2011, Азартная игра - Дик Фрэнсис

- Жаль, - протянула Клаудия. - Погода может испортить любое событие, даже такое, как это. Там все промокли до нитки.

- Хуже всего приходится жокеям, - сказал я. - Они не только промокли, они с ног до головы заляпаны грязью, что летит из-под копыт впереди бегущих лошадей. В такие дни единственное приемлемое решение - это все время держаться впереди. По крайней мере, видишь, куда скакать и где препятствия. Но есть и минус - если лошадь вдруг упадет, все остальные пробегут по тебе, из-за грязи не видно, что на земле человек.

- Ну, им хоть платят за это, - заметила она.

- Сегодня нет, - сказал я. - Это скачки только для любителей.

- Тогда они просто сумасшедшие, - вздохнула она.

Я рассмеялся.

- Ничего подобного. Для некоторых из них сегодняшний вечер станет лучшим и счастливейшим в году. Они трудились всю зиму, тренировали своих лошадей, проходили квалификацию, и все ради одного этого дня. И ни грязь, ни сырость не испортят им праздник.

- Ну, - протянула Клаудия, - а я бы на их месте непременно потребовала огромную плату за скачки под таким дождем.

Но не я. Я был бы счастлив оказаться там бесплатно. Нет, даже заплатить, лишь бы мне разрешили присоединиться к наездникам.

- Жокеи-любители готовы на все ради любви к спорту, - сказал я. - Ведь если вдуматься, само слово «любитель» происходит от латинского «amator», что значит «любовник».

- Ты мой amator, - тихо сказала Клаудия, прижалась ко мне и крепко обняла.

- Только не сейчас, дорогая, - сказал я. - И не здесь. Я на работе, не забывай.

- Жаль, - пробормотала она и отстранилась. - До чего же занудная у тебя работа.

Похоже, в этом мы с ней придерживались одного мнения.

Мы с Клаудией решили бросить вызов стихии и после второго забега спустились вниз, к парадному кругу. Хотели поддержать Джен, чей наездник участвовал в третьем забеге.

- Боюсь, шансов у него немного, - сказала Джен, выходя из весовой. Через руку у нее было перекинуто маленькое седло. - Нет, лошадь чудесная, но ее владелец настоял, что скакать будет его сын, а парнишке всего восемнадцать. Совсем еще мальчишка, а кобыла норовистая, и контролировать ее надо до самого конца. Может вдруг залениться, увидев, что идет первой.

- Но ведь и мне было только восемнадцать, когда я первый раз выиграл на твоей лошадке, - напомнил ей я.

- Да, - кивнула она. - Но ты был хорош, очень хорош. А этот мальчик… так, середнячок. - И она двинулась к стойлам седлать лошадь.

Мы с Клаудией ждали под навесом возле весовой, и вот наконец на парадном круге появилась кобыла Джен, а следом за ней - сама Джен и владелец лошади.

Я достал промокшую карточку со списком участников посмотреть, кто он такой, и только тут заметил, что одна из других лошадей, участниц этого забега, принадлежит самому виконту Шеннингтону, нашему гостеприимному хозяину. Я оглядел парадный круг и увидел несколько человек из его компании, все они кучковались в дальнем конце под большими зонтами для гольфа. И говорили с тренером лошади, Мартином Гиффордом.

Тут из раздевалки стали вызывать жокеев, на зеленое травяное поле высыпала толпа ребят в ярких шелковых ветровках, так контрастирующих с унылым серым фоном непогожего дня.

Мы с Клаудией решили не возвращаться в ложу на трибунах, а остаться и наблюдать за скачками с этого места. Все подробности действа можно видеть и на огромном экране телевизора, и нам не хотелось промокнуть, снова спускаясь к парадному кругу - это в том случае, если лошадь Джен победит. К тому же у меня не было ни малейшего желания встречаться и говорить с Мартином Гиффордом, который наверняка поднимется в ложу к владельцу, чтоб вместе с ним наблюдать за скачкой.

Но тут я, к сожалению, просчитался.

Мартин Гиффорд подошел и встал под навесом рядом со мной, смотреть за скачками по телевизору.

- Привет, Фокси, - сказал он. - О чем призадумался? - Он вполне оправился, а скорее всего, напрочь забыл о нашей перепалке в Сэндауне. - Жуткий выдался денек.

- Да уж, - согласился с ним я.

- А я удивился, увидев тебя здесь, - продолжил он. - Сам бы ни за что не пришел, если б не бежала эта моя чертова лошадка. Пытался отговорить владельца, но тот уперся и ни в какую. Считает, она победит. Я тоже думаю, у нее все шансы.

Какой из этого можно было сделать вывод? Мартин Гиффорд, как правило, говорил, что у его лошадей нет никаких шансов, а они выигрывали. Я усвоил это еще со дня нашей последней встречи в Челтенхеме, когда обе его лошади победили, хотя он сказал мне, что этому не бывать. Может, тут обратный случай? Может, его лошадка - типичный лузер? Но не все ли мне равно? Лично я на нее ставить не собирался.

