Шут - Эндрю Гросс

— Идемте, сегодня день не для работы. Я хочу показать вам одно чудесное местечко. Пожалуйста, госпожа.

День выдался не по-осеннему теплый, даже жаркий. Солнечные лучи ласкали кожу. Мы прошли мимо холма, где лежали Софи и Филипп, и вскоре оказались на широкой лужайке с высокой золотистой травой под голубым небом.

— Чудесно! — воскликнула Эмили и бросилась на землю. — Какое буйство красок! Какой простор! Божественно! — Она раскинула руки и похлопала по траве. — Иди сюда, Хью.

Я лег рядом. Ее мягкие светлые волосы падали с плеч, под вырезом платья белели холмики грудей. В ушах зашумела кровь, и я поспешил отвести взгляд.

— Скажите, что означает буква «К» в ваших инициалах?

— «К»?

— Да, первая буква фамилии… Она была на той шкатулке, что вы мне дали. Я ведь совсем ничего о вас не знаю. Кто вы. Откуда. Кто ваши родители.

— Тебя беспокоит, — рассмеялась она, — что я могу быть недостаточно высокого происхождения?

— Конечно, нет… Просто интересно.

Я приподнялся на локте.

— Ну, если интересно… Я родилась в Париже. Четвертый ребенок в семье. У меня два брата и сестра, все старше. Мой отец… замечательный человек, но совсем не по тем причинам, о которых ты, возможно, думаешь.

— Он из благородных, это ясно. И, наверно, служит при дворе?

— Скажу так, он занимает высокое положение. Образованный. Но при этом его взгляды могут быть совершенно ограниченными.

— Вы еще почти ребенок, а уже улетели так далеко от гнезда.

— Гнездо не всегда самое приятное место. — Эмили отвела взгляд. — По крайней мере, для младшей дочери. Что ждало меня там? Изучение скучных наук и сухих истин, далеких от настоящей жизни? Брак по расчету с каким-нибудь стариком? Как ты думаешь, интересно принимать подарки от плешивых простофиль и смеяться шуткам самодовольных балбесов?

— Мне трудно судить. Я встречался только с двумя благородными госпожами, и обе уступают вам в красоте и доброте.

Ее ладонь легла на мою, да там и осталась. Некоторое время мы молчали, потом Эмили толкнула меня в бок.

— Можешь рассмешить меня?

— Рассмешить тебя?

— Да, ты же шут. И вполне приличный. — Ее глаза заблестели. — Ну же, давай. Тебе ведь не трудно.

— Не так-то это просто, — возразил я. — В таком месте…

— Стесняешься? Меня? Ну перестань, Хью. — Она ущипнула меня за руку. — Здесь же, кроме нас, никого нет. Я даже закрою глаза, чтобы не смущать тебя. Разве так уж трудно понять, что может вызвать у меня улыбку?

Она закрыла глаза и выставила подбородок. Ее милое лицо с мягкими чертами было передо мной… пряди ее золотистых волос касались травы…

Я вдруг позабыл, как дышать.

Она была невероятно красива. И еще добра, щедра, умна и смела.

И все, что стояло между нами, вдруг исчезло — остались только два бьющихся сердца. Я положил руку ей на бедро и осторожно — только бы она не обиделась — двинулся выше, по плавному изгибу талии…

Эмили не шевелилась, а я испытал вдруг нечто странное. Дыхание стеснилось, по спине словно пробежали тысячи крохотных ножек. Чувствовал ли я это с самого начала? С того самого мига, когда, открыв глаза, увидел ее лицо?

Обогнув плечо, моя ладонь остановилась у мягкой окружности груди. Ее сердечко дрогнуло, сбившись с ритма. Я почувствовал такое всего лишь во второй раз в жизни.

Мои губы опустились на ее, слегка приоткрывшиеся. Эмили не шелохнулась, только немного подалась навстречу. Языки встретились и начали медленный танец, как сошедшиеся в небе облака.

Она дотронулась до моей щеки. Ее кожа пахла лавандой и бальзамином. Для меня как будто открылся новый мир.

Уже в следующее мгновение мы прервали поцелуй. Эмили улыбнулась.

— Ты сжульничал. Меня предупреждали насчет ловких деревенских парней.

— Разбуди меня. Я знаю, что сплю.

— Тогда просыпайся. — Она положила руку мне на грудь. — А я знаю, что все это наяву.

Мое сердце было готово разорваться от счастья, я все еще не мог поверить в случившееся.

И тут со стороны города донесся громкий, тревожный колокольный перезвон.

Глава 91

Я знал, что такой звон оповещает об опасности.

Действительность напомнила о себе. Я вскочил и повернулся к городу. Всадников на дороге видно не было. Никаких признаков паники на улицах не наблюдалось. На Вилль-дю-Пер никто не нападал. Но на площади уже собиралась толпа. Что-то все-таки случилось.

— Идем. — Я помог Эмили подняться. — Надо возвращаться.

Мы сбежали с холма и помчались к площади. Люди кричали, я услышал свое имя.

Меня перехватил Жорж.

— Хью, они идут. Люди из Боре.

Я посмотрел на Эмили, потом перевел взгляд на Жоржа.

— Откуда ты знаешь?

— Нас предупредили. Пошли в церковь, скорее. Он ищет тебя.

Мы побежали к площади. Жители уже собрались там и громко обменивались мнениями. Протолкавшись через толпу, я увидел сидящего на ступеньках церкви паренька лет шестнадцати — он никак не мог отдышаться. Увидев меня, парень поднялся и сделал шаг навстречу.

— Вы Хью. Я узнал вас по рыжим волосам.

— Ты не ошибся, — ответил я, присматриваясь к нему и находя знакомые черты. — Ты из Боре?

— Да. — Он кивнул. — Бежал почти всю дорогу. Меня послал сюда ваш друг, Норберт.

— Тебя послал Норберт? — Я подошел ближе. — И какие же новости ты принес?

— Норберт велел передать, что они уже в пути. Чтобы вы приготовились. Все.

— Мне нужно вернуться. — Эмили схватила меня за руку. — Я попробую убедить герцога, что он ошибается, что…

— Нет. — Парень покачал головой. — Норберт сказал, что вам нельзя возвращаться. Стефен знает, что вы здесь. За вами следили. Люди герцога будут здесь сегодня вечером. Самое позднее — завтра.

Толпа встревоженно зашумела. Какая-то женщина лишилась чувств. Портной, Мартин, указал на меня пальцем.

— Ну и что теперь, Хью? Это ведь твоя работа. Что нам теперь делать?

Я скользнул взглядом по испуганным лицам. Жены искали мужей и прижимали к груди маленьких детей.

— Мы готовы. Они придут сюда, чтобы забрать то, что принадлежит нам. Мы не склонимся перед ними.

Все молчали. Над площадью словно навис страх. Но тут вперед вышел Одо и, оглядевшись по сторонам, ударил о землю рукоятью молота.

— Я с тобой, Хью. Как и мой молот!

— И я т-тоже, — сказал Альфонс. — С-со своей с-секирой.

— И я! — крикнул Шарль.

Они побежали занимать позиции, но толпа осталась на месте. Потом от нее отделился один человек. За ним другой. Они тоже были готовы драться.