Дорога к новой жизни - Марик Лернер

— Ну и что? — не понял я. — Берешь, выключаешь двигатель, привязываешь к машине ослов или вообще ручками толкаешь.

— Ага, — подтвердил он. — И ручками в гору по всей длине аномалии — два с лишним километра. Мы зачем в горы идем? Всегда можно пройти не только по дороге. Есть тропинки, по которым ходят разные горные бараны и прочие козы. Местные жители их прекрасно знают. Значит, надо их перекрыть вдоль всей долины. Высоко в горы орки не уйдут — снег и следы. Летом нам было бы все не перекрыть. А так в подходящих местах будут сидеть засады. То есть они вдоль всего хребта, но начальство с основным отрядом на самом перспективном направлении. Закрыть долину, чтобы все остались внизу и сбежать не могли, задача для нас первоочередная. Тут торопиться не надо, нам, главное, не ордена получить, доложив о больших потерях и взятом в героической атаке Городе, а выполнить дело. Так что можно и дополнительную дорогу на будущее проложить, пока остальные подтянутся.

«Два самолета на такой район слишком мало, не удастся показать себя во всей красе», — прикидывал я, глядя, как готовятся бойцы. Ботинки тщательно смазывают жиром из специальной банки, чтобы ноги не промокли. Потом натягивают на себя кучу вещей, включая две-три майки и шерстяной свитер на форму. Мерзнуть никому не хочется. Кроме оружия, боеприпасов (а патронов много не бывает), гранат, воды и сухпайка, всякой мелочи вроде спального мешка и разных иголок, ножиков и прочего необходимого в походе, еще и парочка минометных мин по четыре с лишним килограмма. Такие вещи лишними не бывают. Все вместе весит столько, что непонятно, как вообще ходить можно. Общий вес, не считая оружия, переваливал порой за пятьдесят килограммов. Дополнительно пулеметчик нес на себе пулемет, а радист — радиостанцию. Еще у каждого шприц с обезболивающим, бинты, антисептические пластыри и специальная местная примочка вроде гипсовой повязки. Мягкая, как пластилин, она при соприкосновении с телом принимает его форму и застывает. У нас такого делать не умеют, а вещь полезная.

На роту всего два миномета, можно взять и больше, но тогда стрелять будет нечем. Всего четыре нагруженных по самое не могу лошадки. В этом недостаток поездки на машинах. В горы они просто не потянут, а вот ехали бы на лошадях, имелось бы куда грузить дополнительную амуницию. С конями здесь вообще большой напряг. Их мало, и они дороги, хорошая ситуация для торговли, уж это Клан вполне может обеспечить. Для перевозки грузов используют все больше ослов.

А количество двуногих несунов ограниченно. Собственно, то, что мы грузим на себя, — это мизер, потом обещают согнать со всего района местную живность в лице ослов и подневольных орков из местного населения и пригнать нам с дополнительными минами. Это только кажется, что толку от ослов немного. Каждый маленький ослик может унести больше сотни килограммов груза и пройти там, где лошадь не потянет, а недостающее количество восполняется за счет солдат. Солдаты — это, известное дело, прекрасные заменители ослов.

«А карты у них очень подробные, — подумал я уже вечером, валясь без ног, как только услышал команду на отдых. — По прямой здесь не больше тридцати пяти — сорока километров, но в горах прямых дорог нет. Путь-дорога легко превращается и в шестьдесят, и даже больше. А они, как по компасу, выходят на нужные точки. Кто-то здесь изрядно походил заранее и, вполне возможно, по всей котловине тоже — предусмотрительные парни служат в местной разведке».

Взвод, в отличие от меня, деловито долбил каменистую землю и обкладывал огневые точки камнями. Сгрузив притащенные на хребте мины, они изрядно повеселели в надежде, что назад нести не придется.

Минометчики за их спинами готовили себе отдельную позицию. Сейчас ребята спешно монтировали свою трубу.

Рядом забулькала рация. Я с интересом прислушался.

— Зуб, я первая рота!

— Хр, хр, хр, — один треск в ответ.

— Я — первая рота, вышел на место. Прием!

— Хр, хр, хр…

Снова старается.

— Я — первая рота, вышел на место. Прием!

— Хр, хр, хр…

— Ничего не слышу, — неожиданно внятно отвечает рация. — Сплошной треск, как всегда.

— Я — первая рога, вышел на место, — радостно орет связист. — Прием!

— Хр, хр, хр…

— С каким удовольствием я бы тебя оттрахал по возвращении за то, что заставил эту бесполезную вещь тащить, — со злостью говорит связист. — Теперь слышишь?

— Хр, хр, хр, — отвечает батальон.

