Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

У оппонентов Гитлера тоже были свои козыри. Они утверждали, что Москву надо брать сейчас, летом, при благоприятных климатических условиях, бросок же крупных сил группы армий "Центр" на юг, по их мнению, ослабит ее настолько, что она не сможет в дальнейшем, да еще при неблагоприятных условиях осени, овладеть советской столицей.

Так что вопрос об ударе частью сил группы армий "Центр" на юг решался в ходе беспримерной полемики среди немецко-фашистского командования. Насколько крепко идея немедленного удара на Москву сидела в головах гитлеровского генералитета, доказывает и то, что даже верный сторонник фюрера Йодль в составленной им оперативной сводке от 10 августа указал, что по сравнению с важнейшей целью - уничтожением сильнейшего противника перед фронтом группы армий "Центр" и захватом Москвы - все остальные довольно заманчивые возможности соседних групп армий отступают на задний план. Он предложил предпринять в конце августа общее наступление на Москву, имея полевые армии в центре, а танковые группы - на крыльях{72}.

А вот рассуждения генерала Типпельскирха, несколько пространные, но в полной мере дающие ключ к рассматриваемой нами проблеме. Он писал, что на советско-германском фронте от танковых клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали гораздо больших результатов. Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали, и Гитлер считал, что применявшаяся до сих пор тактика требует слишком много сил и приносит мало успеха. Ход боев в районах Умани и Смоленска укрепил у него это мнение. После взятия Смоленска обострились принципиальные расхождения во взглядах Гитлера и Браухича на ведение дальнейших операций. "Захват хлебородной Украины, нефтяных районов Кавказа и Крыма ему (Гитлеру.- Авт.) казался важнее или, по крайней мере, более необходимым в данное время, чем военная победа,- констатировал Типпельскирх.- Его требования можно было бы выполнить только в том случае, если бы группа армий "Центр" после завершения боев в районе Смоленска прекратила наступление и отдала значительную часть своих сил двум соседним группам армий.

Мысли Гитлера вызывали глубокие сомнения у работников его собственного штаба, а еще больше - у главного командования сухопутных сил. Вплоть до второй половины августа на совещаниях, в новых директивах, которые часто не могли быть осуществлены и подвергались все новым и новым изменениям, а также во взаимных докладных записках велась борьба за решение, имеющее коренное значение для исхода войны (Разрядка моя.- Aвт.)"{73}. Тут же Типпельскирх писал, что Браухич и Гальдер упорно боролись за то, чтобы после необходимой передышки немедленно возобновить наступление на Москву, прежде чем противник сможет существенно усилить перед ней оборону. Далее они, как и Гудериан, опасались снижения боевой мощи подвижных соединений, если эти соединения сначала должны были бы продвинуться на сотни километров на юг и на север. Наконец, сомнение вызывала потеря времени, необходимого для главной операции, в связи с приближением осени. В резерве совершенно не оставалось времени на случай непредвиденных задержек{74}.

Таким образом, ясности у немецкого руководства относительно дальнейших операций в середине августа, когда создавался наш Брянский фронт, не было. Могла ли она быть у советского руководства?

Главным аргументом в пользу того, что вражеские планы якобы были своевременно вскрыты советским командованием, является письмо Г. К. Жукова (он возглавлял тогда Резервный фронт), направленное 19 августа 1941 года И. В. Сталину. Я позволю себе привести его более полно, чем это обычно делается. "Москва, товарищу Сталину.

1. Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве, имея на своих флангах Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.

Возможный замысел противника:

Разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего - главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс...

2. Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения о необходимости как можно скорее собрать крепкую группировку в районе Глухов, Чернигов, Конотоп. Эшелон прикрытия сосредоточения сейчас же выбросить на р. Десна.

В эту группировку необходимо включить:

1) До 1000 танков, которые собрать за счет мехкорпуса ЗакВО, танков РГК и в дальнейшем танков 300 взять с ДВФ.

2) До 10 стрелковых дивизий.

3) 3-4 кавалерийские дивизии.

4) 400-500 самолетов, собранных за счет ЗакВО, ВВС Морского флота, ВВС Московской зоны ПВО.

Если ставить себе более активный способ противодействия этому очень опасному действию противника, всю предлагаемую группировку нужно срочно собирать в районе Брянска, откуда и нанести противнику удар во фланг.

Сейчас, не ожидая окончания сосредоточения брянской группировки, целесообразно усилить правое крыло Западного фронта еще 4-5 стрелковыми дивизиями, 8-10 тяжелыми полками РГК и перейти немедленно в наступление с целью выхода на фронт Полоцк, Витебск, Смоленск.

Удар правым крылом Западного фронта с целью выхода на фронт Полоцк, Витебск, Смоленск будет очень полезен и при действии наших войск на реке Десна.

Жуков 19.8.41 г.{75}"

Что можно сказать об этом документе? Прежде всего то, что речь идет не о безапелляционном вскрытии действий врага на основе конкретных разведывательных данных, а о предположении Г. К. Жукова. Он пишет о возможном замысле противника. Ошибается, на мой взгляд, автор документа, когда полагает, что враг не наносит удара на Москву лишь потому, что убедился в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве. В качестве контрмероприятий Г. К. Жуков рекомендует три варианта:

а) собрать колоссальную по силе группировку (что было совершенно нереально при отсутствии резервов и трудностях их подвоза) в районе Глухов, Чернигов, Конотоп;

б) то же в районе Брянска;

в) усилить правое крыло Западного фронта и немедленно перейти в наступление с целью выхода на линию Полоцк, Витебск, Смоленск.

Нужно, думаю, прямо сказать, что если бы у Ставки была полная уверенность в изложенном выше предположительном плане врага и если бы она располагала такими фантастическими в тех условиях резервами, то можно было бы не только предотвратить успех вермахта, но и повернуть фашистские войска вспять, разбив их одним махом. Известно, что Ставка очень быстро реагировала на донесение Г. К. Жукова. В тот же день ему был послан ответ: "Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигов - Конотоп - Прилуки считаю правильными. Продвижение немцев в эту сторону будет означать обход киевской группировки с восточного берега Днепра и окружение нашей 3-й и нашей 21-й армий. Как известно, одна колонна противника уже пересекла Унечу и вышла на Стародуб. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются другие меры, о которых сообщу особо. Надеемся пресечь продвижение немцев"{76}.