородок. — Робот не может причинить вред человеку.
— Вы, милостивый государь, не человек. Вы гадкая инопланетная форма жизни.
Боливар вставил ногу между дверью и косяком. Робот наступил ему на ботинок и захлопнул дверь.
— Эй! — вскричал мой сын, прыгая на одной ноге и держась за другую.
— И правда, «эй», — согласился я, потирая челюсть. — Не уверен, что этот робот мне понравился.
С этими словами я достал молекулоразлучитель, включил и быстро провел им вокруг замка. Тот вывалился на коврик. Отошедший в конец коридора робот вернулся.
— Вход воспрещен! Я немедленно обращусь в полицию.
— Мы и есть полиция! — заорал я. — Офицер, предъявите этой штуковине ваш жетон.
Боливар сверкнул роскошным, хоть и фальшивым, жетоном с позолотой и рубинами.
— К нам поступила жалоба, что по этому адресу бесчинствует сумасшедший робот. Собирайся, поедешь с нами.
— Мне запрещено покидать эти апартаменты. Соблаговолите немедленно уйти.
— Не соблаговолим, потому что попран закон! Ты меня ударил, хотя не мог не знать, что наносить побои человеческому существу — ужасное преступление. Ты арестован.
— Я знаю законы. Но вы никакой не человек.
— Тебе прекрасно известно, что я человек. А ты — конструкция. Значит, существует и твой конструктор. Тебя сделали люди, и я, как видишь, принадлежу к их числу. Следовательно, я — представитель сконструировавшей тебя человеческой расы. А конструкция обязана подчиняться своему конструктору.
Подумать только, я веду философский диспут с роботом. Докатился!
— А я вижу, что никакой вы не человек. Хозяин мне объяснил, что люди — это налогоплательщики Феторра. Инопланетяне к человеческой расе не относятся. Еще он дал мне список всех настоящих людей в этом городе. Вы туда не включены. Следовательно, вы должны уйти. Если не уйдете, я выполню приказ уничтожать все инопланетные формы жизни.
Он двинулся вперед, и Боливар поспешил отойти в сторону, так что мы с ним оказались на одинаковом расстоянии от робота. Дворецкий остановился, растерянно завертел головой, не зная, кого уничтожить в первую очередь.
— Вы обязаны удалиться. Инопланетным формам жизни входить сюда запрещено. Наказание — уничтожение на месте.
Я зашел роботу за спину и тем самым вывел его из логической западни.
— Вы оба обязаны уйти. — Он повернулся и схватил меня. — Вы прошли дальше, чем ваш спутник, а потому уходите первым, иначе будете демонтированы.
Он держал меня мертвой хваткой и, судя по интонациям, наслаждался своими умозаключениями.
Боливар проскочил мимо нас и закричал:
— А я прошел еще дальше! Заставь меня выйти первым, это твой долг.
— Прошедший дальше должен выйти первым.
В тон дворецкого вторглась нотка растерянности. Он отпустил мою руку и потянулся к Боливару.
Я пробежал по коридору с криком:
— А я — еще дальше! Меня первым надо выгнать.
Робот держал Боливара за руку, но бриллианты уже уставились на меня.
— Я дальше! — крикнул я.
Раздался непонятный скрежет — я надеялся, что это лопаются логические цепи. Казалось, робот забыл о Боливаре. Вдруг дворецкий пошел за мной, не выпуская его руки.
— Эй! — вскричал Боливар, пытаясь вырваться.
А в следующий момент робот и меня схватил за предплечье. Значит, время точить лясы вышло. У меня не было желания подвергаться демонтажу. Я выхватил из кармана молекулоразлучитель и показал роботу.
— Знаешь, что это такое? А коли знаешь, советую припомнить остальные законы роботехники. Не допускай, чтобы тебе причинили вред. А ну, отцепись, не то манипуляторы отрежу! Учти, в наши дни безрукой жестянке нелегко найти работу.
Снова раздался скрежет, и металлические пальцы разжались. Робот стоял столбом, над макушкой курился дымок.
— Молодец, папа. В диспутах ты силен. Особенно с роботами. Ну а теперь пойдем поищем.
Мы поискали, но ничего не нашли. Одну за другой осмотрели комнаты — пусто. Боливар заглянул во все чуланы, а я поднялся в пентхаус. Ничего. И ничего похожего на дверь, ведущую вниз. Хоть бы один винный погребок на всю хоромину.
— Робот должен знать.
— Да, если только ты ему мозги не расплавил.
Я топнул. Судя по звуку, внизу — земля.
— Мы только в одном месте не посмотрели, — сказал Боливар. — В будке у бассейна, где пульт нагревателя и фильтра.
Он не договорил, а я уже открывал дверь, ведущую к бассейну. Но в будке не было ничего, кроме обычной техники. И стояло это сооружение на монолитной плите.
— Значит, в доме, — решил я. — Уверен, мы что-то проглядели. Давай вернемся, я хочу осмотреть каждый квадратный сантиметр.
Так мы и сделали. Во всех комнатах. Отодвигали мебель, пинками отшвыривали ковры. Даже холодильник оттащить попытались. Ничего.
— Последняя комната, — заметил Боливар, заглядывая в дверной проем. В голосе сквозила тревога. — Хозяйская спальня.
Сначала мы осмотрели ванную. Вся сантехника — на своих местах, ничего не сдвинешь. В спальне — полированный паркет, между планками даже ногтю не влезть. Посреди внушительной комнаты возвышалась кровать. Я тяжело опустился на нее — давали себя знать усталость и увечья. Уронил голову на ладони. До чего же я услал…
Эге! А это еще что? Едва заметная царапинка на паркете. У ножки кровати.
— Ага! — Я упал на колени и вгляделся.
— Папа, что-нибудь
