Флэш по-королевски - Джордж Фрейзер

Я поспешил вниз по склону и примерно через полчаса очутился на более равнинной местности, а заросли сделались пореже. Из-за рощицы поднимался дымок, и я осторожно двинулся вперед, чтобы разведать. Там обнаружилась небольшая ферма, позади которой возвышались вековые деревья, но ни одной живой души за исключением нескольких коров на лугу и старого пса, дремлющего во дворе. Местечко вряд ли входило в разряд тех, где хорошо известен новый принц-консорт Штракенца, а это мне на руку — чем меньше народу меня узнает, тем меньше шансов у ищеек Бисмарка напасть на мой след.

Пока я размышлял, стоит ли прямиком идти туда или втихую высмотреть, не найдется ли подходящей лошади, которую можно стибрить, открылась дверь, и на пороге появился старик в гетрах и соломенной шляпе. Это был крестьянин, с морщинистым, как грецкий орех, лицом; заметив меня, он вытянулся и принял подобострастный вид — так местный люд обращается с каждым, у кого подошвы не испачканы навозом. Я вежливо поприветствовал его и сказал, что меня сбросила лошадь во время прогулки по Йотун Гипфелю; не может ли он выручить меня, дав за щедрое вознаграждение коня? И я продемонстрировал ему пригоршню крон.

Он помялся с минуту, глядя на меня настороженно, даже враждебно — старики часто так смотрят, — потом отослал меня в дом, к дочери. Та оказалась здоровенной крепкой девахой, не слишком смазливой, зато весом почти с меня; я отвесил ей изысканный поклон и повторил свою просьбу, снабдив ее очаровательной улыбкой. Долго ли коротко ли, они усадили меня за стол в кухне, и пока я подкреплялся первосортным пивом, сыром и хлебом, старик успел выйти из дому и вернуться, доложив, что Франц пошел искать Вилли, который может одолжить у Вольфов коня, и, если господин соизволит покуда перекусить и отдохнуть, скоро все будет исполнено.

Меня пока все устраивало — никто из них, похоже не Догадывался, кто я такой — вернее сказать, за кого себя выдаю — и я здесь был как у Христа за пазухой. Впрочем, оба несколько робели от присутствия в их скромном обиталище столь благородного господина и словно языки проглотили. Скажу без хвастовства, не будь дома старикашки, не прошло бы и часа, как мы с той пышнотелой девицей уже танцевали кадриль на матраце, но пока мне пришлось ограничить угощение едой и пивом.

Но вот прошел час, и я начал испытывать беспокойство. Мне не слишком светило торчать здесь, пока Руди, что не исключено, уже прочесывает Йотун Гипфель, и, когда минул второй час, а за ним третий, мое терпение кончилось. В ответ на мои требования, старый пень продолжал твердить, что не Вольф, так Франц или Вилли скоро будут здесь с лошадью. С отличной лошадью, добавлял он. Мне не оставалось ничего иного, как ждать, грызя ногти, пока старик молча сидел, а девка хлопотала по дому.

Они пришли через четыре часа, и без лошади. Зато с оружием. Их было четверо: дюжие парни в крестьянской одежде, но их решительный вид заставлял предположить, что они не все свое время посвящают пахоте. У двоих были ружья, у третьего из-за пояса торчал пистолет, а у вожака, здоровенного белобрысого детины, самое меньшее на голову выше меня ростом, на боку висел самый настоящий палаш. Завидев их, я вскочил, задрожав от страха, но здоровяк махнул рукой и отвесил мне неуклюжий поклон.

— Ваше высочество, — обращается ко мне главарь, а остальные кивают в такт ему головами. Видно, моя лысая башка снискала гораздо большую известность, нежели я предполагал. Пересилив себя, я постарался приосаниться.

— Так, ребята, — бодро говорю я. — Привели для меня лошадь?

— Нет, ваше высочество, — отвечает здоровяк. — Но если вы соизволите пойти с нами, наш хозяин обеспечит вас всем необходимым.

Что-то в этом заявлении меня насторожило.

— А кто же ваш хозяин?

— С позволения вашего высочество, я только прошу вас пойти с нами. Очень прошу, ваше высочество.

Тон был почтительный, но мне это не нравилось.

— Мне нужен конь, дружище, а не твой хозяин. Похоже, ты знаешь, кто я. Так приведи мне коня немедленно.

— Прошу, ваше высочество, — настойчиво твердил он. — Пойдемте с нами. Так хозяин велел.

При таком обороте я напустил на себя вид исключительно царственный и властный, но толку от этого не было ни на грош. Он просто стоял и гнул свое, и с каждой минутой внутри у меня становилось все холоднее и холоднее. Я грозил, ругался, метал громы и молнии, но в итоге крыть мне было нечем. И я пошел с ними, оставив обоих моих хозяев провожать нас недоуменным взглядом.

К моему ужасу, путь наш лежал прямиком в Йотун Гипфель; на мои протесты они не обращали внимания. Детина то и дело поворачивался, бормоча извинения, но его дружки неотрывно держали меня на мушке своих ружей. От страха и ярости я вышел из себя. Кто они, черт возьми, такие, кричал я, и куда ведут меня? Но не мог добиться от них ни единого вразумительного слова. Единственным утешением мне служило смутное ощущение, что кем бы они ни оказались, это не люди Руди, и вроде бы не намерены причинять мне вреда — по крайней мере пока.

Не знаю, какое расстояние мы проделали, но шли, наверное, добрых часа два. Я даже не предполагал, что Йотун Гипфель так обширен и заросли его настолько густы. Но мы, казалось, с каждым шагом оказывались во все более частом лесу. Солнце, насколько я мог судить, уже садилось, когда впереди показался человек; вскоре мы оказались на небольшой поляне, где нас встречали около Дюжины парней: все такие же дюжие крестьяне, как мои четверо стражей, и все до одного при оружии.

Среди зарослей кустарника, буйно разросшегося у подножья выдававшегося над лесом небольшого утеса, пряталась маленькая хижина, рядом с ней стояли два человека. Один из них был высокий, худой, серьезного вида тип, одетый в костюм, как у профессионального адвоката, и выглядевший совершенно неуместным в данных обстоятельствах; другой был плотный, невысокого роста мужичок в плисовом пиджаке и леггинсах, внешностью напоминавший сельского помещика или отставного военного. У него были седые, коротко остриженные волосы, бульдожье лицо, а один глаз скрывала черная повязка. Он курил трубку.

Они изучающее смотрели на меня, потом высокий повернулся к своему компаньону и затараторил:

— Он ошибся. Я убежден, он ошибся.

Другой выбил трубку на ладонь.

— Может, и так, — говорит он. — А может и нет. — Он подошел ко мне. — Могу я узнать, сударь, как ваше имя?

На этот вопрос мог быть только один ответ. Я набрал в грудь воздуху, воззрился на них через кончик своего носа и изрек:

— Полагаю, вы и так прекрасно знаете. Перед вами принц Карл-Густав. И полагаю, я вправе знать, кто вы такие и как объясните учиненный вами произвол?