На самом деле радист сказал гораздо грубее, но половину слов я просто не понял, несмотря на выученный язык. В армии очень часто использовали массу сокращений и профессиональных жаргонизмов. А с ругательствами у меня вообще были напряженные отношения. Почему-то страшно модным было ругаться на африкаанс, языке буров, который в мои познания не входил.

— Капитан, — позвал я командира роты. — Сюда иди!

Он, не переспрашивая, поднялся и подошел. Еще один пес, по имени Габриэль, сокращаемый подчиненными для удобства до Габи. Спортивный, атлетически сложенный парень моего возраста, с точными движениями хорошего убийцы. Странное дело, знакомы мы с ним всего ничего, но воспринимаю его как старого и проверенного в деле приятеля. Бывает такое. Редко, но бывает. Все равно как встретились девушка с парнем. Бац! — и любовь первого взгляда. И объяснить невозможно. Все сразу сходится. И интуиция кричит: он это, и запах приятный. То есть на самом деле воняет точно так же, как от всех прочих мужиков, оружием и потом, но для девушки запах единственный и неповторимый. Я не девушка, но подсознание упорно сигналит — свой. И дело даже не в том, что оборотень. Вокруг их столько, хоть в штабеля складывай, да и не считаю я местных собак своими соплеменникам. Какие мне, на фиг, псы родственники?

— Тебе что, не сказали, что я могу связаться с полком? — спрашиваю, доставая телефон.

— Армия… — выматерившись, отвечает он. — Все спланировано до мелочей, но самое важное довести до сведения забыли. Ни один нормальный план еще не выполнился полностью, как только доходит до реальных действий. Всегда что-то не предусмотрели, но, главное, противник совершенно не желает действовать так, как ты запланировал.

Я пожал плечами и стал набирать номер.

— И как много у тебя таких штучек? — терпеливо дождавшись, пока я доложу, и внимательно наблюдая за действием, спрашивает он. — Совсем не лишняя вещь в нашем деле. Хотя, — добавляет задумчиво, — иногда в отсутствии устойчивой связи есть свои преимущества. Можешь сам на месте решать, как правильно поступить, и никто не сидит у тебя на шее с указаниями. Только это хорошо для тех, кто готов брать на себя ответственность. Для лейтенантов с капитанами, а полковники инициативу проявлять не любят. За неудачу могут и наказать, ни к чему это. Вот будет резолюция вышестоящего, тогда совсем другое дело.

— Насчет приборчиков — это к начальству, — отвечаю ему. — На сегодняшний день я вашим армейцам продал только десять. До рот дойдет еще очень нескоро, но в будущем почему нет? Платить только надо. Ты дави на начальство, докладные пиши, и всем будет замечательно. Мне — куча денег, вам — нормальная связь. И страшную тайну открою. Через самолет можно говорить с другим, тем, что у второй роты на противоположном гребне. Будут дополнительные в каждой роте, совсем прекрасная жизнь настанет. Разговор почти как по телефону. Понятное дело, самолет должен работать, а не в мешке разобранным лежать. Сейчас, — показывая на лейтенантов, — они соберут, запустят, и можешь узнать, как дела на той стороне.

— А вы ребята хваткие, — с неопределенной интонацией говорит Габи.

— Мы — да! Только так и можно — брать земную технику и совершенствовать с помощью своих умений, применяя оставшиеся от предков Вещи. Соревноваться в строительстве заводов, производящих технику, не стоит. Все равно обставят. У людей опыта больше, и они знают, что с Земли тащить. Так что надо умело работать на стыке. Берешь электродвигатель и повышаешь время его работы и КПД. Потом продаешь в два раза дороже. Нормальный бизнес.

Он презрительно поморщился. А я сказал:

— А вы что — нет? Много я про собак слышал… Клыкастая то, Клыкастая сё… Странно, что многие оборотни на людей работают.

— Э, — скривился он, — да что ты понимаешь. Два месяца поболтался в Зоне и думаешь, что все знаешь. Со стороны кажется, что оборотни — монолит, стена, а на самом деле все совсем не так просто. Мы лет двести, с момента прихода в котловину с юга, беспрерывно воевали со всеми окружающими. Не только с крысами, но и с зелеными, и с гномами резались постоянно. Лишь с егерями жили почти дружно. Ну, бывали иногда недоразумения, но мы в лес почти не совались, а они к озеру. Нечего делить. Начиналось-то совсем не так, как сегодня выглядит, — усаживаясь поудобнее, наставительно сказал Габи. — Все делились на семьи, группа семей составляла род. У таких обычно один общий предок был. Во главе рода стоял выборный Старейшина. Рода объединялись в племя. Каждый род свои дела решал вполне независимо. И только касающиеся всего племени, вроде ведения военных действий, решались на общем собрании всех Старейшин родов. И выборность — это были не просто слова, если вождь проштрафился, его Совет старейшин вполне мог сместить и назначить другого.