Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Русская литература XX века - В. Новиков

В Ленинграде они отыскали Вермеля и Машу: Николай Генрихович с началом войны ринулся в Новгород. Ему удалось упаковать и переправить музейные ценности в Кострому, но самому пришлось остаться с Машей и Варварой Гавриловной — матерью Татьяны Андреевны — в Новгороде. Втроем они пешком попытались выйти из оккупированного города, но пожилая женщина погибла.

От Пахомова не было вестей с момента его ухода в армию. Он отправился на юг, работал во фронтовой газете, был ранен во время отражения немецкого десанта. Все время тосковал по Татьяне Андреевне. Госпиталь его постоянно переезжал — линия фронта катилась к Волге.

В Ленинграде становилось все труднее. Татьяна Андреевна настояла, чтобы Вермель, Швейцер и Маша уехали в Сибирь. Сама она должна была остаться в театре. Она оказалась совсем одна, часто ночевала в костюмерной, где было теплее, чем дома, наедине с портретом Сабанской, рождавшим мысли, что после смерти от нее самой не останется ни глаз, ни бровей, ни улыбки. Как хорошо, что в старину писали портреты.

Но вот однажды, прижавшись лбом к окну, она увидела на пустынной улице человека в шинели, с рукой на перевязи. Это был Миша Пахомов. После прорыва блокады в Ленинград вернулись и уехавшие в эвакуацию. Жизнь налаживалась. Вермель с Пахомовым рвались восстанавливать разрушенные памятники Петергофа, Новгорода, Пушкина, Павловска, чтобы уже через несколько лет людям и в голову не могло прийти, что по этой земле прошли фашистские полчища.

И. Г. Животовский

Марина Ивановна Цветаева [1892–1941]

Крысолов

Поэма (1922)

«Крысолов» — первая поэма Цветаевой, написанная в эмиграции, в Праге. Это пророчество о судьбах русской революции, романтический период которой закончился и начался мертвенный, бюрократический, диктаторский. Это приговор любой утопии о возможности народного торжества, народной власти. Это же издевка над разговорами о революционности масс, в основе бунта которых всегда лежат самые низменные мотивы — социальная зависть и жажда обогащения.

Поэма Цветаевой чрезвычайно многопланова. «Крысолов» потому и стал одним из вечных, бродячих сюжетов мировой литературы, что трактовка каждого персонажа может меняться на прямо противоположную. Крысолов — и спаситель, и убийца, жестоко мстящий городу за обман. Горожане — и жертвы, и подлые обманщики, и снова жертвы. Музыка не только губит крыс, но и дарит им в гибели последнюю возможность обрести достоинство, возвышает их, сманивает чем-то прекрасным и уж во всяком случае несъедобным.

Легенда о крысолове впервые появилась в литературной обработке в «Хронике времен Карла IX» Мериме. До этого она существовала в нескольких фольклорных вариантах. Фабула ее проста: в немецком городе Гаммельне нашествие крыс грозит истребить все запасы еды, а потом и самих горожан. В Гаммельн приходит загадочный крысолов, который обещает увести всех крыс за огромное вознаграждение. Ему обещают эти деньги, и он игрой на дудке сманивает крыс в реку Везер, где крысы и тонут благополучно. Но город отказывается выплатить ему обещанные деньги, и крысолов в отместку той же игрой на флейте завораживает всех до одного гаммельнских детей — уводит их из города в гору, которая перед ним расступается. В отдельных вариантах легенды люди, выходящие из горы, встречаются много после в окрестностях Гаммельна, они провели в горе десять лет и обладают тайными знаниями, но это уже варианты неканонические и к легенде прямого отношения не имеющие.

Цветаева сохраняет эту фабулу, но придает персонажам особое значение, так что конфликт выглядит совсем не так, как в фольклорной первооснове. Крысолов у Цветаевой — символ музыки вообще, музыки торжествующей и ни от чего не зависящей. Музыка амбивалентна. Она прекрасна, независимо от того, каковы убеждения художника и какова его личность. Потому, мстя горожанам, крысолов обижается не на то, что ему недоплатили, не от жадности уводит детей, а потому, что в его лице оскорблена музыка как таковая.

Музыка равно убедительна для крыс, бюргеров, детей — для всех, кто не желает ее понимать, но волей-неволей вынужден подчиняться ее небесной гармонии. Художник с легкостью уводит за собой кого угодно, каждому посулив то, что ему желательно. А крысам желательна романтика.

