Америkа (Reload Game) - Кирилл Еськов

О! «На обмен…»

— Конечно же нет! Я, собственно, как раз и перехожу к Морской и «Бристолю» — но рассмотреть происшедшее предлагаю именно под этим углом зрения: преступник не заметал след, а, напротив того, всячески привлекал к нему внимание. Подчеркиваю: не фабриковал ложный след, а преподносил вам на блюдечке истинный!

— Любопытно… Продолжайте.

— Все эти сказки насчет «оборотней» понадобились лишь для того, чтобы привлечь на место предстоящих событий собаку — которая четко «опознала» бы как посетителя особняка человека, имеющего на это время железное, в упор из пушки непрошибаемое, алиби. На фоне всей прочей чертовщины, из которой скроено это дело, человек, могущий находиться в двух местах сразу, смотрится не настолько фантастично, чтоб расследование могло просто отмахнуться от сего факта.

И вот вдруг, после стольких трудов, собаку, — которая сейчас, по факту, является их свидетелем! — решают ликвидировать; наплевав на огромный риск (конспиративная квартира охраняется приличного уровня профессионалами) и явно засветив свои источники в вашем ведомстве. Значит, с опознанием в «Бристоле» что-то не так, сильно не так… Кстати, тот человек из «Бристоля» — он известен вашему ведомству?

— Его зовут Валентин Карлович Шелленберг, у нас на него ничего нет. То есть — вообще ничего, сколько ни искали. Человек без прошлого.

— Вот оно как… — пробормотал ротмистр. — А к нашим обращались?

Генерал красноречиво развел руками.

— Кстати, ротмистр: налет на конспиративную квартиру неплохо вписывается в вашу схему и сам по себе. Он ведь столь же демонстративен, как и предшествующие акции, столь же знаковый — такого профессионального унижения наше ведомство не испытывало на моей памяти ни разу, и столь же неведом при этом для широкой публики — выставлять напоказ это наше унижение никто, похоже, не собирается…

— Именно так, ваше превосходительство. С одной лишь поправкой: демонстрация в этот раз не планировалась вовсе. Ваши просто пробудились бы поутру, имея на руках загадочно умерших — либо бесследно исчезнувших — свидетелей, и объяснялись бы потом до умопомрачения с внутренним расследованием о своих забавах с веществами. И кабы не случился там ваш покорный слуга — именно так бы оно и вышло… Так что цель на этот раз была, похоже, несколько иная.

— Любопытно… — задумчиво повторил генерал. — И что же из всего этого следует практически?

«Практически из этого следует, например, что я сейчас пошел на „установление несанкционированных горизонтальных связей с чужой спецслужбой“ (каковое от вербовки отделяет весьма зыбкая грань) и намерен причинить крупные неприятности организаторам охоты на министров колоний, не имея представления ни о политических целях той охоты, ни об отношении к ней собственной Службы (судя по репликам Александра Васильевича — сложном-неоднозначном, скажем так…) — и всё это ради задания, которое, после смерти Командора, не факт что остается в силе…»

— Практически из этого следует, ваше превосходительство, что у вас — лично у вас! — есть шанс прервать эту чреду загадочных смертей: если и не схватить виновных, то по крайней мере вынудить их свернуть операцию. Ну и показать предметно тем «оборотням», что гордыня — смертный грех, а в этом городе все таки еще мы хозяева… Для этого вам надо довести до сведения этого самого, как бишь его — Шелленберг, да? — сообщение из трех слов, буквально — непременно продублировав его при этом главе ихнего калифорнийского Представительства: они там всё поймут.

«А самое практическое следствие, кстати — что мы по любому выводим из игры Сашу, но такими сантиментами мы грузить его превосходительство не станем…»

— Хотите проверить, как действует на оборотней заклинание из трех слов? Ну-ну…

— Слов-то три, но заклинаний, собственно, два: «Собака выжила» и «Близнецы»; будучи произнесены в паре — должны сработать.

— Бог ты мой, ротмистр! — лицо генерала отразило последовательно богатую гамму чувств, но остановился он в итоге на брезгливом раздражении. — Так занимательно начали, и так скверно закончили… Сочиняли детективный роман, но не совладали с развязкой и вызвали Deus ex machina — обратив всё в пошлую мелодраму. Близнецы — ну да, конечно, куда ж без них… Причем не иначе, как одного из них похитили в детстве индейцы, но потом они признали друг дружку по родимому пятну на причинном месте, в форме золотого клугера… Нет, вы и вправду думаете, будто мы тут не прорабатывали версию о людях, имеющих необычайное сходство — ну или которым, по крайней мере, такое сходство придали? И не изучили на сей предмет все связи калифорнийского представительства — так, как мы это умеем?