Я снова посмотрел в карточку со списком. Там против клички каждой лошади был выставлен ее рейтинг, позволяющий хоть как-то сориентироваться игрокам. Чем выше рейтинг, тем лучше должна быть лошадь, тем больше у нее шансов победить, но, разумеется, оправдывалось это далеко не всегда. Рейтинг у лошади Мартина был достаточно высок, особенно если сравнивать со скромным уровнем других участников. Так что, вполне возможно, он говорит правду. Я поднял глаза на табло с расценками ставок - похоже, что зрители придерживались того же мнения. Лошадь шла явным фаворитом.

И вот мы стали смотреть по телевизору, как в дальнем конце беговой дорожки лошади медленно снялись со старта. За время скачки им предстояло описать два полных круга, общая дистанция составляла три с половиной мили; похоже, никто из участников не был готов к таким тяжелым погодным условиям, и все пятнадцать лошадей пустились в галоп, только достигнув первой изгороди.

- Ну, давай же ты, шевелись, придурок! - крикнул стоявший рядом Мартин, подбадривая свою лошадь. - Мне позарез нужна его победа. Может, тогда чертов хозяин выплатит хотя бы часть зарплаты.

Я обернулся к нему. Возможно, Мартин хотя бы на сей раз окажется мне полезен.

- Он что, из тех, кто любит задерживать зарплату? - спросил я.

- Вот именно! - ответил Мартин, не отрывая глаз от экрана. - Но задерживать - не то слово. Вообще не в силах расстаться с денежками. Я даже угрожал подать апелляцию в «Уэзербис», чтоб распорядились передать мне часть его лошадей в качестве оплаты. Да он мне целое состояние задолжал!

Компания «Уэзербис» администрировала все британские скачки, через нее также велась регистрация лошадей, пребывающих в частном владении.

- А сколько всего у него лошадей? - спросил я.

- Слишком много, - ответил Мартин. - Всего вроде бы двенадцать, и, слава богу, я тренирую лишь половину из них. Это если считать всех, которыми он владеет вместе с братом. Вот уже несколько месяцев не платит мне ни пенни. Прямо не знаю, что и делать. Уже отчаялся.

- Но в конце все свои деньги ты наверняка получишь.

- Не факт, - ответил он. - Шеннингтон клянется и божится, что денег у него нет. Говорит, что он почти банкрот.

«Интересные новости, - подумал я. - Семейный трастовый фонд Робертсов легко расстался с пятью миллионами фунтов, инвестировал в болгарский проект, а главный распорядитель фонда не может выплатить зарплату своему тренеру, говорит, что разорен.

А денег, чтоб арендовать большую частную ложу, у него хватило? Как-то не вяжется такое поведение с человеком, которого по судам должны затаскать из-за банкротства. Нет, наверное, он просто хочет сохранить хорошую мину при плохой игре, продемонстрировать свою респектабельность и платежеспособность. Возможно, среди гостей в ложе есть его кредиторы. Возможно, именно поэтому он не пригласил туда Мартина смотреть на скачки».

- Но у лорда Шеннингтона, должно быть, куча денег, - заметил я.

- Как видно, нет, - сказал Мартин. - Похоже, его папаша, старый граф, крепко вцепился в семейный кошелек и не отпускает. А те деньги, что были у Шеннингтона, он потерял.

- Потерял?

- Проиграл, - ответил Мартин. - Играл в азартные игры, делал ставки на лошадей и в казино. Пристрастился и не мог остановиться.

- А ты-то откуда все это знаешь? - скептически спросил я.

- Да Шеннингтон сам мне говорил. Ну, тем и оправдывался, что не может мне заплатить.

- Так какого хрена ты продолжаешь заниматься его лошадьми? - спросил я. - Кстати, он внес вступительные взносы на эти скачки?

- Конечно, нет, - ответил он. - Я сам заплатил.

- С ума сошел! - воскликнул я.

- Он обещал мне все призовые в случае победы.

Мы снова уставились на экран, лошади пронеслись мимо главной трибуны в первый раз. День выдался такой сумрачный, что даже яркие ветровки жокеев было трудно рассмотреть, а потому невозможно определить, чья где лошадь. Но одно было ясно - шли они плотно и скакать им еще осталось долго. Иными словами, шанс выиграть призовые оставался у всех. «Хотя, - подумал я, - не так уж и велик этот выигрыш, несколько тысяч фунтов - самое большее». Я снова заглянул в карточку. Приз победителю составлял чуть больше четырех тысяч, и месячный заработок тренера шести лошадей по крайней мере вдвое превышал эту сумму. Так что даже в случае победы Мартин вряд ли получит все, что задолжал ему Шеннингтон. И это еще при условии, что Шеннингтон сдержит свое обещание, в чем лично я сомневался.