Победивший пролетариат у Цветаевой довольно откровенно, с массой точных деталей изображен в виде отряда крыс, который захватил город и теперь не знает, что делать. Крысам скучно. «Господа, секрет: отвратителен красный цвет». Им надоедает собственная революционность, они зажирели и обрюзгли. «У меня заплывает глаз», «У меня оплывает слог», «У меня отвисает зад…» Они вспоминают себя отважными, зубастыми и мускулистыми, ненасытно-голодными борцами — и ностальгируют о том, что «в той стране, где шаги широки, назывались мы…». Слово «большевики» встает в строку само собой, ибо «большак», большая дорога, символ странствий, — ключевое слово в главе.

Их-то и сманивает флейта: Индией, новым обещанием борьбы и завоеваний, странствием туда, где они стряхнут жир и вспомнят молодость (пророчица Цветаева не могла знать, что в головах некоторых кавалерийских вождей вызревал план освобождения Индии, чтобы не пропадал попусту боевой пыл красноармейцев после победы в гражданской войне). За этой романтической нотой, за обещанием странствий, борьбы и второй молодости крысы уходят в реку.

Но детей крысолов сманивает совсем другим, ибо он знает, чьи это дети. Это дети сонного, благонравного, обывательского, сплетничающего, жадного, убийственного Гаммельна, в котором ненавидят все непохожее, все живое, все новое. Таким видится Цветаевой мир современной Европы, но и — шире — любое человеческое сообщество, благополучное, долго не знавшее обновления и потрясения. Этот мир не в силах противостоять нашествию крыс и обречен… если только не вмешается музыка.

Дети этого мира могут пойти только за сугубо материальными, простыми, убогими посулами. И крысолов у Цветаевой сулит им «для девочек — перлы, для мальчиков — ловля их, с грецкий орех… И — тайна — для всех». Но и тайна эта простая, детская, глупая: дешевая сказка с сусальным концом, с благоденствием в финале. Мечты благовоспитанных мальчиков и девочек: не ходить в школу, не слушаться будильника! Всем — солдатики, всем — сласти! Почему дети идут за флейтой? «Потому что ВСЕ идут». И эта детская стадность, тоже по-своему крысиная, демонстрирует всю внутреннюю фальшь «детского» или «молодежного бунта».

А музыка — жестокая, торжествующая и всесильная — уходит себе дальше, губя и спасая.

Д. Л. Быков

Повесть о Сонечке

(1937, опубл. 1975, 1980)

«Повесть о Сонечке» рассказывает о самом романтическом периоде в биографии Марины Цветаевой — о ее московской жизни в 1919–1920 гг. в Борисоглебском переулке. Это время неопределенности (ее муж у белых и давно не подает о себе вестей), нищеты (ее дочери — одной восемь, другой пять — голодают и болеют), преследований (Цветаева не скрывает, что она жена белого офицера, и сознательно провоцирует враждебность победителей). И вместе с тем это время великого перелома, в котором есть что-то романтическое и великое, и за торжеством быдла просматривается подлинная трагедия исторического закона. Настоящее скудно, бедно, прозрачно, потому что вещественное исчезло. Отчетливо просматриваются прошлое и будущее. В это время Цветаева знакомится с такой же, как она, нищей и романтической молодежью — студийцами Вахтангова, которые бредят Французской революцией, XVIII в. и средневековьем, мистикой, — и если тогдашний Петербург, холодный и строгий, переставший быть столицей, населен призраками немецких романтиков, Москва грезит о якобинских временах, о прекрасной, галантной, авантюрной Франции. Здесь кипит жизнь, здесь новая столица, здесь не столько оплакивают прошлое, сколько мечтают о будущем.

Главные герои повести — прелестная молодая актриса Сонечка Голлидэй, девочка-женщина, подруга и наперсница Цветаевой, и Володя Алексеев, студиец, влюбленный в Сонечку и преклоняющийся перед Цветаевой. Огромную роль играет в повести Аля — ребенок с удивительно ранним развитием, лучшая подруга матери, сочинительница стихов и сказок, вполне взрослый дневник которой часто цитируется в «Повести о Сонечке». Младшая дочь Ирина, умершая от голода в пятилетнем возрасте, стала для Цветаевой вечным напоминанием о ее невольной вине: «не уберегла». Но кошмары московского быта, продажа рукописных книг, отоваривание пайками — все это не играет для Цветаевой существенной роли, хотя и служит фоном повести, создавая важнейший ее контрапункт: любовь и смерть, молодость и смерть. Именно таким «обтанцовыванием смерти» кажется героине-повествовательнице все, что делает Сонечка: ее внезапные танцевальные импровизации, вспышки веселья и отчаяния, ее капризы и кокетство.