— Осмелюсь доложить, ваше превосходительство: всё наоборот. Близнецы те вовсе друг на дружку не похожи — в чем и суть. Во всяком случае, на наш, человеческий, взгляд.

— С этого места пожалуйста поподробнее.

— Мы с вами распознаём людей в основном по виду, а собаки — по запаху. Так вот, собаки не способны различать наших близнецов точно так же, как и мы: запахи полностью совпадают, хотя внешность может и различаться. А имитировать различие, как вы понимаете, куда проще, чем сходство…

— Это действительно так? В смысле — насчет собак и близнецов?

— Так говорит мальчишка, а он смыслит в собаках больше нас всех вместе взятых. Только он не сделал вывода — а я сделал.

— Профессиональные убийцы экстра-класса, работающие в паре и могущие доверять друг другу безоговорочно. Красиво… — задумчиво кивнул генерал и неспешно обернулся к подчиненным. — Ну как, вы уже всё поняли, полковник?

— Мищенко!? — ошеломленно выдохнул «майор Иванов», и по чуть заметному непроизвольному движению, сделанному им в направлении двери — «хватательный рефлекс», — Расторопшин безошибочно определил: прямое попадание! — Разрешите, ваше превосходительство?..

— Да не дергайтесь вы уже, — раздраженно бросил тот. — Он наверняка уже либо на том свете, либо за пределами территориальных вод. Благодарите вон ротмистра — с его «четырьмя из пяти в подброшенное яблоко»… Кстати: собака действительно выжила, или это блеф?

— Ну, по крайней мере часа четыре назад точно была живехонька, с неплохими шансами на выздоровление.

— Могу ли я ее забрать?

— Забрать — не можете, а вот получить из моих рук — почему ж нет? Я, знаете ли, привык следить за точностью формулировок.

— Да, это я уже заметил. Вы крайне редко идете на прямое вранье, предпочитая… э-ээ… формулировки.

— Вы обвиняете меня во лжи, ваше превосходительство?

— Обвиняю?! Господь с вами, ротмистр — мы ж с вами не графья, подыскивающие, от нечем заняться, повод для дуэли, а профессионалы, ведущие параллельные расследования; обмениваясь дозированной правдой и дезинформацией. Вот скажите — за каким дьяволом вы всё это время скрывали от нас своё задание: отправиться в Америку? Знай мы об этом — вы вообще не попали бы на помол в эти жернова!

Удар был слишком внезапен и сокрушителен, так что наилучшим решением тут было — даже и не пытаться играть в невозмутимость, а честно вытаращиться на собеседника в неподдельном изумлении.

— Вы, ваше превосходительство, воистину «знаете о людях больше, чем они сами»… — (формулировку, полцарства за формулировку!) — Я вот к примеру и знать не знал, что согласился уже ехать куда-то в Америку, готов в том поклясться! — (ладно, для сельской местности сойдет…) — А в каком качестве я решил туда отправиться, если не секрет? или к этой информации у меня нет допуска?

— В качестве члена Американской экспедиции Императорского географического общества. Ну, так по крайней мере утверждает ее начальник — ваш кавказский знакомец Ветлугин…

— Ах, Ветлугин… — протянул ротмистр, матерно помянув про себя Службу вообще и покойного Командора в особенности. — Я и не предполагал, что это — всерьез, вот те крест!

— Мы вот тоже не предполагали, что это — всерьез. Третьего дня этот фрукт заявляется к нам на Гороховую и нагло требует «освободить незаменимого участника Американской экспедиции». Ему говорят правду — «никакого Расторопшина у нас тут нету, ордера на арест человека с такой фамилией никто не выписывал», а тот в ответ — «А, так это еще и не законный арест, а похищение!» В общем, мы и глазом не успели моргнуть, как этот ваш естЕство-, блядь, -испытатель связался по телеграфу со своими корешами из Королевского общества в Лондоне — и вот вам здрасьте, во вчерашней «Таймс» заметочка, на видном месте: «Героический русский офицер Растопчин, участвовавший недавно в спасении британской научной экспедиции от кавказских разбойников, пропал в Петербурге, предположительно — похищен или убит царской тайной полицией». Так что вы у нас теперь — звезда прессы, хе-хе…