Победный «Факел Гаргалота» - Гай Орловский

Конечно, этот гад соврал, что я уже убил человека со взрывателем. Даже если бы убил, никто в такой большой группе не даст взрыватель только одному. Тот может попасть под пулю снайпера, и вся затея рухнет.

Обязательно взрыватель есть и у мерзавца, что не показывается наверх, а лишь прислушивается к тому, что творится на судне…

На двенадцатом этаже заложники только из числа команды, обслуживающего персонала и приглашенных музыкантов, танцоров и прочей шелупони, однако именно детки миллиардеров где-то в другом месте…

Если не на самом верху, то на первой палубе, так подсказывает интуиция, а все промежуточные палубы – они и есть промежуточные. Это как в высотном доме верхние этажи ценятся за элитные пентхаусы, а нижние за возможность разместить офисы, магазины или прочие аптеки.

Прислушиваясь и присматриваясь, я пробрался к отдаленному лифту, перед ним чисто, торопливо вызвал кабинку, а пока та сползала на самый низ, трусливо оглядывался по сторонам, как единственный в лесу заяц, где полно лис и волков.

Да и в самой кабинке трясся насчет пассажиров, могут подсесть по дороге с двенадцатого этажа на первый, в любом доме или офисе обязательно подсядут…

…Но здесь, к счастью, местные заперты в залах, а сами боевики каждый на посту и следят неотрывно за причалом, где решается их судьба, судьба всех заложников и, возможно, существование гордой группы «Копыта Бурака».

Интуиция у меня хреновая, не женщина все-таки, а если по логике, то главный гад со взрывателем должен находиться либо на первой палубе, либо вообще под нею, чтобы ни снайпер, ни ворвавшийся спецназ не смогли застрелить раньше, чем он нажмет красную кнопку.

Яхту проектировали и строили мужчины, захватили сейчас тоже мужчины, так что я должен ориентироваться здесь хорошо, все-таки среди своих с точки зрения эволюции.

Пробирался чуть ли не на четвереньках, как американский спецназ, до чего же не люблю это унизительное положение, хоть и спасает жизнь, мне бы в полный рост, как офицеры из дворян впереди наступающего строя…

Ага, вот двое за дверью, вижу только голубые силуэты, можно бы прострелить стену, но главный гад может услышать выстрелы, вдруг да нажмет кнопку.

Я сделал пару коротких, но мощных вздохов, насыщая кровь кислородом, с силой ударил в дверь ногой и ворвался, стараясь двигаться как можно быстрее.

Один получил удар в горло и отшатнулся, закашлявшись, второй промедлил на секунду, разворачивая ствол автомата, а я, чувствуя как вхожу в это дикое состояние плохо контролируемой ярости, сам сделал короткий шаг навстречу и успел ударить в висок раньше, чем он успел опустить палец на курок.

Второй с силой смазал меня кулаком по плечу, а я в ответ шарахнул его в стену с такой силой, что с хрустом черепной кости по голубому металлу брызнули струи ярко-алой крови.

Первый все еще медленно опускался на подгибающихся ногах, я ухватил его за горло, сжал, с наслаждением глядя в вылезающие из орбит глаза, а затем с силой ударил головой о стол.

Вообще-то, как говорят, зачем биться головой в стену, когда об угол гораздо эффективнее, но стена вот она, и когда ты в ярости, то голова не голова, а гнилой арбуз.

Тяжело дыша, я быстро оглядел распростертые тела. Похоже, не просто тела, а уже иная категория, то есть трупы. Никогда не думал, что понравится рукопашка, да еще такая… негуманная. Отвратительно мерзко, гадко… и так сладостно, когда чувствуешь себя сильнее и знаешь, что можешь бить очень сильно и очень больно, ломая кости и разбивая головы.

«Винтовка создает власть», – сказал великий Мао, а сила, как вижу, провоцирует жестокость и желание решить проблему легко и быстро, не прибегая к помощи закона, потому что самый правильный закон, конечно же, в наших руках. А как иначе, если мы самые лучшие и правильные?

«Не язви, дурак, – велел я себе. – И так понятно, что лучше и правильнее во всем мире именно я».

Первый все же шелохнулся, здоровый и живучий, гад, с трудом раскрыл глаза, уже мутные, никак не рассмотрит то, что над ним нависает.

– Ты… кто?

– У кого пульт? – потребовал я шепотом.

Он прошептал:

– У доблестного Сархана, сына Улуг-заде, внука Теймураза… Тебе его никогда не увидеть…

– Понятно, – сказал я, – он где-то в самом центре этого судна? Защищен со всех сторон?

