Вавилон восставший - Тим Лахай

Видя, что Исиде удалось отвлечь их, Мерфи сделал прыжок, пытаясь проскочить мимо участников ритуала. Но когда оказался рядом с одним из мужчин, увидел взмах руки с кинжалом и почувствовал резкую боль в боку. Мерфи упал на колено, ожидая, что следующим ударом ему перережут горло. Однако тьму разорвал звук, похожий одновременно и на вопль, и на рычание, и Мерфи услышал, как все трое упали наземь.

Темп гипнотического пения Исиды нарастал с каждой секундой, в нем появились грозные интонации, к тому же она вращала тонкими руками, описывая широкие круги в воздухе. Что бы Исида ни произносила, эти трое неплохо понимали смысл сказанного. Отбросив всякую осмотрительность, Мерфи побежал дальше в туннель. Обернувшись, схватил Исиду за руку и потащил за собой. Она бросила на него взгляд, полный негодования, как будто и в самом деле была разгневана тем, что простой смертный, осмелился осквернить богиню своим грубым прикосновением.

— Эй, богиня, делаем ноги, — прошептал он. — Нам нужно выбраться отсюда до того, как ваши поклонники поймут, что их накололи.

Исида разразилась презрительным смехом, но позволила ему увлечь ее за собой в темный туннель.

— Не думаю, что они скоро сдвинутся с места. По крайней мере, если не хотят стать жертвой призванных мной скорпионов.

— Не знал, что вы умеете говорить на их наречии, — заметил Мерфи, когда они пробирались по туннелю.

— Как-то само собой вспомнилось. Тераммасийский диалект. Считается мертвым языком уже примерно на протяжении тысячи лет.

— И вы вот так запросто на нем говорите?

— Я выучила его в университете. Просто ради развлечения. Это такая удивительная лингвистическая диковинка. Я подумала, что кто-то же должен его сохранить.

— И что же вы такое им говорили? На этих маньяков ваши слова произвели недурное впечатление.

Они уже пробежали развилку и быстро приближались к месту, с которого начали свое исследование подземелья. Никаких признаков погони.

— Я просто напомнила им, что они обязаны своим жалким существованием богине, сотворившей мир, и если они прикоснутся к моему духу-собаке, то пожалеют об этом.

Мерфи подсадил Исиду на первую ступеньку лестницы в подземелье.

— Вашему духу-собаке? Лучше роли для меня вы придумать не смогли?

— Поначалу я хотела назвать вас духом-змеем, но потом поняла, что вы для этого выглядите недостаточно злобно.

— Спасибо и на том.

— Мерфи, если хотите, я могу вернуться и сказать им, что вы археолог-библеист.

— Поразмыслив, я пришел к выводу, что роль духа-собаки меня вполне устраивает, — пробурчал Мерфи.

Исида перевалилась через край люка и, пока Мерфи выбирался оттуда вслед за ней, взяла у него из рук брюхо Змия. Совместными усилиями они подтащили каменную плиту и закрыли ею вход в подземелье, а затем сели, прислонившись к стене. Жуткий мир, из которого археологи только что выбрались, казался им теперь чудовищным сном.

— Как вы думаете, что сталось с той несчастной девочкой? — спросила Исида через некоторое время.

Мерфи поднял лоскут ткани.

— Похоже, ей удалось сбежать. Это клочок ее платья. Она зацепилась за один из поручней. — Мерфи не отрываясь, смотрел на Исиду. Лицо женщины с закрытыми глазами в лунном свете все еще казалось ликом существа из иного мира. — Вы неплохо поработали сегодня, доктор Макдоналд. Вышел бы прекрасный номер для кабаре.

Она резко поднялась и начала стряхивать пыль с одежды.

— Ерунда. Мой отец всегда говорил мне, что я, наверное, воплощение какой-то древней богини. Поэтому у меня подобные вещи так просто и получаются.

Впрочем, Исида была заметно смущена, словно Мерфи увидел ее обнаженной и с этого момента они не могли больше оставаться просто друзьями.

— Ну, пошли, надо возвращаться в отель, — сказала она. — Не знаю, как вам, а мне не помешал бы большой бокал виски.

Мерфи не ответил, и Исида подумала, что ему, наверное, не понравилось ее замечание. Она уже готова была сказать, что, если ей захочется, она выпьет и целую бутылку после того, через что пришлось благодаря нему пройти, но тут заметила, что глаза профессора закрыты. Мерфи медленно сползал по стене, пока голова его не оказалась в уличной грязи.

И только тогда Исида заметила кровь.

54

— Мисс Ковакс, сэр.

Шейн Баррингтон с нетерпением ждал ее прибытия.

— Пусть войдет. И скажите, чтобы меня никто не беспокоил.

