Ступень первая - Инди Видум

Я дождался, когда они закроют за собой дверь, отправил малое лечение на тело, после чего начал приводить его в сознание, похлопывая по щекам. Студент-экономист замычал и приоткрыл глаза.

— Ты кто? — хрипло спросил он.

— Я Мальгус.

— Точно. Мы с тобой договаривались о передаче перса, — оживился тот, кто присвоил себе имя Айлинга, потер лоб, потом затылок, приподнялся, опираясь на локоть. — Что случилось?

Появилось желание дать ему по голове еще раз и повторить схему, которая получилась со мной, но дала сбой на нем. Но я прекрасно понимал, что это ничего не изменит. Бей или не бей по голове этого придурка — Айлинга это не вернет. Он ушел безвозвратно.

— Ты открыл дверь и грохнулся затылком об пол, — ответил я, испытывая жесточайшее разочарование.

Оно было даже больше, чем тогда, когда меня предали Дамиан с Илинелью. Наверное, тогда я подсознательно понимал, что они из себя представляют, а сейчас подсознательно надеялся, что Айлинг призовется.

— Грохнулся? С чего?

— Откуда мне знать? Переиграл, наверное. Я уже думал скорую вызывать, но тут ты пришел в себя. Может, вызвать? Потеря сознания — нехороший признак.

— Да я вроде норм уже, — неуверенно сказал он и сел на полу, глядя на меня снизу вверх. — Чо ты за перса-то хотел?

— Перехотел, — отрезал я. — Тебе не играть, а лечиться нужно. Если уверен, что скорую вызывать не надо, сходи завтра к врачу сам.

— Да схожу я, схожу, — отмахнулся. — Мальгус, у тебя такой маг, что его грех на простое держать.

Он понес какую-то ерунду, про клан-семью, про верность идеалам и традициям, но я его не стал слушать. Я прошел к двери и открыл ее, обернулся:

— Может, все-таки вызвать врача или кого-то из родственников?

— Да все нормалек уже. Мальгус, ты не можешь уйти, раз уж решился отдать перса. — Он поднялся с пола расхлябанным движением нетренированного человека. — Передай мне своего мага, а?

— Мой маг мне самому нужен, — отрезал я и вышел.

— Определился бы, отдаешь или нет, — разозлился он. — Только голову морочишь, придурок.

— Что ты сказал? — я повернулся к нему, подбрасывая на руке файербол.

Он испуганно ойкнул и быстро захлопнул дверь, клацнул замками, а потом послышались удаляющиеся шаги. Иногда магия бывает намного доходчивей любых слов. По лестнице я спускался медленно, подпитываемый слабой надеждой, что дверь распахнется и чужой голос со знакомыми интонациями скажет: «Мальгус, засранец ты этакий. Не думал, что тебя так легко удастся провести. Давай возвращайся, обсудим все». И пусть я прекрасно понимал, что, если бы все получилось, никаких воспоминаний об игровом персе Айлинг не имел бы, но надежда иной раз бывает иррациональной.

Дверь не хлопнула, меня никто не позвал, и я вышел на улицу, к машине, около которой стояла троица моих подчиненных. Оборвалась последняя ниточка, соединявшая меня с тем миром, зато к этому я привязываюсь все сильнее и сильнее. И все больше людей, за которых я отвечаю. Моя задача — выйти на максимально доступный мне уровень. Пусть Айлинг этого не увидит, но это ему понравилось бы.

— И как? — спросил Серый, разбивая молчание.

— Никак, — ответил я и, предупреждая возможные вопросы, дал понять, что говорить на эту тему не хочу: — Поехали. У меня там Аня после ритуала. Дмитрий, твой отгул на завтра отменяется. Будешь поить ее каждые четыре часа зельем. Справишься?

— Сутки спать не буду, — радостно сказал он. — Или сколько там понадобится?

— Полтора. Но я тебя сменю завтра во второй половине дня.

Чувствовал я себя, словно схоронил близкого человека. Ни надежд, ни желаний, только внутренняя убежденность, что нужно продолжать начатое, иначе все дело Айлинга пойдет насмарку.

Глава 21

В этот раз на олимпиаду меня ради разнообразия отвезли не на автобусе. У Аделаиды Николаевны оказалась личная машина — неприлично маленькая «Волна» канареечно-желтого цвета, которая ей не подходила от слова совсем. Такие крошки хороши для юных раздолбаистых мелких девочек, а не для длинных высокомерных особ. Складываться, чтобы сесть, пришлось и мне, и немке. Но меня это не расстроила. Меня вообще мало что могло сегодня расстроить. Я все думал: мог ли я сделать что-то еще, чтобы не допустить смерти учителя. Разум говорил, что нет, но сердце продолжало упорно что-то выискивать и обвинять меня в недостаточном усердии. Вчера мне пришлось напиться зелья успокоения, чтобы уснуть. Лучше бы напиться чего-то другого, но в возрасте моего тела да еще с нестабильным источником после пьянки была высокая вероятность поставить на себе крест, как на маге. Готового зелья не было, пришлось его делать. Целительством я особо не увлекался, знал пару простейших заклинаний и зелий, но пользоваться ими не приходилось. Но как только возникла необходимость, нужное сразу всплыло в голове. Все-таки Айлинг муштровал нас так, что разбуди ночью — отвечу без раздумий на любой вопрос или создам любое заклинание, возникни в нем необходимость. Зелье отчаянье не снимало, но отодвигало его куда-то далеко, так что я даже смог уснуть. Но утром все вернулось — и осознание потери, и осознание беспомощности.

Хорошо хоть с Аней было все относительно хорошо. Разве что за ночь она настолько сильно пропотела, что Хрипящему пришлось ее переодевать, о чем он мне рассказал, сильно смущаясь. Я налил полфлакона восстанавливающего зелья в чашку, разбавил кипяченой водой и поручил подчиненному поить нашу целительницу через каждые полчаса, понемногу, приподнимая голову, чтобы не захлебнулась. В его усердии я не сомневался: сделает все в лучшем виде.

— Что-то случилось? — спросила немка, не отрывая взгляда от дороги. Ее руки судорожно сжимали руль. Нечасто, видно, приходится ей водить машину.

— Нет, — коротко ответил я.

Не объяснять же, что вчера я потерял самого близкого человека, с которым последнее время мог разговаривать только мысленно. Для нее, наверное, это будет что-то из разряда про «воображаемых друзей».

— А мне кажется, случилось. У тебя взгляд стал жестким и от тебя исходит волна горя.

Я посмотрел на нее по-новому. Нет, магом она не стала, но оказалась эмпатом. Они