– Понимаешь, – ответил он шепотом, – твоя смерть будет на этом корабле…

– Плохая из тебя бабка Ванга, – сказал я. – И вообще верю только в науку, которую Всевышний создал себе и людям на щасте… Аллах акбар!

– Аллах акбар, – ответил он и закрыл глаза.

Я сдавил ему горло, прислушиваясь к звукам на корабле, подержал, пока не ощутил, что он уже входит в сад к гуриям, быстро-быстро перебежал через длинную прихожую к дальней двери.

Голоса доносятся едва слышно, голубые силуэты за стеной почти не меняются в цвете, то есть боевики не передвигаются. Всего пятеро, двое, судя по их позам, сидят и что-то делают руками, еще трое не двигаются, из них двое по сторонам комнаты на ногах, а последний вроде бы сидит за столом или чем-то еще, нижняя часть туловища смотрится светлее…

Рискнув, я чуть-чуть приоткрыл дверь, готовый в случае чего ворваться и палить из обоих пистолетов, сердце мое дрогнуло и надолго замерло от ощущения полнейшего бессилия.

В глубине комнаты, окруженный боевиками с автоматическими винтовками в руках, по-хозяйски расположился в глубоком кожаном кресле крупный и толстый, из тех, кто не бывает на мелких ролях, видно по тому, как сидит, как смотрит, как вокруг него держатся его подчиненные.

Но я с тоской смотрел не на самого вожака, а на обмотанный скотчем кулак с зажатым в нем пультом дистанционного управления. Это для надежности, чтобы не было соблазна отпустить даже на мгновение. Закончится операция благополучно, скотч отдерут, а нет…

Даже если всажу пулю прямо в лоб, а это от двери рискованно, у короткостволов слишком большой разброс, он все равно может нажать на кнопку чисто механически. Одно судорожное сокращение пальцев отправит всех нас в огненный ад…

Как-то нужно подойти, но этот гад все предусмотрел, расположился за дальним столом. По бокам двое боевиков с автоматами в руках, еще двое командиров помельче рангом расположились рядом. Один жадно ест из консервной банки, второй с видом барана перед новыми воротами рассматривает чертеж корабля, наверняка этого.

Я поправил платок на лице, ну чем не боевик, по телу прокатился жар, мне самому показалось, что нос у меня удлинился и стал крючковатым, а это значит, вошел в приятную и мужественную роль террориста, уже хорошо.

Не теряя драгоценные секунды, я распахнул дверь и вошел уверенно и с беспечной улыбкой.

Боевики тут же подняли стволы автоматов, у меня похолодели внутренности, как только представил, как живот пронизывает поток горячих стальных пуль, однако автоматы тут же опустились, а вожак сказал недовольно:

– Что там на судне?.. Вроде какой-то шум был?.. Почему Абдул-бей не приходит, он мне нужен…

Я улыбнулся, пошел к нему, разводя руки. Боевики еще не насторожились, но вожак на то и вожак, мигом ощутил нечто неладное, чуть приподнялся.

– Стой там! – велел он резко. – Что там случилось?.. Отвечай!

Я сосредоточился, представляя пулю в середине этого туго замотанного скотчем образования, сказал медленно:

– Крупный калибр… бронебойно-зажигательная…

– Что за…?

В его ладони, почти целиком закрытой широкими блестящими лентами, коротко и страшно блеснул огонь. Сухо треснуло, окровавленные клочья ладони и фаланги пальцев разбросало по комнате вместе с каплями крови.

Вместо обмотанного скотчем кулака с зажатым детонатором остался кровоточащий обрубок кисти. Вожак в болевом шоке, ничего не соображая, остолбенело смотрел на искалеченную руку и раскуроченный пульт, а в мои ладони смачно впечатались рукояти тяжелых пистолетов.

Две первые пули ударили в головы парней с автоматами, пока оба остолбенело смотрели на руку вожака, и они упали на пол, не успев даже сообразить, что случилось.

Тот, который доставал пальцами мясо из консервной банки, закричал:

– Это чужак!

Он и второй, что с картой, ухватились за автоматы, я выстрелил в обоих с короткой дистанции. Одному пришлось сделать контрольный, первая пуля снесла часть черепа, но как-то уцелел и даже пытался ползти, хоть и вслепую.

В коридоре топот множества бегущих ног, я задержал дыхание, сконцентрировался и продавился сквозь тонкую переборку на другую сторону, а там торопливо присел за перевернутыми кверху днищами шлюпками.

Свежий морской воздух, чайки кричат злобно и визгливо, а я остро сожалел, что я великий стратег, но не тактик, те точно и умело продумывают каждый шаг, такая мелочность сейчас пригодилась бы больше.