Женщина, стоявшая на пороге его кабинета, неуловимо, но при этом весьма значительно отличалась от той Стефани Ковакс, которая в первый раз вошла сюда месяц назад. Стиль ее одежды нисколько не изменился. Одевалась Стефани все так же соблазнительно и с тем же снобизмом: туфли на шпильках, короткая юбка, пиджак и черная водолазка. Тщательно продуманный беспорядок на голове и профессиональный макияж создавали образ привлекательной женщины, у которой есть масса более важных дел, чем заботы о собственной внешности. Походка Стефани, когда она шла к единственному креслу у стола босса, была уверенной, напористой и почти агрессивной.

Однако взгляд женщины радикально изменился. Вместо блеска нравственного превосходства, который так нравился зрителям, в глазах Стефани появились безразличие и пустота, как будто что-то в ней умерло. То были глаза человека, продавшего душу.

— Стефани! Спасибо, что зашли. Мне хотелось лично поблагодарить вас за ту работу, которую вы делаете для нас.

Ковакс взглянула на Баррингтона с нескрываемой настороженностью.

— Мне очень жаль, что не удалась история со взрывом в церкви. ФБР вначале попалось на удочку, но потом они заосторожничали. И декан Фоллуорт — не более чем обычный выпендрежник. Информация, которую он дал мне, — мыльный пузырь, в ней нет ничего, на чем можно основать реальный компромат на Мерфи. Поверьте мне, я…

Баррингтон отмахнулся:

— Все прекрасно, Стефани. Вы превосходно справились с задачей. Нам просто хотелось высвободить немного времени для профессора Мерфи и посеять семена сомнений в общественном создании. Когда-нибудь — и очень скоро — вам предстоит раскрыть еще немало секретов, связанных с деятельностью наших друзей-евангелистов.

Стефани смотрела на босса с тем выражением усталого безразличия, которое характерно для людей, утративших самое главное в жизни.

— Вы сказали «нам». Интересно, кто на самом деле стоит за всем этим? Говоря откровенно, мистер Баррингтон, вы не производите впечатления человека, которого особенно волнуют проблемы религии.

Шейн улыбнулся:

— Бесстрашная проницательная журналистка всегда и во всем. Вижу, ваш нюх ищейки постоянно при вас. Даже теперь, когда я посадил вас на цепь и надел намордник, — добавил он, получая истинное удовольствие при виде красных пятен, выступивших на лице Стефани.

Баррингтон встал и проследовал к шкафу с дверцами из матового стекла.

— Что-нибудь выпьете?

Она отрицательно покачала головой:

— На работе не пью. Баррингтон рассмеялся:

— Ну, перестаньте. — Он извлек из бара бутылку темного стекла и начал раскручивать проволоку, удерживавшую пробку. — Всего лишь бокал шампанского.

— Шампанского? Мы что-то отмечаем?

— Надеюсь, повод найдется. Весьма надеюсь, Стефани. — Зажав пробку салфеткой, Баррингтон с глухим хлопком открыл бутылку и налил шампанское в два бокала. Стефани равнодушно приняла бокал из его рук.

— И за что же пьем?

С мрачной улыбкой Баррингтон поднял бокал.

— За доминирование на рынке, конечно. — Они чокнулись.

— Я всегда пью за это, — заметила Стефани с неприятной ухмылкой.

Он поставил свой бокал и перегнулся через стол. Стефани почувствовала, что близость Баррингтона ей крайне неприятна.

— И это скоро станет реальностью, Стефани. «Баррингтон комьюникейшнс», как вам хорошо известно, — самая мощная компания в сфере коммуникаций на земле. Но это только начало. Очень скоро мы добьемся гораздо большего.

Ковакс бросила на него скептический взгляд.

— И чего же вы собираетесь добиться? Неужели хотите баллотироваться в президенты Соединенных Штатов?

— Я говорю о настоящей власти, Стефани. Той, о которой можно только мечтать.

Стефани сделала глоток шампанского.

— Ну что ж, в таком случае за вашу удачу, мистер Баррингтон. Только не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне.

— Пожалуйста, называйте меня Шейн. — Он встал и прошел к окну. — Власть и богатство могут дать вам очень многое, Стефани. И я хочу быть с вами полностью откровенным: на самом верху часто бывает крайне одиноко. Конечно, с тех пор как я развелся, у меня были женщины, но когда у человека так много денег, как у меня, трудно найти кого-то, кому можно по-настоящему доверять. Кого-то, с кем можно разделить свою жизнь. Вы понимаете, о чем я?

Стефани очень хорошо поняла, что Баррингтон имеет в виду. Он купил ее душу и теперь хочет получить все остальное. Первым ее чувством была паника, затем Ковакс начала обдумывать невысказанное предложение. Возможно, это не самая худшая сделка в ее жизни. И если уж пришлось торговать собой, нужно заломить цену поприличнее. Баррингтон полагает, что скоро станет владыкой мира. Ладно, роль владычицы ее вполне устроит.